Открытия путешественника

Как оказалось, наш спаситель не был далеко счастливым и жизнерадостным человеком, коим всячески старался казаться. Конечно, время от времени он ворчал и злобно подшучивал над нами, но ранее я не думал о том, что его жизнь на самом деле очень трагична и наполнена болью.

Поначалу мне (впрочем, как потом выяснилось, и остальным) казалось, что на этом старик и ограничится. Он выглядел крайне расстроенным, а потому в моей голове возникала лишь мысль, как бы повежливее предложить завершить посиделки и пойти спать, чтобы не бередить раскрывающиеся раны нашего спасителя.

Однако, пока я подбирал нужные слова, Харитон вновь пришёл в себя и весьма неожиданным образом продолжил рассказ:

– Знаете, когда я был примерно в вашем возрасте, я познакомился со своей будущей женой, Ленкой, – называя имя жены мужчина озарился тёплой улыбкой. – Вскоре мы поженились, а потом у нас родились двое детей: Ирка – старшая и Витька – младший.

По словам старика, в прошлом, когда он растил детей его семья была очень счастливой и благополучной. Жили они тогда в центре Румора, ведь Харитон, не без помощи чудодейственности народной молвы, владел лучшей мебельной мастерской, в который сам же и создавал оригинальные шедевры. А это, в свою очередь, приносило приличный доход.

Рыбалка же тогда была лишь дополнительным хобби, когда мужчина хотел отдохнуть от мирской суеты и побыть в своего рода уединении. К слову, семья Харитона, если судить как по меркам Райского, так и Румора, а может и практически любого другого города, была очень зажиточной, ведь тем самым домом, в котором мы находились, принадлежал им уже тогда. Правда, когда его строили, никто и представить не мог, что в «месте для отдыха» его владелец встретит и проведёт свою старость.

– А ведь всё действительно было хорошо, пока я был со своей Ленкой, – продолжил старик. – Она не позволяла мне халтурить и давать слабину, а я был только рад её твёрдой руке. Да и дети были молодцы, учились хорошо, старались делать всё правильно…

Но, как это бывает, многое изменилось, когда супруги Харитона не стало. Внезапный сердечный приступ лишил жизни мать семейства, когда ей был чуть больше пятидесяти. И даже наличие в доме дочери – начинающего медика, оказавшей необходимую первую медпомощь, не спасло эту женщину. Тогда-то, по словам старика, его жизнь и начала превращаться в кромешный ад.

– Когда Леночки не стало, люди начали говорить всякое… Что я не выдержу, не смогу работать, не сумею справиться с детьми… Конечно, всё это было не так прямо, окружающие скорее сочувствовали выпавшей на меня доле и предполагали, что будет дальше. Но вы же запомнили, какие у таких высказываний могут быть последствия?..

Оснований не верить его истории ни у кого не было, а потому особенность этого города стала пугать лишь сильнее. Почему, если всё сбывается, люди делают плохие прогнозы друг для друга и делятся ими? Неужели нельзя в подобных ситуациях просто помолчать?

Видимо, нет. Иначе ничего плохого не происходило бы, а старик не сидел бы таким несчастным, и не рассказывал свою неожиданную, но печальную историю, в которой дальше всё становилось только хуже.

– После похорон в мы жили относительно спокойно и была надежда, что справимся, – отметил Харитон. – Но уже где-то через пару месяцев, началась чернющая полоса. Сначала я стал халтурить на своей работе и выдавать бракованную мебель, сломанные детали которой, порою, даже летели потом в меня.

– Что?! – поражённо возмутился я. – Да разве ж так можно?

– А как бы ты запел, если бы твоя кровать развалилась в самом разгаре отдыха?

Пусть аргумент и был весомым, мне всё ещё казалось, что бросать в людей предметы – варварство. В то же время, не очень хотелось спорить с Харитоном, который и так был не в особо хорошем настроении, а потому проще было слушать дальше безо всяких возражений.

– Если вы думаете, что неудачи в работе всё испортили, то вы ошибаетесь – это были цветочки, – продолжил старик. – Пока я еле сводил концы с концами, дабы не разориться, моя балбеска Иришка закончила учиться на медсестру и пошла работать в местную больницу клизмы ставить. Или как там это у них называется… Во, интернатура!

Харитон признался, что когда его старшая дочь начала работать и приносить деньги в семью, казалось, всё начнёт налаживаться. Но не тут-то было…

– Вот вроде и всё было тогда ничего… И деньги худо-бедно были, и Витька не только учиться стал хорошо, но и неплохую девку себе нашёл, и Иришка хорошо справлялась с работой, что все вокруг прямо захваливали. Думал, заживём как люди нормальные, и будет всё хорошо. А потом бац! И эта курица заявляет, что на сносях.

В обычной ситуации, беременность взрослой девушки можно было бы считать нормальным явлением, а потому мне показалось, что ничего плохого здесь нет. Однако всё тут было далеко не так просто.

Я привык к тому, что дети появляются в полной семье после того, как их родители поженятся и решат, что пора бы стать родителями. По крайней мере, в Райском всё было исключительно так и никак иначе.

Конечно, бывали ситуации, когда малыши росли не в полной семье или их воспитывали бабушки и дедушки. Но такое случалось лишь в тех семьях где один или оба родителя погибали от несчастного случая или из-за болезней. И на моей памяти таких несчастных было совсем немного.

Случай же с дочерью Харитона был несколько иной. Мало того, что Кирилл родился вне брака, так никому до сих пор даже не известно имя его отца. Таким образом, Ирина забеременела, сблизившись с совершенно чужим ей мужчиной, которого так и не представила в качестве кавалера своей семье.

Ранее я бы счёл это полным бредом и не поверил бы, что такое бывает. Но в тот день мне пришлось ограничиться лишь удивлёнными глазами, пожиманием плечами и осознанием, что культура в разных городах может отличаться сильнее, чем казалось.

Например, в том же Райском с такой биографией Ирину, её ребёнка, и, возможно, новоиспечённого отца, если бы имя оного удалось выяснить, после такого уж точно не приняли бы с распростёртыми объятиями. Полагаю, вероятнее всего их бы попросту изгнали. Если не сделали бы чего ещё хуже…

Впрочем, как оказалось, в Руморе такое поведение тоже не приветствовалось. Просто население города не настолько радикально, чтобы избавляться от человека за такое. А вот открыто осуждать поведение и болтать всякое на счёт нерадивой молодой мамочки – это пожалуйста.

– Ох и натерпелись же мы тогда с ней, – недовольно проворчал старик. – С ребёнком затрат стало больше. Тут тебе и коляску, и игрушки, и питание… Но это так, фигня, справлялись…

А вот с людской молвой – не очень. Пусть в Руморе к легкомысленным людям относились проще, чем в том же Райском, от сплетен деваться было некуда. И были они далеко не самыми добрыми.

– Чего только про мою дочурку не болтали. Кого только в отцы Кирюши не нарисовали… – фыркнул старик, давая понять, что не столько недоволен Ириной, подарившей ему любимого внука, сколько злословящими людьми.

Да и самому Харитону тогда пришлось не сладко, ведь и о нём, как о никудышном отце, проглядевшем дочурку, болтали всякое. Такое в любом другом городе ранит, чего уж говорить о месте, где живут слухами?

– Единственный, по кому не «прошлись» тогда окружающие, был Витька, – продолжил старец. – Видать, обаяние защищало от толпы идиотов.