Отморозок Чан

Я закинул ботинки в рюкзак. Сам носить не смогу, так продам. Бабки сныкал в карман. Все остальное брать не стал, затолкал за фанеру, к пиздюку.

Закинув рюкзак за плечи, я побрел по тоннелю, освещая себе путь «прожектором» и насвистывая песенку.

Вышел к Пушкинской я где-то через полчаса.

Тут все тоже самое. Невысокий завал из мешков, а за ним четверо пагранцов. Эти одеты во что попало.

Я вырубил фонарь и бросил его в рюкзак. Хуй с ним, что у меня рюкзак местного пиздюка, это может быть просто совпадением, но, если я еще и с его фонарем тут буду светится - это уже заявочка на подозрение в преступлении.

Когда я подошел совсем близко к завалу, погранцы наконец услышали мои шаги и включили прожектор. Охуенная бдительность. Долбоебы блядь. Видимо с Василеостровскими в дружных, а выхода на поверхность там нет нихуя, так что кроме соседей ждать с того направления некого. Вот и расслабились. Ну и уебки. Рано или поздно это вас и погубит. Бля буду.

– Кто такой?
– спросил самый здоровый и бородатый из пагранцов.

– Хуй с ногой, - в рифму ответил я, не удержавшись.
– С Василеостровской иду. Там в гостях был. У вас мимоходом. На Советскую мне надо.

Он смерил меня презрительным взглядом, задержав его на обрезе в кобуре. Я, не дожидаясь приглашения, перемахнул через завал и оказался всего в шаге от здоровяка. А хули? Слепящий в ебло прожектор подзаебал.

– Ну проходи, хромой, с одной ногой.
– Он слегка отстранился, с какой-то брезгливостью, как мне показалось.
– Только ствол в кобуре держи, а то в жопе унесешь.

– Угу. В жопе твоей мамы разве что.
– Огрызнулся я, посмотрев пидору прямо в глаза.

– Че бля?
– надменное ебло здоровяка, превратилось в разъяренное ебло здоровяка.

– Хер твоей мамке в очко бля!
– Срифмовал я, занося кулак для удара в охуевшее ебло.

Кажется, пришло время раздать пизды этой банде петухов.

Через секунду все четверо корчились от боли в лужах своей крови, отхуяренные донельзя. Я стоял на телах этих косматых гондонов и хохотал жутким демоническим хохотом. Сила богов течет в моих венах! Глупцы не знали этого и поплатились. Пизжу, ясен хуй. Я получил в ебло откуда-то сбоку, не успев донести свой кулак до цели. Дальше меня повалили на землю и хуярили ногами, громко матерясь. Дословно нихуя не воспроизведу, но, кажется, слышал что-то про охуевшего пидора, сына шлюхи и еще что-то о том, что меня выебут, после того как я сдохну.

Странно. Как так вышло? Хотя, быть может, не стоило затевать драку один против четверых? Может быть это было слишком опрометчиво с моей стороны? Да нет, хуйня какая-то. Все заебись. Я так и планировал. Все под контролем. Ща минутку полежу, отдышусь и всех раскидаю.

Мой рот стал заполняться кровью. Теперь удары ботинок сыпятся на голову. Кажется, начинаю терять сознание. Надо закрыть голову руками. Вот, так лучше. Я же говорю - все под контролем. Кто-то залепил мне под дых. Я сложился пополам, открыв на мгновение голову. Этого мгновения хватило, чтобы кто-то переебал мне в висок. В ушах зазвенело. Ладно, признаю, нихуя я не контролирую. Хорошо хоть ствол не выхватил. Реально затолкали бы в жопу, походу.

Кажется, ребята подуспокоились. Выпустили пар. Удары сыпятся не так активно. Без ярости. Пока еще не любя, но как-то по-свойски. Именно так, наверное, хуярят своих сыновей, когда узнают, что те заднеприводные. И крики уже не такие яростные. Пиздят почти в тишине, словно втайне от мамки ебут престарелую бабулю в соседнем сарае.

Шутки шутками, но кажись пиздить будут пока не сдохну. Я не чувствую в себе сил исполнять секретные смертельные приемы, которым меня обучил один монах. В первую очередь потому что меня нихуя ничему не учил никакой ебучий монах. Но даже если бы и учил, сил у меня хватит только на то, чтобы показать этим уебкам средний палец. А это вряд ли поможет в данной ситуации.

Я услышал, как передергивается затвор автомата, а следом крик здоровенного пидора: «Разойдитесь нахуй!». Все. Приехали. Кажется, мне пизда.

Бить перестали. В тот же момент я, собрав последние силы, рывком перевалился на спину, выхватил из кобуры обрез и направил на здоровенного уебка, который, в свою очередь, направил на меня ствол своего автомата.

– Ты че пидор?!
– Завопил он.
– Ну-ка брось ствол!

– Мамку твою брошу!
– Пьяным голосом сказал я какую-то хуйню. Мне простительно, много раз в башку прилетело. Ща исправлюсь: - Мамка твоя белка блядь ебется!

Да. Чет не очень вышло. Лучше ебало пока закрытым держать. Перед пацанами стыдно. Сука, жаль обрез не заряжен, а то бы и говорить не пришлось.

– Ствол положи я сказал, мудак!
– Снова предложил здоровяк.

В этот момент из-за его спины раздался еще один голос

– Так, что тут происходит?!

На сцену вышел седой старикан, лет шестидесяти. Явно держит себя в форме. Причем во всех смыслах. И физически он в форме, и одет в заебатую военную форму. Нового образца. Такую хуй где найдешь.

– Этот гондон пришел, драку затеял! Пришлось угомонить!
– Заговорил здоровяк, не спуская с меня глаз.

– Драку? Он же один, а вас четверо. Сами, небось, спровоцировали?
– Сердито пробасил старикан, подойдя к нему почти в упор.

– Никак нет, он сам начал, - Стал оправдываться здоровенный пидр, продолжая держать меня на мушке.
– Он про мамку мою сказал... хуйню обидную.

– Про мамку твою сказал... обидное...
– протянул старик, нарочито сопережевательным тоном.
– Уй ты, бедненький мой. Давай на ручках тебя покачаю? ТЫ ЧЕ, СОВСЕМ ДОЛБОЕБ?!

Он с силой залепил затрещину здоровяку. Тот вжал ебло в плечи. Старик положил руку на ствол его автомата и опустил вниз. Затем подошел ко мне и протянул руку.

– Опусти свою хуйню и поднимайся, боец.

Хули, мне два раза повторять не нужно. Я убрал обрез в кобуру и ухватился за протянутую руку. Встал с трудом. Качает пиздец. Болит, сука, все. Отхуярили меня на пять с плюсом. Молодцы, уебки.

Старик внимательно осмотрел меня с ног до головы и покачал головой.

– Вот дебилы. Пойдем, чаем угощу. Он взял меня под локоть, помогая идти.

В обычной ситуации я бы от такой гомосятины отказался. Но сейчас сам я нихуя идти не смогу. Это точно. Он еще раз сердито оглядел всех четверых погранцов, снова покачал головой и повел меня прочь.

– Ты прости сына моего. Молодой, горячий. К тому же долбоеб. Сам заберешься?
– он показал на лестницу, ведущую вверх, на платформу.

Я кивнул. В процессе восхождения я понял, что эту высоту мне не покорить. Старик придержал меня со спины как раз в тот момент, когда я разжал ослабшие руки, решив ебнуться назад, на рельсы. В конце концов, я, с его помощью, забрался на ебучую платформу и лежал там, как мешок с дерьмом, до тех пор, пока туда же не забрался старик. Он поднял меня на ноги с силой, нихуя не свойственной большинству стариков.