Открытия путешественника

С другой стороны, вместо выхода в коридор я увидел лишь открытую деревянную дверь, которая явно вела на кухню. Хоть её размеры было сложнее оценить с расстояния, сомнений в том, что она гораздо меньше основного помещения, у меня не было.

Всего, в общей сложности, из комнаты я заприметил лишь два выхода: на кухню и наружу. Причём о том, что вторая деревянная дверь ведёт на улицу я понял благодаря рядом расположенному огромному окну, вид из которого давал понять, что уже вечереет. Всего же таких естественных источников освещения в поле моего зрения оказалось три.

Если не считать двух моих спящих друзей, никого больше в доме, очевидно, не было. По-хорошему, с немощным телом следовало бы лечь подождать, когда хоть кто-то из хозяев вернётся, или хотя бы присесть где-нибудь, однако разум требовал продолжать двигательную активность.

Так неспешными шагами, опираясь о подручную мебель и обходя сумки с собственными вещами, я постепенно направился к выходу на улицу. Почему-то мне казалось, что свежий воздух будет нелишним, да и неподалёку от дома смогут оказаться Кирилл и его дедушка.

Однако, стоило с трудом доковылять до двери, как оказалось, что она заперта снаружи. Кроме того, посмотрев в рядом расположенное окно, я не обнаружил там ни души. Только заходящее солнце, озарявшее тёплым светом небольшой домик, вероятный огород, который был накрыт плёнкой, теплицы, а также деревянные забор и качели. Причём последние явно смогли бы удержать не только ребёнка, но и некрупного взрослого.

Результата не дало и изучение вида из других окошек. Разве что, в отдалении довелось обнаружить строение, напоминавшее своим видом туалет. И если бы тогда у меня была такая возможность, я бы обязательно отправился туда на разведку, дабы проверить собственное предположение.

В остальном – снова огород, теплицы, деревья, колодец, забор и ещё одно небольшое здание, которое, судя по расположенному рядом столу, разбросанным по нему рабочим инструментам, и уложенным возле входа брёвнам, выполняло роль склада. Помимо прочего, всюду была продолжена аккуратная дорожка из щебёнки, предназначенная явно не только для удобства, но и для создания определённого уюта вокруг.

Так как выбраться наружу не представлялось возможным, если, конечно, не ломать дверь или окна, я решил продолжить изучать ставший нашим пристанищем дом. Благо с каждым шагом двигаться становилось чуточку проще – тело хоть всё ещё и было ослаблено, но привыкало к активности.

Постепенно медленными шажками удалось добраться кухни, размеры которой особо не впечатляли. Вроде в ней и было всё необходимое, однако пространство расходовалось далеко не так свободно, как в основной комнате.

На входе встречала плита с чайником и кастрюлькой, вид которых издалека и дал мне понять предназначение помещения. Были там также мойка, уместившая в себя грязные кружки, тарелки и прочую посуду, шкафчики, содержимое которых осталось для меня загадкой, маленький столик с табуреткой и вспомогательные продукты, используемые при приготовлении практически любой пищи.

Помимо самой кухни в дальнем конце располагалась лестница, вероятнее всего ведущая на чердак. Но ни сил, ни желания убеждаться в этой теории у меня не было. А мысль о том, что это мог бы быть проход на второй этаж я попросту не допускал. Видимо, о себе давала знать какая-то интуиция сына строителя, ведь мой отец порою участвовал в создании домов такого скромного формата. И обычно делались они для одиноких людей.

Всяко, моё внимание было посвящено не вышеупомянутой лестнице, которая тогда удостоилась мимолётного взгляда, а кастрюльке и чайнику, содержимое которых я поспешил изучить.

К моему счастью, хозяева перед уходом оставили в нашем распоряжении овсяную кашу, смешанную с мелко рубленой рыбой и овощами, а также полный чайник абсолютно прозрачной воды. Правда, всё это явно успело прилично постоять, остынув до комнатной температуры.

Будь у меня больше мотивации, можно было бы попробовать всё это разогреть, и поискать какой-нибудь чай или кофе к воде. Да только мысль, что я не только дико голоден, но и могу в любой момент обессилить и сжечь или разломать всё к чертям, попросту отбила это желание.

Так что пришлось заставить себя помыть тарелку, кружку и ложку, лежавшие в мойке, благо мотивации и сил не есть из грязной посуды всё-таки хватило, а затем наполнить их едой и водой.

А чтобы не идти со всем этим добром до большой комнаты, я решил воспользоваться маленьким кухонным столом, усевшись на табуретку. Последняя, к слову, оказалась, мягко говоря, далека от идеала и постоянно шаталась туда-сюда. Да и в целом, создавалось впечатление, что она вот-вот рухнет под моим весом.

Но, сумев добиться равновесия, пусть и не в самой комфортной позе, я наконец смог насладиться долгожданной трапезой. В любой другой ситуации я бы назвал её крайне посредственной, если не паршивой, однако тогда каша воспринималась как самое восхитительное блюдо, когда-либо опробованное в жизни.

Да и вода казалась не просто особенной, а наичистейшей и вкуснейшей – словно в ней концентрировались все полезные свойства и витамины. В конце концов, именно благодаря съеденному и выпитому я активно набирался сил и начал чувствовать себя гораздо лучше, чем раньше.

Вставать, правда, при этом не очень хотелось. Наоборот, мне даже нравилась такая возможность сидеть и покачиваться, когда захочется. Что я в течении нескольких минут, в общем-то, и делал. Просто болтался на шатающейся табуретке и наслаждался тем, что могу позволить себе делать это.

Кто бы мог подумать, что когда-нибудь я научусь радоваться таким мелочам? Забавно, но даже в школьные годы лениво раскачиваться на стуле во время скучных уроков было не так весело и приятно, как в тот день.

Возможно, вся магия крылась в радикально отличающихся ситуациях. На занятиях это была попытка просто убить время и стулья нелюбимой школы, а после нелёгкого пробуждения – ощущение того, что я всё ещё жив и снова могу двигаться.

Ещё совсем недавно рука смерти неспешно двигалась ко мне, пока мы бессчётное время рассекали Бакеру на лодке в неизвестном направлении. А после, когда мрачная старушка отступила, возник страх, что все оставшиеся дни придётся провести в постели.

Теперь же всё плохое оказалось позади, а я смог насладиться тем, что ранее назвал бы неудобством. Да и в целом, откуда мне было знать, что оставив отчий дом я подобно ребёнку, получившему вкусную конфету, буду радоваться тому, как качаюсь на хлипкой табуретке, которая от возникшей нагрузки могла развалиться в любой момент?

По-хорошему мне бы следовало задаться некоторыми вопросами и подумать над мотивами спасителей, приютивших нас в своём доме. То были совершенно незнакомые люди, у которых на уме могло быть всё что угодно. Например, нас могли запереть специально, чтобы в дальнейшем превратить в рабов и начать принуждать к чему-то. Или, может, старик собирался затребовать с нас баснословную плату за ночлег или ту же пресловутую кашу. И это далеко не худшие варианты из возможных…