Откровение

Глазки у него молодые, острые, и он из своего угла увидал, что с папой что-то не в порядке, что папе нужно помочь.

Я смотрю на него сквозь слезы, даже ошалел немножко, а он опять обнимает меня за шею, целует в щеку и уговаривает: "Папа, не плачь! Не надо!" Тут я вспомнил, что я притормозил с окончательным усыновлением, и говорю:

– Ну, Андрюшка, раз так, то я тебя усыновлю! Ты хочешь?

Ребенок, конечно, ничего не понимает, во что это играются папа с мамой, но уверенно кивает головой: "Да, папа!"

Вечером Киса приходит с работы, и я говорю ей: "У меня сегодня был с Андрюшкой серьезный разговор. И я пообещал ему окончательное усыновление. Хочу дать ему путевку в жизнь".

На другой день она позвонила своему адвокату для усыновления старому еврею Роберту Сильверштейну, у которого самого двое приемных детей, так что это её союзник. Но она так запутала и этого адвоката своими угрозами развода со мной, что он ей говорит: "Нет. Сначала вы должны помириться и жить вместе". Так из моей путевки в жизнь ничего не получилось.

В последний период своей жизни граф Толстой, великий писатель земли русской, очень интересовался душевными болезнями, и в своем дневнике от 27 июня 1910 года он пишет: "Сумасшедшие всегда лучше, чем здоровые, достигают своих целей. Происходит это оттого, что для них нет никаких нравственных преград: ни стыда, ни правдивости, ни совести, ни даже страха".

Вот так и с моей Кисой. Сидим мы как-то вечером в Си-Клифе, и она рассказывает о местных фальшивых баронессах и графинях, с которыми она теперь якшается в церкви. Потом она небрежно роняет:

– И я тоже граф...
– и запнулась.

– Что - граф или графиня?
– спрашиваю я.
– Ведь твоя мать говорила, что она из колхоза.

Киса смотрит на меня обиженно, как графиня на деревенское быдло, которое не умеет себя вести в графском доме. А Андрюшка сидит на полу, тискает кошку и смеется.

– Посмотри, - говорю я.
– Даже ребенок смеется. Но Киса с упреком качает головой:

– Ох, двадцать лет я пыталась сделать из тебя человека, но ничего не получается, - говорит она таким тоном, как графиня конюху.

Однажды сижу я в глубоком кресле и читаю Андрюшке "Сказку про рыбака и рыбку". Андрюшка залез в угол у меня на коленях и повизгивает от удовольствия. Сказка эта мудрая, и я читаю ее медленно: с чувством, с толком, с расстановкой. Когда в конце концов взбалмошная старуха оказалась у разбитого корыта, я говорю сынишке:

– Вот так будет и с нашей мамой... Останется она у разбитого корыта...

– Что ты учишь ребенка всяким глупостям, - шипит моя бывшая божья коровка, которая помешалась и воображает себя графиней. В точности, как в "Сказке про рыбака и рыбку".

На огороде, который я вскопал с Андрюшкой, выросли прекрасные помидоры. На следующей неделе можно будет собрать первый урожай, думаю я. Приезжаю я на следующей неделе - помидоров нет. Кто-то собрал их?!

– Киса, где помидоры?
– спрашиваю я.

– Я их раздала.

– Кому?

– Всем знакомым.

Сначала она перессорила меня со всеми знакомыми, говоря, что я считаю их всех дегенератами. А теперь она одаривает их всех моими помидорами, чтобы они думали, какая она хорошая. Вот она, логика сумасшедших! И ничего ты тут не поделаешь.

Тащить ее за волосы к психиатру я не могу. И сдать ее в сумасшедший дом я тоже не могу - что я буду делать с 3-летним ребенком, которому нужна прежде всего мать. А сама она к психиатру не пойдет. Сумасшедшие, как правило, не сознают, что они сумасшедшие. Остается только надеяться, что "эта штука" со временем сама пройдет. Терпи, казак, -атаманом будешь.

Интересно то, что, помимо болезненной враждебности к мужу, Киса функционирует почти нормально. Она преподает свои 8 часов в Колумбии. Потом она летает с Ревлоном в Москву в качестве переводчицы. Иногда она даже работает переводчицей для Госдепартамента в Вашингтоне. Я внимательно слежу, как она решает кроссворды, - нормально. А потом смотрит на меня злыми глазами и шипит: "Не прикасайся ко мне!" Поражена только какая-то часть мозга.

Незаметно подходит новый 1979 год. Андрюшке уже 3,5 года. И уже 2 года мы с женой живем на два дома. Новый год решили встречать в компании у Олега Сальникова. У него большой дом, хорошая жена и двое детей. Прошлый Новый год мы встречали тоже там, и все было очень мило. Этим людям Киса еще не успела накапать в уши свою ядовитую ложь, что я всех считаю дегенератами, что я ее считаю дегенераткой - И ИХ ТОЖЕ! Просто она не знала их телефона. Поэтому эти люди со мной не рассорились, как большинство наших бывших знакомых.

В канун Нового года приезжаю я в Си-Клиф, чтобы ехать к Сальниковым. А Киса смотрит на меня мутными глазами, она забыла про Новый год, она не одета и не сделала салат, как договорились. Еле я ее расшевелил, чтобы она оделась как надо и переодела Андрюшку.

Тем временем, в 1975 году, вышел мой роман "Имя мое легион", про 13-й отдел КГБ и всякую чертовщину. У Сальниковых роскошный стол, пир горой, и меня опять спрашивают: "Григорий Петрович, и как это вы до всего этого додумались?"

Не буду же я говорить, что я работал над этим материалом 10 лет, что я трижды все это перерабатывал и переписывал, что я за это время перелопатил массу всякой литературы, от Библии и до Фрейда.

– Скажу вам по секрету, - говорю я.
– Эту книжку писал не я, а моя жена. Ведь она у меня Пи-Эйч-Ди, доктор американской философии. Да еще и доктор русского языка и литературы. Вот она и писала этот "Легион". А я только дал мое имя.

Встретили мы Новый год очень хорошо и весело. Когда подошло время ехать домой, заходим мы с Кисой в спальню Сальниковых, где Андрюшка спал на кровати. Но он свалился с кровати, однако не проснулся и продолжает спать на полу.

– Вот здоровый парень!
– я беру его на руки.
– Молодчина!

Когда мы ночью едем домой, Киса обычно спит в машине. Но на этот раз она сразу стала психовать. Три года тому назад кто-то из знакомых сказал ей, что я будто бы обозвал ее блядью. С тех пор, когда она начинает психовать, она кричит мне: " Почему ты обозвал меня блядью?" Вот и теперь вместо того чтобы спать, она пристает ко мне:

– Почему ты обозвал меня блядью?

– Киса, успокойся. Андрюшка спит сзади. И ты поспи, как обычно.