Отменённые историей

Главной идей Совещания стало предположение «о слиянии чинов с должностями», лежавшее в основе и трех предыдущих попыток ликвидации гражданских чинов.^{96} Совещание пришло к выводу, что «соотношение между чином и служебным положением лица, его носящего, сделалось ныне явлением почти случайным и, вследствие того, чин утратил всякое полезное значение». Массовый характер получил обход действовавших правил чинопроизводства; подчинение заслуженных чинов начальникам, состоящим в более низких чинах; наличие высших чиновников, не несущих никаких определенных служебных обязанностей (напомним, что число чиновников IV класса более чем в 3 раза превышало количество должностей этого класса), и т. п. Из этих явлений делался вывод о том, что «чин, очевидно, не может считаться мерилом ни служебного, или общественного положения лица, им облеченного, ни действительных заслуг, сим лицом оказанных. Несмотря на этот несомненный факт, стремление к получению чинов, и в особенности высших степеней оных, нисколько не уменьшается в нашем обществе». Более того, по мнению Совещания, укрепилось ложное понимание целей и значения государственной службы, заключающееся в том, что основным желанием поступающих на службу является получение чинов. Причем «иных привлекает желание приобресть сословные преимущества, соединенные с чинами, а других — тщеславие или надежды на карьеру, надежды в большинстве случаев не оправдывающиеся». Прямым следствием такого положения вещей является «размножение чиновников, по большей части бесполезных». Совещание пришло к выводу, что какие-либо частные мероприятия правительства, направленные на предотвращение всего этого, были бы бесполезны. Необходима радикальная мера: заменить иерархию чинов иерархией должностей, «предоставив присвоенные в настоящее время чинам права и преимущества должностям соответствующих степеней».

Журнал Совещания, в котором была зафиксирована эта позиция, был утвержден Александром III резолюцией: «Совершенно одобряю этот взгляд и предполагаемое направление этого дела».

Продолжив свою работу, Совещание сочло необходимым установить 12 классов должностей (должности XII и XIV классов переименовывались соответственно в XI и XII классы) и сохранить постепенность в продвижении служащих — «последовательное проведение лиц, посвящающих себя служебной деятельности, через установленные иерархические степени, начиная с низших».

Предполагалось установить общий срок службы до назначения на должность VI класса, равным 6–9 годам (такое время требовалось прослужить чиновнику с университетским образованием при существовании чинов для получения должности VI класса). Лица, начинающие службу, могли бы поступать непосредственно на все низшие должности до VII класса включительно, назначение на которые было предоставлено власти директоров департаментов и губернского начальства. Другой характер должны были носить условия продвижения по высшим ступеням должностной лестницы. Назначение на должность каждого следующего класса могло иметь место только через 2 или 3 года службы в должности предшествующего класса.

Вместе с тем Совещание установило, что «разновременность образования государственных учреждений, а также их штатов и расписаний привела к тому, что одинаковые должности принадлежат к разным классам и им присвоены далеко не одинаковые оклады содержания и различные права и преимущества». Оказывалось необходимым в ходе предстоящего преобразования установить возможное равенство в служебных преимуществах должностей равных степеней с учетом «условий и потребностей службы в каждой отдельной отрасли государственного управления».

Большинство Совещания высказалось за сохранение чинов действительного тайного советника и тайного советника в качестве почетных званий для высших служащих. Мотивировалось это тем, что «упразднение у нас всех без изъятия чиновных степеней в гражданском, ведомстве, как всякая крутая и радикальная реформа, может произвести неблагоприятное впечатление», которое и предполагалось смягчить упомянутой мерой, хотя бы только как временной и переходной.

В сфере внимания Совещания оказался и вопрос о праве гражданских чиновников на потомственное дворянство. Было рекомендовано предоставить это право чину III класса (тайный советник), а после отмены чинов — должности этого же класса. При этом гражданские чины приравнивались в отношении прав на дворянство к военным. Предусматривалось также устранить как бы «механический» характер возведения в потомственное дворянство и организовать дело так, чтобы «достижение сего звания путем, заслуг на государственной службе было бы во всех отношениях равносильно всемилостивейшему пожалованию оного».

Весной 1885 г. по согласованию с Александром III было сочтено, что Совещание поставленную перед ним задачу выполнило, а подготовленные им материалы переданы в Государственный совет. В июне того же года они были разосланы всем министрам с обязательством представить отзывы к середине октября.

Большинство поступивших отзывов содержало возражения против отмены чинов.^{97} Защитники чинов сходились на том, что чин, являясь мерилом заслуг чиновника, возвышает этого последнего пад своими согражданами. Возможность возвыситься в обществе служит не только средством привлечения на государственную службу, но и стимулом при ее исполнении, представляя собой желанную награду для служащих. Чин же, хотя и не свидетельствует достаточно точно об иерархическом положении служащего, все-таки сохраняет официальное и общественное значение. Оклады содержания низших и средних чиновников, особенно в провинции, признавались более чем недостаточными (несмотря на их повышение в предыдущие годы), но тут же указывалось, что сколько-нибудь значительное увеличение их невозможно. Отмена же чинов в таких условиях приведет к отливу чиновников из государственных учреждений и к переходу их на службу в частные организации, где материальное вознаграждение всегда будет выше. Уменьшение числа служащих пагубно отразится на деятельности государственного аппарата — в частности, потому, что возможность выбора лучших кандидатов будет затруднена.

Согласно большинству отзывов, долговременность существования чинов требовала их сохранения. Чины прочно вошли в общественный быт, и отмена их произвела бы слишком сильное потрясение в среде служащих. И если Совещание усматривало в неоднократном возбуждении вопроса об уничтожении чинов аргумент в пользу необходимости рассмотреть этот вопрос еще раз и провести предположения в жизнь, то сохранение чинов, несмотря на все обсуждения, представлялось защитникам этого института подтверждением их взгляда. Но они не могли не согласиться в той или иной степени с указаниями Совещания на факты чиновной неурядицы и путаницы в государственной службе. Настаивая на невозможности упразднить чиновную иерархию, они считали, что недостатки чинопроизводства — не более чем отступления от законов, «наслоения» и что «эти печальные стороны вовсе не коренятся в существе самой системы».

Министры — народного просвещения И. Д. Делянов и государственных имуществ М. Н. Островский — в своих отзывах пытались дать и более широкое (но явно спекулятивное) обоснование своего отрицательного отношения к предложениям Совещания. Островский предостерегал, что «мера эта послужит началом той нивелировки, которая столь несвойственна странам с монархическим, а тем более с самодержавным образом правления». За уничтожением чинов, по его мнению, «только один шаг — и к тому же совершенно последовательный», — к уничтожению чуть ли не сословий вообще. «Это — один из путей, ведущих к колебанию тех исторических устоев, на которых покоится консервативное монархическое начало». Делянов в своей записке указывал, что чин представляет собою знак приглашения на службу от лица верховной власти, поэтому-де «министр и регистратор одинаково суть государственные чиновники, поставленные верховною властью, а не приглашенные с вольного найма». Это порождает в подчиненном «чувство самоуважения, соединенное с повиновением», а начальника заставляет относиться к подчиненному «не как к приглашенному по собственному начальническому усмотрению, а как к поставленному верховною властью». По мнению Делянова, несвоевременность реформы связана не только с финансовыми трудностями, не позволяющими повысить жалование служащим: «Мы только что вышли из периода, когда в общественных суждениях преобладало чрезвычайно легкое отношение к изменениям в государственном строе нашего отечества и обнаруживались по этой части разнообразные неосновательные чаяния. Отмена чинов, как и всякое уменьшение силы и действия государственного начала, входила в область таких чаяний. Преобразование такого рода могло бы ныне показаться вступлением на путь не укрепления, а умаления государственного начала и вновь возбудить колебания умов».

Но даже противниками отмены чинов были высказаны предложения о необходимости существенного пересмотра системы чинопроизводства. Министр финансов Н. X. Бунге писал: «… при замещении должностей я полагал бы необходимым предоставить начальствующим лицам полную свободу действий и не стеснять их какими бы то ни было регламентациями». Государственный контролер Д. М. Сольский и обер-прокурор Синода К. П. Победоносцев предлагали производить в чины по классу должности, т. е. чтобы не чин давал право на должность, а занятие должности давало право на чин. Член Государственного совета А. П. Николаи, наоборот, считал необходимым устранить всякую связь между получением чина и продвижением по должности и лишить чины права на сословные преимущества.

В полном противоречии с воззрениями большинства было мнение управляющего Морским министерством И. А. Шестакова. Подвергнув критическому разбору аргументы защитников чинов, Шестаков приводил целую систему доводов против них.

Главные из них сводились к следующему. Народ чинов не знает, составляя себе представление о служащих по их должностям (становой, исправник и т. п.); «чины, несмотря на полуторавековое существование их, ему чужды». В среде «так называемой интеллигенции… чиновничество стало уже чем-то комическим. В провинции уважение к нему издавна поколеблено Гоголем и другими сатириками… Столичная интеллигенция высказывает свое равнодушие к чинам, редко выставляя их на карточках (визитных, — Л. III.) и заменяя должностями». Наконец, «само правительство… несомненно тяготится чинами. Доказательство тому в различных постановлениях, допускающих в некоторых обязанностях чины выше и ниже на две степени; в производстве разом из обер-офицеров в статские и действительные статские советники». В результате складывается такая ситуация, когда «в том же чине и директор департамента или канцелярии и регистратор, отмечающий в журнале приносимые пакеты». «Это имеет вид странной неправильности; но когда в проявления правительственных действий входит комизм, он переступает пределы смешного и становится вредным», — пишет И. А. Шестаков. Помимо этого, существование чинов доставляет государству в его деятельности ряд неудобств.

Правительство при усилиях выбирать на всякое дело людей способных встречает «ту же китайскую стену рангов». Еще более затруднительно привлечь на службу людей бесчиновных. Чтобы назначить таковых на известные должности, необходимо «производить вдруг в статские или действительные статские… и ронять самую цену правительственных наград излишнею щедростью, вызываемой единовременным производством и назначением». Пристойнее путем уничтожения чинов допустить прямое назначение бесчиновных. Наличие чинов создает для государства лишнюю обузу в виде массы бесполезных, но тем не менее жаждущих служебных благ людей. Это «проторговавшиеся купцы и спекуляторы всякого рода, нигде не служащие, ничего не делающие, выжидающие благоприятных обстоятельств, чтобы занять более или менее важную должность, на что чин дает право».