Откуда берутся дети?

Дело было не в том, что ей не понравился или не впечатлил его поцелуй. Было приятно, тепло, но горячо и сладко, на что она в тайне надеялась, не стало. Не было того сбивающего с ног безумия и желания, когда один поцелуй — и полная потеря контроля над собой. Не было того, что было с Андреем. Не почувствовала она щемящего восторга и желания укрыться от всего мира… за шаткими стенами сеновала. Не случилось гулкой пустоты в голове, когда не думалось о последствиях, а хотелось почувствовать здесь и сейчас всё, что именно этот мужчина мог ей дать.

С Димой этого не случилось.

Ксении потребовалось не меньше минуты, чтобы прийти в себя и осознать то, что катастрофы не случилось. Да, Куприянов её поцеловал. Это произошло, а мир не рухнул, и она сама от чувства вины не умерла. А то, что не почувствовала внутренней дрожи и желания кричать от счастья… что ж, разве такое может случаться каждый раз? Возможно, это как раз и есть взрослые отношения? Без дрожи в коленях.

От этой дрожи только проблемы и мучения.

Дима уткнулся носом за воротник её пальто, но быстро выпрямился и от себя Ксению отстранил. Большим пальцем провёл по её щеке и улыбнулся.

— Иди домой, холодно.

Всё-таки облегчение, которое накатило на неё в эту секунду, явление не нормальное.

Кивнула, заправила волосы за уши и отступила ещё на шаг. Старалась в глаза Диме не смотреть, чтобы не видеть в них радость, и не демонстрировать своё облегчение по поводу их расставания. Но улыбнулась, сделала какой-то непонятный жест рукой, вроде махнула на прощание, и пошла к подъезду. И только скрывшись за дверью, почувствовала себя спокойно.

ГЛАВА 25

— Дом, милый дом.

Денис, кряхтя, занёс в прихожую чемодан Светы, бухнул его на пол, вздохнул и выразительно глянул на Говорова, который вошёл в квартиру чуть раньше и уже оглядывался, словно позабыл интерьер собственного дома. Или соскучился.

Света вошла в прихожую, держа в руках стопку писем, которую ей вручил консьерж, и посмотрела на мужа и его друга с недоумением.

— Что вы оглядываетесь? Денис, проходи.

Горский с тоской посмотрел на чемодан и потащил его к двери спальни.

— Доброта моя, — бормотал он себе под нос, — никакой пощады от неё.

Андрей проводил его взглядом, но сам прошёл в гостиную, оставив остальные чемоданы у двери. Снял пальто, бросил его на спинку дивана и потянулся.

Он дома. Он в Москве. Наконец-то.

— Андрюш, письма…

— На стол положи, я потом посмотрю.

Он сел в кресло и с удовольствием вытянул ноги. И исподтишка глянул на жену, которая продолжала недовольно оглядывать гостиную. Каждый раз, когда она появлялась "у них дома", принималась что-то менять, улучшать и даже сама с собой согласия не находила. Вот и сейчас в один момент нашла то, что её не устраивало.

А вот Андрея устраивало всё. Для него всё было на своих местах и служило для его удобства. Об остальном Говоров не задумывался, и что-то менять необходимости не видел. Но и жену останавливать не собирался. Пусть поступает, как знает. Пока она занята — он свободен.

Света собиралась пробыть в Москве неделю. Уезжая из Лондона, они с родителями обговаривали свои ближайшие планы, и Андрей отметил, что мама попыталась намекнуть его жене на то, что, возможно, ей не следует так поспешно возвращаться в Париж. Даже у отца поинтересовалась, неужели настолько остра необходимость присутствия Светы во Франции. Тот пожал плечами, а после ударился в пространные рассуждения, попытался вовлечь в это Андрея, но тот лишь усмехался и украдкой наблюдал за тем, как жена нервничает. Не нравился Свете этот разговор. И естественно, у неё нашлось тридцать причин, чтобы вернуться в Париж к определённому дню. Намечался показ новой коллекции в одном из известнейших модных домов, и пропустить это долгожданное событие было никак нельзя.

— Мы должны поддерживать репутацию, — напоследок заявила она. — Мы должны жить в этом мире, вращаться среди этих людей, знать все тонкости… А как это возможно, живя в Москве?

Андрей хмыкнул.

— Предлагаю перевести весь офис в Париж. Вот сотрудники обрадуются!

Они тогда немного повздорили, жена на него обиделась, а Андрей прощения просить не стал.

Говоров привычно протянул руку, даже не привстав с кресла, и нажал на кнопку автоответчика. Под руку тут же попался пульт от телевизора.

Он дома. И с удовольствием остался бы здесь один. В тишине и покое. Это более привычно. За две недели он от жены заметно подустал.

Денис подошёл сзади и навалился на спинку его кресла. Быстро огляделся, заметил, что Света скрылась на кухне, и еле слышно хохотнул.

— Я смотрю, жизнь бьёт ключом?

— Это ты о чём? — не понял Говоров. Покрутил пульт в руке и положил его обратно на журнальный столик.

— По вашим со Светкой лицам складывается такое впечатление, что вы женаты лет двадцать и успели достать друг друга до чёртиков.

— Ты проницателен, друг мой, — кивнул Андрей. — Кажется, нам от этого обоим тошно. Что у нас происходит? — поинтересовался он без паузы.

Денис в первый момент не сообразил, что тему разговора они уже поменяли, задумался, а после заулыбался.

— Ты о работе?

— Мне не нравится твоё выражение лица. Что происходит? — насторожился Андрей.

— Да ничего. Работаем, преумножаем успехи, стремимся в будущее…

— Денис!

— Да ладно, не кричи. Андрей, — вдруг умилился Горский, — а я по тебе скучал. Даже поорать на меня некому, кроме тебя!

Андрей фыркнул, потом поднялся и снова потянулся.

— А ты женись. Проблема сама собой отпадёт.

Света вошла в гостиную и лучезарно улыбнулась.

— Мальчики, заказать ужин? Что вы хотите?

Денис помотал головой.

— Я не останусь, у меня дела.

Света лишь глаза закатила.

— Знаю я твои дела. Андрюш, что ты хочешь?

Он неопределённо махнул рукой.

— Закажи что-нибудь… Мне всё равно.

Света равнодушно улыбнулась и кивнула. Хотела выйти из комнаты, но вновь обернулась.

— Денис, а что с рекламой?

— С какой рекламой?

— Для журнала. Всё сняли?

Андрей невольно нахмурился, когда заметил, как взгляд Горского неожиданно заметался. Но Денис кивнул, даже с улыбкой, правда, чуть нервной.

— Да, сняли.

— А что не так? — не удержался Говоров. Денис глянул на него чуть ли не испуганно, потом пожал плечами.

— Всё так.

Андрей прищурился, недоверчиво глядя на друга. Уж слишком тот нервничал.