Открытие Джи - Джи
Шрифт:
— Посидим немного.
Они сели на плюшевую скамейку у выхода из галереи.
— Вы серьезно думаете, что искусство может помочь научному открытию?
— Я думаю, что в живописи, как и в науке, есть свои великие открытия, но их немного. «Венера» Боттичелли — одно из них. Мне кажется, — добавила Роза-Элизабет, — что настоящее открытие — это доказательство того, что — самое главное, а что — чепуха.
Джи-Джи кивнул.
— Я еще не говорил вам, что вы похожи на Алису в стране чудес? — сказал он вдруг.
— Нет.
— Вы забыли. Я говорил вам это в детстве, когда нашел вас на скамейке во время наводнения.
— Я не забыла. А только хотела услышать это снова…
Через некоторое время ассистент
«Дорогая мисс Пэйджет, кажется, мне удалось найти для вас интересную тему, над которой вы могли бы успешно работать.
Если вы сможете прийти в лабораторию завтра после четырех, я объясню вам эту идею и покажу необходимые приборы.
А в начале следующего года профессор Джозеф Джон Томсон, глава Кавендишевской лаборатории женился на мисс Розе-Элизабет Пэйджет. Свадьба состоялась 2 января 1890 года. Первый подарок, сделанный Джи-Джи своей невесте, представлял собой двухтомное сочинение Маскарта: «Электричество и магнетизм». Однако между страницами была вложена искусная копия, изображавшая женщину, выходящую из створок раковины на морской берег.
Свадьба Томсонов произошла в период расцвета светской жизни маленького ученого городка. Пикники, танцевальные вечера, выставки, театр поглощали деятельную энергию кембриджских дам.
Наряду с посещениями выставок стали устраивать «визиты в лабораторию». Миссис Томсон одна из первых превратила демонстрацию новых экспериментов в светский вечер, которым она, хозяйка дома, руководила, стоя у входа в лабораторию в вечернем туалете. Тонко улавливая значимость каждого нового исследования, ценимого Джи-Джи, она радостно приглашала гостей осмотреть интересную установку.
В лаборатории появились цветы. Впрочем, это произошло позднее, когда Кембридж стал «открытым городом» после 1895 года, окончательно изменившего его жизнь. В том «историческом году» была основана открытая аспирантура для так называемых «рисерч-стью-дентов» — соискателей-докторантов, которые после двух лет исследовательской работы имели право получить ученую степень. Эти молодые ученые появились в Кембридже с разных концов света: из Индии, из Новой Зеландии, Германии, Америки, Дании. Судьбы их были различны, но яркий талант неизменно сопутствовал Кавендишевским рыцарям Джи-Джи. Имена их становились известны мировой науке: Резерфорд, Ланжевен, Таунсенд, Вильсон, Ричардсон, Астон, Томсон-младший… Но в re девяностые годы, когда Роза-Элизабет ревниво следила за научными интересами своего мужа, главное свершалось там, где находился сам Джи-Джи…
Часть вторая БУРЯ И НАТИСК
В пансионе миссис Кемп появляется незнакомец
Был ранний утренний час. В Кембридже издавно повелось, что улицы и дома его в это время были пусты, потому что ученые и студенты отправлялись в свои лаборатории и на лекции. Посетитель, нажавший резную рукоятку звонка пансиона миссис Кемп, имел вид приезжего и мог распорядок этот не знать. Однако, когда появилась миссис Кемп, он спросил ее тоном скорее утвердительным, чем вопросительным:
— Мистера Томсона нет дома?
— Он здесь больше не живет, сэр.
— Как это понять?
— Он женился, сэр. Его квартира находится на Скруп-террас.
Между тем хозяйка разглядывала посетителя. На нем был солидный костюм, в руках саквояж из добротной кожи. Посетитель говорил с иностранным произношением, тяжеловесно и четко.
— Разрешите зайти на несколько минут? — Посетитель вынул жилетные
часы, давая понять, что не задержится.Они прошли в приемную пансиона.
— Я приехал из Америки, — медленно заговорил посетитель. — И собирался работать в Кавендишевской лаборатории, возглавлявшейся ранее лордом Рэлеем. — Он положил свою жилистую руку на подлокотник кресла. — А теперь я вынужден уехать, — повысил голос незнакомец, — потому что я не желаю работать под руководством мальчишки!
— Мальчишки, сэр?
— Разумеется. Мне сказали, что лорда Рэлея заменил некий Джи-Джи, которому всего двадцать восемь лет. Любопытно было бы повидать его…
Вдова почтенного кембриджского эконома была смущена. Все это выходило за рамки приличий. Но, с другой стороны, и у нее были свои причины обижаться на мистера Томсона. Он пренебрегал ее заботами, беспорядочно оставил вещи в своей комнате и уехал, не сообщив старой хозяйке день свадьбы. Она прочитала о свадьбе объявление в местной кембриджской газете и, конечно, направилась в церковь, но там ее оттеснили какие-то дерзкие студенты, и ей не удалось ничего как следует разглядеть.
— Да, ему было только двадцать восемь лет, сэр, когда он стал директором Кавендишевской лаборатории. Но молодость — это недостаток, который, увы, со временем проходит…
— Меня это не интересует, — прервал ее посетитель. — По крайней мере, могли бы вы мне указать на солидных научных друзей, которые бывали у него?
В глазах его мелькнул жаркий интерес.
— Они бывали не часто, сэр. В нашем пансионе полагается принимать гостей только по праздничным дням. Вот извольте видеть. — Она взяла с плюшевой скатерти аккуратную тетрадку. — Это книга расходов на праздничные обеды, подаваемые пансионерам в дни рождения: лимонный пудинг, пунш, жареная утка, домашнее желе. Так… «День рождения мистера Томсона 18 декабря 1884 года. Исполнилось двадцать восемь лет».
— С кем же он праздновал этот веселый день? — спросил джентльмен с мрачноватой усмешкой.
— Право, не могу перечислить. В книгу расходов я не записываю фамилии гостей.
Незнакомец хрустнул пальцами.
— Скажите, — произнес он, — не замечали ли вы, чтобы у мастера Томсона бывал маленький джентльмен с торчащими седыми усами? Он не наведывался к нему, приезжая из Лондона?
— Не помню, — задумчиво проговорила вдова.
— Может быть, сэр Крукс — так зовут джентльмена — писал мистеру Томсону из Лондонского Королевского общества? Сюда ведь, вероятно, часто приходили письма?
— До сих пор довольно редко, сэр, и я была этим очень довольна. За письма часто приходится доплачивать, а мелочь не всегда оказывается под рукой.
Иностранец медленно вынул из кармана портмоне и извлек из него серебряную монету.
— Пожалуйста, возьмите это на случай, если мне придется побеспокоить вас письмом.
Монета осталась на плюшевой скатерти.
— Значит, вы считаете, что не было ни писем, ни визитов сэра Вильяма Крукса?
Вдова отрицательно покачала головой.
Посетитель снова взглянул на часы и встал. У миссис Кемп мелькнула мысль, что он вовсе не похож на делового американца. Скорее на немца. И почему-то ей очень хотелось, чтобы он скорее ушел. Посетитель направился к выходу.
— Благодарю вас. Сожалею, что не застал мистера Томсона.
Он медленно открыл тяжелую дубовую дверь и неслышно спустился по лестнице.
Хозяйка задумчиво постояла перед узким окном, выходящим на кембриджскую улочку, и, когда темная фигура скрылась за углом, отцепила один из ключей от связки, висевшей у ее пояса, и направилась в комнату, которую занимал раньше Джозеф Джон Томсон. Там было темно и сыровато. На столе лежали засушенные цветы; собранные Томсоном лесные маргаритки, вереск, дрок; валялось несколько распечатанных писем; на одном из них была печать Лондонского Королевского общества: