Отмена рабства. Анти-Ахматова-2
Шрифт:
За то, что, как предполагают самые преданные биографы, в тяжкую минуту, когда невмоготу стало быть второй, неженой, при Пунине, а самой самостоятельную жизнь налаживать было невозможно из-за лени, нашелся Пастернак и посоветовал ей перебираться в Москву, где у него возможностей с устройством друзей было больше, как-никак первый поэт страны (хоть сам был и болен, и в расстройстве) — размазала его по своему всегдашнему мещанскому сценарию: Пастернак мне делал предложение трижды… Но мне-то он нисколько не был нужен…
Драматическая «невстреча» с Цветаевой, главной темой в которой был вопрос
У него, может, и был мотив «всемирной бездомности» (в этом достоверно неустановленном случае), а у Анны Андреевны — вполне бытовой, буржуазный, насмешливо-отрезвляющий мотив — вот с какими курьезами приходится иметь дело. Мне-то он нисколько не был нужен… Я тогда была замужем за Пуниным. Муж Пунин в эти послесъездовские антифашистские дни был на курорте: в Сочи, со своей настоящей женой Анной Евгеньевной и своей дочерью Ирой.
Удивительно — что она лжет, знают все. Каждый, кто это читает — понимает, что это — неправда. Заявление тем не менее ошеломительное. Одного выставляющее идиотом, другую — тут определений на маленькую дамскую повесть с роскошной героиней. Остается следующий шаг — как-то комментировать многоуважаемую мемуаристку. Про Ахматову ведь не скажешь вслух, что лжет?
Вот и придумывают определения к ахматовской сенсации. Глухое свидетельство, любопытное… Кто жеманней скажет.
В том же 1931, когда был написано «Я пью за военные астры», недавно очень идиотически интерпретированное я забыл кем…» Из зала: «Жолковским!» — «Я не хотел никого обидеть».
Гаспаров, видимо, очень уважал Жолковского и был уверен, что тот тоже в этом не сомневается, — поэтому все смеются и знают, что никто никого действительно не хотел обидеть. У поклонников Анны Ахматовой с чувством юмора все не так просто, да и слово нужно бы употребить не в сердцах и не для смеха.
С Мариной у него был за границей роман. Если у Пастернака был с Мариной роман — может, и был. Их письма писались по какому-то сюжету. По любовному, несомненно. Если роман был ЗА ГРАНИЦЕЙ (письма-то — между границами, речь НЕ о письмах), — то Анна Андреевна намекает на что-то гораздо более конкретное. Ей доподлинно известное. Не удержалась, подпустила намеков Марина Ивановна при единственной встрече? Что, мол, с Борисом нас связывают и пр. — про предложения руки и сердца, конечно, не приплетала — а Анна Андреевна все быстренько прикинула: ладно там про письма, БЫЛО-ТО когда? А, вот ездил
за границу. За границей — в Париже — Пастернак был 4 дня. Ну что ж, там не в Совдепии — номера в отелях для «романов» сдаются и по часам. Ахматова еще и великодушна — называет эту кроличью возню романом…Конечно, ее история, смутившая двадцатый век, тоже длилась всего одну ночь. Ночью она была, правда, только потому, что пришлась на ночное время, НОЧИ у них не было. Раз уж они смогли бы: она с незнакомым, другого поколения человеком, из другой страны и другого ассортимента судеб, — то Пастернаку-то с Мариной куда проще за несколько дней сойтись. Ахматова считает, что здесь совершенно допустимая параллель.
Остается только сравнить пересказ Берлина его культурной беседы с Ахматовой и тон переписки Цветаевой с Пастернаком, ноту ее голоса, высоту, на которой эти бабочки порхают и хотят ли на землю, в номера.
И это все о ней
Главными особенностями психики истеричных являются: стремление во что бы то ни стало обратить на себя внимание окружающих. <…> Шнейдер предложил заменить само название «истеричные» термином Geltungsbedurftige — «требующие признания».
Это субъекты, не достигшие еще, несмотря иной раз на пожилой возраст, действительно духовной зрелости.
Каждый поступок, каждый жест, каждое движение рассчитаны на зрителя, на эффект; дома в своей семье они держат себя иначе, чем при посторонних; всякий раз, как меняется окружающая обстановка, меняется их нравственный и умственный облик. <…> они хватаются за любое средство, будь то даже возможность привлечь к себе внимание необычными явлениями какой-нибудь болезни.
Боясь быть опереженными кем-нибудь в задуманном ими эффекте, истеричные обычно завистливы и ревнивы. Если в какой-нибудь области истерику придется столкнуться с соперником, то он не упустит самого ничтожного повода, чтобы унизить последнего и показать ему свое превосходство. <…> По отношению к тем, кто возбудил их неудовольствие, они злопамятны и мстительны.
Они лучше всего чувствуют себя в атмосфере скандалов, сплетен и дрязг.
В общем, они ищут легкой привольной жизни.
Духовная незрелость истерической личности, не давая ей возможности добиться осуществления своих притязаний путем <…> развертывания действительно имеющихся у нее способностей, толкает ее на путь неразборчивого использования всех средств воздействия на окружающих людей, лишь бы какой угодно ценой добиться привилегированного положения.
Недостаточная выносливость по отношению к травматизирующим переживаниям. <…> В области реакции на психические травмы нарочитое выдуманное часто заслоняет у истериков непосредственные следствия душевного потрясения.
Человек с истерическим складом не углублен в свои внутренние переживания, он ни на минуту не забывает происходящего кругом.
Они сообразительны, находчивы, быстро усваивают все новое, владеют даром речи и умеют использовать для своих целей всякое знание и всякую способность, какими только обладают. Они могут казаться широкообразованными, даже учеными, обладая только поверхностным запасом сведений.
Они умеют держаться с достоинством <…> очень заботятся о своей внешности и о впечатлении, ими производимом на окружающих.
Важно то, что, обладая недурными способностями, эти люди редко обнаруживают подлинный интерес к чему-нибудь, кроме своей личности, и страдают полным отсутствием прилежания.
Они капризны в своих привязанностях и обыкновенно не завязывают прочных отношений с людьми.