Открытие Индии (сборник) [СИ]

Ну, раздумывать да восторгаться мне особо некогда было. Времени-то в обрез. Если не вернусь в караулку к той поре, как новую смену разводить, тревога поднимется. Я и двинул вдоль череды гаражей в сторону, где что-то похожее на городскую улицу виднелось. Так оно и оказалось. Улочка. Ничего себе, миленькая. Деревья вроде черёмух в цвету, тротуар асфальтированный. Мусор. Многовато мусора. Фонарей зато маловато и целые далеко не все. Дорога. Домишки трёхэтажные. Народу никого. Я тревожиться уж начал помаленьку и вдруг гляжу: ларёк. Натуральный продуктовый ларёк, хоть и маленький. Ну, гномий. Внутри свет. Я к нему. Бегом.

Возле ларька мужички тусовались. Нормальные мужички – руки, ноги, голова. Маленькие, конечно. Ну, гномы. Только безбородые почему-то. Разговаривали громко. Однако как я появился, их будто ветром сдуло. Не то митральезы напугались, не то каски зеркальной с чёрным гребнем конского волоса поверху. А может, моей фигуры. Что ни говори, а самый рослый из них только на цыпочках до моей подмышки маковкой достал бы. И то не факт.

Приближался я к ларьку на полусогнутых, чуть не гусиным шагом. Чтобы торговца не напугать. А как приблизился, так и онемел.

Стоит! Она. Прямо на витрине. Вокруг много всякой яркой дряни, но я-то только её вижу! Бутылочка тёмного стекла, хмель на этикетке и – надпись. Крупно. «Аква Вита». А пониже – помельче: «Пиво светлое». Ох, мама!

Я – усы в окошечко.

– Мне Аква Виту, – говорю с благоговением, и «Визу» проталкиваю. В башке клин полный. О том, что здесь могут по-русски не понимать, забыл напрочь.

А внутри ларька тётка сидит. Сердитая такая гномица. Заспанная. В очках. Отшатнулась от меня да как запищит:

– Ты чего, перебрал, парень? Куда мне твоя карточка? Это ж не супермаркет! Деньги давай!

Ну откуда у солдата срочной службы наличные, скажите на милость? Я молчу, «Визу» в пальцах сжимаю, смотрю на карлицу с мольбой. А та, видно, поняла, что я не опасный, смелее становится. И злее. Того и гляди, визжать начнёт, околоточного звать.

У меня думы разные нехорошие зашевелились. О митральезе, штыке или, в крайнем случае, о газовой гранате. И тут мою голову с дружественным визитом счастливая мысль посещает. Раз у них тут всё шиворот-навыворот, думаю, то может…

Запускаю я руку в карман и достаю пачку «евро». Ну, тех, знаете, что в отделах детских настольных игр продаются. Ассигнации для «Великого Шёлкового пути», «Из варяг в греки» и тому подобных экономических игр. Они как настоящие, даже водяные знаки присутствуют, только вместо портретов великих людей разные архитектурные сооружения нарисованы. Мосты, ворота… Мы с ребятами во время караула на эти фантики в нарды режемся, в «Монополию» или в шашки-шахматы. Потому что если в свободное время ничем не заниматься, то сутки караульные неделей покажутся. А без банка, хотя бы такого условного, играть скучновато. Азарт не тот.

Отсчитываю я пять сотен этих самых «евро» (приблизительно столько в реальных деньгах три бутылки брюта «Дом Периньон» стоят) и вручаю ей.

– Три «Аква Виты», – говорю, – хозяюшка. Будь мила.

У неё так бай и отнялся. Она фантики дрожащей рукой сгребла и за вырез футболки давай пихать. А с меня глаз не сводит.

– Можно побыстрей? – говорю.

Она закивала, три бутылки выставила и, только я успел их забрать, окошечко картонкой задвинула. «Приём товара». Потом там что-то тяжёлое повалилось. В обморок она упала, что ли? А я обратно припустил. Время поджимало.

Вот, в общем, и всё. К разводу я успел. Успел даже в заиндевелом коридоре одну бутылочку выпить. Второпях, на ходу, поэтому, наверное, пиво мне сперва не очень понравилось. (Потом-то распробовал, понятно.) Вторую – парням отдал. А третью до Приказа оставил.

Приказ мы отметили, как положено. Ребята с «Шустовским» (Ирочка моя для них расстаралась), я – с Аква Витой.

Потом-то мне ещё неоднократно в полости Земли побывать удалось. И одному и с друзьями. И с Ирочкой. Благо, болтливых Фофановых там нету, и застукать нас некому было. И всё бы хорошо, да одно только мне там не по душе было. До сих пор, как вспомню, натурально свирепею. Знаете, как эти гномы пиво называют?

Нет уж, промолчу лучше. Ради вашего же спокойствия.

2. Те, кого мы приручили

Четырнадцатый

Викуся перекатилась на живот, подставив солнцу румяные, замечательной формы ягодицы и узенькую спину с трогательно выпирающими лопатками, щёлкнула ногтем по дужке инфоочков, и с выражением процитировала: «Три миллиона жизней – плата за независимость или предательство?!» Минуты две шевелила губами, по-видимому, читая статью, и капризно скривила губки.

– А ответа-то и не дали! Тоже мне, видные писатели!

Она повернула лицо к Герману (из-за плеча виднелись только серебряные купола инфоочков, полоска загорелого лба да задорно торчащие пучки жёлтых и голубых волос) и сказала:

– Слушай, а почему бы тебе не обнародовать своё мнение по этому поводу?

Герман скромно улыбнулся и заморгал, не проронив ни звука. Ему было очень тяжело смотреть девушке в глаза – но не из-за скрывающих их зеркальных полусфер, а из-за того, что смотреть хотелось на загорелые… В общем, на её спину.

– Кончай отмалчиваться, – строго сказала Викуся. – Отдают-то твоих соплеменников. А вдруг их сейчас безжалостным образом расчленяют? Или того хуже – едят! Ты видел этих рьятто? Жуть, что за твари. Настоящие каннибалы!

Герман тяжело вздохнул. Сложившегося мнения по поводу трехмиллионной дани каннибалам из космоса у него не было. В конце концов, отдали-то всяких бродяг. Может, так даже лучше… Зато было у Германа желание. Необоримое. Он просеменил ближе к девушке и с трепетом лизнул её в пятку. Викуся дёрнула ногой и засмеялась.

– Блин, чувак, если бы ты был человеком, я бы решила, что ты ко мне пристаёшь.

 «Если б я был человеком, так и случилось бы», – подумал Герман и лизнул Викусину икру.

– Уйди, безобразник!

В Германа полетела горсточка песка. Он ловко отпрыгнул.

– Ну нет, так просто ты не отделаешься!

Следующие десять минут они носились по пляжу, радостные как дети на дне рождения. Три миллиона жертв были напрочь забыты.

Потом вспотевшая, перепачкавшаяся в песке Викуся отправилась поплавать, а Герман остался охранять одежду.