Открытие Индии (сборник) [СИ]

– Рецепт?

– На кой он тебе сдался, рецепт-то? Говорю же, рунами был написан. Ты что, профессор? Тут другое, Боксёр. Саму Аква Виту! Ты, кстати, с компьютерными сетями как?

– Неважнецки, – говорю я. – А причём?..

– А притом. Ты в курсе, что на случай крайней угрозы каждая «точка» стратегического значения имеет подземный бункер?

– И он, само собой, с пещерами гномов связан, – ехидствую я. – Потому что туда ни боевые газы, ни вирусы не проникнут. Это тебе тоже дедушка сообщил?

– Ага, – говорит Альбертино. – И это святая истинная правда. Я когда со старшиной ходил в бомбоубежище «тревожную закладку» делать, дверь видел. Из цельной каменной плиты и перетяжки свинцовые. Замок кодовый. Плакатами замаскирована. Но войдём запросто. Надо только код узнать. Думаю, если влезть в компьютер дежурного по части…

– Так давай, – говорю я, – к Борьке нагрянем – и алга! Вперёд, говоря по-русски.

– Спасибо, что перевёл, – щурится Татарин.

– Всегда к вашим услугам, – говорю и продолжаю мысль развивать: – У начпрода же в кабинете комп, модем, и прочее. А сам Борька хакер известный. Порносайты как семечки щёлкает.

– Анан ски! – ругается Татарин. – Ты чё, дурак?! Борька щенок. Не лучше нас. Это ж тебе не порносайт. Мэйнфрейм, понял! Там доступ должен быть хитрый, как сто китайцев. Защиты разные. Антиспам, урл, ай-пи адресация. Плуг энд прэй. Короче, специалиста надо. Блин, придётся к землякам во взвод связи идти.

– Ну, боец, ты как понос резкий! – говорю я. – Во взвод связи… Да тамошние волки за то только, чтобы приёмник починить, с меня полный комплект значков слупили.

– С «Гвардией»? – потрясённо спрашивает Альбертино.

– Без, – успокаиваю я. – И то, говорят, дёшево отделался – потому что Татарина корефан. А за хакерский взлом они не только значков… Они, пожалуй, спирта потребуют, консервов и жену зампотеха в придачу. И вообще, не хочу с ними связываться.

– Кстати, Боксёр… – мурлычет Альбертино. – Кстати об офицерских жёнах… Что там у тебя с Ирочкой?

– Не понял вас, ефрейтор, – говорю я холодно. – Что за грязные намёки? Какая Ирочка?

– А такая, с которой тебя Фофанов третьего дня видел за северным ангаром. Супруга…

– Стоп, – говорю я. – Подробности курьерской почтой в опечатанном конверте. В каком кубрике он спит?

– Кто, Фофанов? – с невинным видом переспрашивает Татарин. – А ни в каком. Вчера, пока ты был в карауле, с ним беда приключилась. Упал неудачно. Язычок прикусил, ребро сломал и, кажется, лодыжку. По-моему, ещё челюсть вывихнул, но это не точно. Санчасть принимать наотрез отказалась. Гипс наложили и в госпиталь тут же на дежурке отправили. Раньше, чем через месяц никак не вернётся.

– Спасибо, – говорю я с чувством. – Если бы это трепло её супружнику проболталось…

Дело в том, что муж Ирочкин – слухач на сонаре. Редкий специалист и большой служака. Слухачи, они перед вахтой сутки аккомодацию проходят, а после – тоже сутки – натурализацию (потому-то я и мог Ирочку иногда за ангарами прогуливать). Иначе шум от обыкновенной мухи им болезненно громким покажется. Но я при известии о наблюдательном и болтливом Фофанове отнюдь не за уникальный слух рогоносца встревожился. Уши у него, может, и нежные, зато кулаки – Вася не горюй! И энергии прорва. Особенно после натурализации. И если Ирочку он когда-нибудь непременно генеральшей сделает (как она, случается, хвастает), то кем сделает сержанта, который супругу его обхаживает, помыслить страшно.

– Так ведь на то и друзья существуют, – говорит Альбертино и хлопает меня по плечу. – Ну, где хакера искать будем, герой-любовник?

– Да есть у меня на примете один слоняра.

* * *

Как раз уборка территории шла. Он метлой из железных прутьев канаву вдоль спортплощадки подметал. Выдернул я его из облака рыжей пыли и сразу в лоб:

– Дубов, ты жрать хочешь?

– Да, – говорит он быстро. – А что, разве уже обед?

– Ланч, – говорю. – Внеочередной. Пряники и сельтерская. – И показываю то и другое.

У него глаза загорелись. Известно, по молодости в армейке голодняк давит – страшное дело. Особенно на сладкое тянет.

– Чё, халява? – спрашивает недоверчиво.

– Не совсем, – говорю. – Знаешь, я после армии писателем хочу стать. Сейчас истории разные коллекционирую. Тебе, вроде, есть, чем поделиться. Ты, по слухам, хакером крутым был, покуда лоб не забрили. Расскажи мне повесть своей жизни, Дубов.

– За кулёк пряников? – спрашивает он. – А не дёшево ли?

– Так ведь ещё сельтерская, – говорю я терпеливо. – Полтора литра.

– Ну, блин, товарищ старший сержант, – восхищённо лопочет Дубов, слюну сглатывая. – У вас прямо врождённый талант убеждать! Быть вам крупным писателем, ей-богу! Или аферистом.

– Довольно лести, боец, – говорю я деловито. – Давай-ка, присядем вон там на брёвнышке. Ты покушаешь, я послушаю. Только специальных терминов избегай. У меня на них аллергия.

…Кай в компании с подругой детства, отрочества и юности Гидрой занимались в основном всякой ерундой. Щипали по мелочам, где могли и что могли. Тому клипушник рекламный сляпают, этому программное обеспечение установят. Локальную сеть кинут, бациллу выловят или винт – хе-хе! – переформатируют. На расстегаи с лососиной, баночный пиквик, да на то, чтобы «железо» компьютерное помаленьку апгрейдить, хватало. Но Гидре, как всякой молодой девушке, хотелось большего. А Каю, как всякому уверенному в себе визарду, хотелось испытать мощь собственных извилин. Набросали план, прокачали на всех режимах – вроде, не сбоил план. Решили, что выгорит дельце… да и вскрыли службу почтовых переводов одной южноамериканской страны. Боливия, Парагвай… где-то там. Операция прошла гладко, Гондурас (а может, Уругвай) незаметно похудел на известное количество песо, но у Кая сложилось мнение, что на них взглянули.

Подозрение подтвердилось в самое ближайшее время самым блестящим и грустным образом. В конуру Кая ворвались камуфлированные молодчики с масками на мордах. Вёл их красавец интеллигентного облика, приодетый явно не в гарнизонном универмаге. Самое малое – в бутике «Пензо». Жаль только, что, будучи донельзя предупредительным и обходительным на словах, на деле пензюк позволял боевикам махать прикладами ружей, сколько было угодно их свирепым душенькам. Каю ушибли руку, но шайтан с ней, рука зажила. Главное, невосстановимо порушили всё «железо». А что же красавица Гидра? А Гидра по счастью, отсутствовала. Тогда Кая это обстоятельство ничуть не насторожило, скорей обрадовало. И зря.

Заключили его почему-то не в СИЗО, а в обычную квартиру. Там же и допрашивали. Кая ждал приятный сюрприз: «кололи» его вовсе не по латиноамериканским песо, а по давнишнему, несерьёзному делу, о котором вспоминать-то совестно. Выпотрошил как-то перед выборами базу данных одной газетёнки, губернаторского рупора. По небескорыстной просьбе идейных противников, разумеется. Кай и не запирался. Что мог, выложил. Заказчиков он всё равно не знал, все контакты шли через «мэйло».

Однако по завершении следствия дознаватель почему-то абсолютно не спешил перепоручить его суду. А на вопрос о залоге, под который мог бы выпустить, назвал такую сумму, что Кай едва не поперхнулся собственным языком. «Сорок тысяч!» – негромко подсказал следователю интеллигент в шмотках от «Пензо», который присутствовал на каждом допросе, отрекомендовавшись адвокатом Кая. И мигнул этак заговорщицки. Стало ясно, что от Кая примитивно ждут «на лапу», и именно из денежек Никарагуа. Очень уж сумма была точной – ну, плюс-минус пара процентов. И ещё он понял, что настоящее уголовное дело на него вряд ли заведено вообще. Кай, понятно, расставаться с нажитым тяжкими трудами не собирался. Его припугнули изменением меры пресечения и тесным знакомством с отвратительными тюремными урками. Волосатыми, злыми пакистанцами – активными гомосексуалистами, склонными к садизму. Он испугался, конечно, но продолжал неколебимо молчать, что твой красный кхмер перед международным трибуналом в Сайгоне. Потом его вдруг выпустили без всякого залога, дав понять, что болтать о «следствии» не стоит.