Отмороженный

– Не собираюсь вступать с вами в дискуссию, – сказал я. – В ваших же интересах явиться к нам с повинной.

– Тогда я заканчиваю наш разговор, – сказал он. – Прощайте. Больше обо мне не услышите.

И повесил трубку, прежде чем я успел что-то сказать. А я хотел спросить: намерен ли он и дальше вычеркивать фамилии из своего списка с помощью винтовки? И если да, то будет ли он мстить за погибшую журналистку? В любом случае мне расхотелось ему мешать. К тому же он ясно сказал: больше обо мне не услышите. А значит…

– Можешь ознакомить меня с постановлением генерального, – сказал я Косте. – Готов сию минуту его выполнить.

– Нет никакого указания, – сказал Костя, пряча бумагу с гербовой печатью и подписью генпрокурора за спину. – Будет другое постановление – о возбуждении уголовного дела по этим фактам, – кивнул он на документы, выданные родителями Клейменовой.

– Будет препираться-то! – сказал Слава. – Поедем поглядим на того киллера. Только сначала позвони им… – кивнул он на телефон.

Слава, как всегда, говорил дело. Я снова набрал номер отделения, на территории которого Тягунов только что застрелил подосланного убийцу.

– Вы как раз кстати, – сказал дежурный. – Труп нашли. Точно, на крыше. Но тут такое творится… Лучше бы вы сами приехали.

Слава вырвал у меня трубку:

– Слушай, дежурный, я Грязнов из МУРа, знаешь, да? Твоя фамилия? Так вот слушай меня, капитан Заслонов! Кто бы вам какие документы ни показывал, хоть сам Президент, до моего приезда никого там не подпускайте! Вот приеду сейчас с прокурорами и посмотрим, как выполняешь мой приказ. Ни-ко-го! Организуй, если надо, круговую оборону. Ты все понял? Едем!

Когда мы подъехали к этому дому, то увидели возле оцепления несколько иномарок, возле которых препирались возбужденные люди, размахивающие удостоверениями, явно это были парни из госбезопасности. Молоденькие милиционеры пожимали плечами, но никого не пропускали.

– Вот и правильно! – сказал Слава, подбежав к месту события. – Вот и славно, ребята! А вы, собственно, кто? – спросил он довольно грубо пожилого, вальяжного мужчину, размахивающего удостоверением.

– Я генерал-майор госбезопасности Сидорин, начальник управления ФСБ! – кричал тот. – Я сейчас вызову нашу оперативную группу…

– А я зам генерального прокурора России, государственный советник юстиции второго класса Меркулов, – спокойно сказал Костя и показал разбушевавшемуся генералу свое удостоверение. Тот опешил, глядя на него. Костю он не мог не знать.

– А это что за люди? – спросил он, кивая в нашу сторону, мою и Грязнова.

– Это старший следователь по особо важным делам при Генпрокуратуре Турецкий, – сказал Костя. – Его вы, конечно, знаете? А уж господина Грязнова, временно исполняющего обязанности начальника МУРа, вы тоже не можете не знать.

– Наслышан, – буркнул генерал, и тут же некий шустрый молодчик что-то шепнул ему на ухо. – Без тебя знаю! – отмахнулся генерал недовольно. – Только ведь, Константин Дмитриевич, вы-то не можете не знать, что ваш подчиненный господин Турецкий отстранен от расследования этого дела согласно приказу самого генерального прокурора?

Слава крякнул и почесал в затылке. Мы с Костей сникли.

– С чего вы взяли, товарищ генерал? – вдруг раздался тихий голос моего подчиненного – Володи Фрязина. – Разве это то самое дело, от которого нас отстранили? Разве вы уже видели убитого? Откуда вы знаете, что это убийство как-то связано с предыдущими, которые мы расследовали?

Генерал даже растерялся от неслыханной дерзости нижнего чина, хоть и другого ведомства. Такие вещи ему обычно, вот как только что, нашептывают на ушко. Признаться, я и сам почувствовал некоторое недовольство. Все-таки подобные слова должен был произнести не Володя, а я. Спросить, например, с чего вдруг, бросив дела государственной важности, он примчался на место происшествия, на первый взгляд смахивающее на обычную разборку двух мафиозных группировок.

– Но мне передали… – Генерал оглянулся, явно ища подсказчика. Но того и след простыл.

– Мы сделаем так, – сказал, чтобы прервать тягостное молчание и выручить побагровевшего генерала, Костя. – Поднимемся на крышу с вами вместе. Осмотрим место происшествия и сделаем там соответствующие выводы. Стыкуется ли данное убийство с теми, что ведет Александр Борисович?

…Киллер лежал, уткнувшись лицом в крышу дома. Застывшая кровь образовала тусклое темное пятно. На референта или пресс-секретаря министра убитый явно не тянул. Слава нагнулся и перевернул его навзничь. Черная ранка посреди лба. Наверняка умер сразу, не успев ощутить боли.

– Согласитесь, Николай Антонович, весьма проблематично отнести данное убийство… – начал Костя, как всегда, издалека, но генерал прервал его:

– Да сам вижу. Главное – звонят и кричат: скорей, мол. Биатлонист взялся за старое. Только что в центре города, средь бела дня…

– А кто хоть звонил? – вежливо поинтересовался Костя.

Мне вдруг стало жаль генерала. Костя вцепился в него мертвой хваткой, но пока не торопился сжимать челюсти.

– Разве я помню? – смутился генерал.

– И почему – биатлонист? – в тон Косте спросил Слава. – Спортсмен? Кличка убийцы? А почему мы, следователи, об этом ничего не знали? Почему скрыли от нас эту информацию?

– Обсудим в другом месте! – побагровел генерал, покосившись на Фрязина, готового задать свой вопрос. – И на должном уровне.

И осторожно, боясь упасть, двинулся в сторону чердака, вмиг потеряв интерес к делу.

Мы делали свою работу. Ребята Грязнова обыскали карманы убитого. Слава осторожно, двумя пальцами, приподнял винтовку за ствол.

– Неужто та самая? – обернулся он ко мне. – Не чаяли и найти.

– Осторожно, Вячеслав Иванович! – воскликнул Володя. – Не сотрите отпечатки!

– И ведь кто учит! – задал Слава риторический вопрос. – И кого учит! Своего будущего шефа…

Мы с Костей никак не отреагировали на эти слова.

– Документов нет, – сказал Володя, выпрямившись.

– Откуда им взяться? – спросил Слава. – Ищите! Мусор, кошелек… Что-нибудь да зацепим. Биатлонист, оказывается! Слышишь, Борисыч?

Я кивнул. И вдруг сел, где стоял, почувствовав гигантскую усталость, накопившуюся за эти дни. Члены моей бригады и Костя тоже озадаченно посмотрели на меня.