Откуда берутся дети?

— Проверим.

В приёмной послышался голос Светы, Денис замолчал и переглянулся с Говоровым. Оба замерли в ожидании, но дверь не открылась, зато хлопнула дверь приёмной, и стало тихо. Андрей перевёл дыхание, а Горский приподнял одну бровь.

— Что? Опять поругались?

— Да нет, всё нормально. Готовимся к счастливому будущему. А оно всё никак не наступает.

— Светка возвращается в Париж? — Андрей коротко кивнул. Денис призадумался, а после развёл руками. — Ну и ладно, пусть едет. Или ты расстраиваешься?

Андрей хлопнул по столу папкой с отчётом, не сумев сдержать всплеск раздражения.

— Да не расстраиваюсь я! Я просто не понимаю, что происходит и меня это напрягает. Вся эта неопределённость… Я пытался с ней поговорить, объяснить, что пора уже что-то решать — либо мы оба живём каждый своими интересами, либо пытаемся наладить совместную жизнь.

Денис недоверчиво скривился.

— А тебе это надо?

— Но я же женился на ней, чёрт возьми! Я себе на горло наступил… и через других перешагнул. Решил, что после всего, что Светка для меня сделала, так будет честно. И я готов был стать её мужем. А что получил? Я боялся, что всё разрушу, а нового ничего не получится, пошёл по самому простому и понятному для меня пути… — Вздохнул. — За что боролся, как говорится…

Горский в задумчивости потёр лоб.

— У тебя всё так сложно, я ничего не понимаю… Ты несколько витиевато изъясняешься.

— А что непонятного? Побоялся отменить свадьбу, жизнь налаженной казалась… Страшно было остаться ни с чем. Да Ксюша ещё… так до конца разобраться и не смогли между собой. Легче всего было вернуться к Светке и зажить по-прежнему. Вот только прежней жизни не получается. Мы все изменились за это время… И Света больше всех.

— Думаешь, у неё кто-то есть в Париже? — задал осторожный вопрос Денис. Боялся, что Говоров тут же взорвётся, выйдет из себя, но тот лишь равнодушно плечами пожал.

— Не знаю. Говорит, что нет.

Денис вытаращил на него глаза.

— Ты что, спрашивал её? Вот прямо так и спросил?

— Спросил. А что мне остаётся? Мне нужна определённость. Мне надоело жить в подвешенном состоянии. Все твердят о светлом будущем, а его как не было, так и нет. — Он сделал паузу. — Я попросил её остаться. Не могу я так больше.

— Ты на самом деле хочешь гнездо свить?

— А почему нет? Конечно, у нас со Светкой недопонимание… и оно всё растёт. Дошло до того, что она в нашем же доме, как чужая. Она меня раздражает. Нам сейчас и говорить-то не о чем, кроме работы. Но я всё ещё пытаюсь что-то изменить! Я! Хочется уже понять, что это такое, когда тебя дома вечером ждут. Потому что мне на самом деле надоело приходить в огромную, пустую квартиру, где кроме меня только эхо.

Денис хмыкнул и глянул на Говорова исподлобья, причём с недоверием.

— Ты сейчас про Светку говоришь?

Андрей скрипнул зубами.

— Хотя бы…

— И ты хочешь посадить её дома? Вряд ли она согласится просто на роль жены.

— Раньше она хотела именно этого. Она говорила о доме, о детях и потом уже о семейном бизнесе. А теперь всё перевернулось с ног на голову. И меня это не устраивает!

— А что она тебе сказала?

Говоров невесело усмехнулся.

— Что для неё это важно. Важно исполнить мечту отца, да и себе доказать, что способна на большее… Нет, Денис, ты пойми, я готов это принять. Раз для неё важно… Я не собираюсь запирать её дома, но ей уже мало прежних идеалов. Она нашла другие, и они её манят со страшной силой. Раньше она жаловалась, что работа отнимает у неё слишком много времени, а теперь это время у неё отнимаю я. Своими разговорами, поездками к родителям, просьбами вернуться в Москву… а в Париже блеск, суета и она должна успеть везде. — Он задумался, потом хмыкнул. — Знаешь, мне кажется, что нет у неё любовника. У неё просто времени на это нет.

— А если бы был? — Горский хитро прищурился.

— А это уже не суть как важно. Возможно, я бы даже облегчение испытал… в каком-то смысле. Появился бы чёткий ответ на некоторые вопросы. А может и решение какое-нибудь… Но она просит подождать ещё немного. Как заведённая твердит о весеннем показе в Нью-Йорке.

Денис поперхнулся.

— Да ты что? В Нью-Йорке?

Говоров же скривился.

— Хоть ты не начинай.

— Подожди, Андрюх, неужели тебя это не волнует?

— А зачем? Света всё сделает, и даже поволнуется за нас всех. Это уже не моя мечта, а её. И я вот думаю, может её предупредить, что когда мечты сбываются, ты остаёшься один на один с самим собой. А это уже не столь интригующе. — Он помолчал, потом со вздохом добавил: — Я подожду весеннего показа.

Денис нахмурился.

— Что ты имеешь в виду?

— То, что я отпускаю жену в Париж. Пусть едет, исполняет мечту… А там посмотрим. — Отвёл глаза и посмотрел в окно. Несколько секунд молчал, затем моргнул, и снова повернулся к Денису, взгляд уже был деловой. — Ты все документы, которые она просила, подготовь. И про снимки не забудь, что она просила. Ты их забрал?

Горский посмотрел на потолок, словно ответ там искал, потом кивнул.

— Ну да. Забрал.

Говоров хмуро глянул на него исподлобья.

— Что ещё?

— Что?

— Не знаю! Вчера ты воду с этими снимками мутил и опять. Что не так?

— Всё так. Снимки у меня в столе лежат. Здорово вышло, хотя были некоторые казусы на съёмке. Игорь одну девчонку чуть до истерики не довёл.

— Какую девчонку? — не понял Андрей.

— Модель. Она, бедняжка, тряслась, как осиновый лист. Не знала куда вскарабкаться, чтобы спрятаться ото всех.

— Весело… А зачем ты на съёмку ездил?

— Проконтролировать хотел.

— Сазонову? — Андрей усмехнулся.

Денис призадумался, потом вздохнул.

— Не было там Ленки. Степнова за всем следила, вот я и поехал… Мало ли что?

Андрей перевернул страницу отчёта, даже рукой её зачем-то пригладил, и только после этого поднял на Горского глаза. В горле вдруг запершило, даже откашляться пришлось.

— Да? И что?

Денис выдал язвительную усмешку.

— В твоём вопросе слышится намёк или мне показалось?

— Денис! — одёрнул его Говоров. И тихо спросил: — Ты с ней говорил?

— Говорил.

— Как она?

— Андрей, я с ней не по душам говорил, а о работе. С виду — нормально. Вся такая деловая стала. Вторая Сазонова.

Говоров вздохнул и опустил глаза.

— Значит, у неё получается… — Поджал губы, борясь с подкатывающимися тоской и раздражением. — Это хорошо. А про Ваньку?.. — взгляд стал цепким и жадным. — Про Ваньку что-нибудь говорила?