Отмщённый
Шрифт:
— И ты решил посеять семена добра, — усмехнулась Катя.
— В каком-то смысле, — допустил он. — За всю поруганную честь страны я мстить не собирался, это сложно и затратно. Но наказать обидчиков я обязан. Связался со старыми знакомцами по зоне — они освободились задолго до моего побега. Начал исподволь наводить справки, собирать информацию. И что же я узнал? Из памятной четверки, которую я поклялся уничтожить, двоих уж нет. С Лемясовым все ясно, эта сволочь подохла на месте преступления. Карамыш сделал неплохую карьеру, перевелся к «смежникам», окончив в 2003-м Академию ФСБ. А спустя шесть лет погиб при странных обстоятельствах в собственном загородном доме. Имелось мнение, что его прикончили друзья-наркоторговцы, с которыми он втайне сотрудничал. А остальные по-прежнему проживают в Литвиновском районе и сделали блестящую карьеру в правоохранительных органах. Глотов возглавляет районное УВД, Плакун — один из его замов, курирует подразделения быстрого реагирования. Я копнул по этим парням. И полезло такое доброкачественное дерьмо…
— В целом понятно, — кивнула Катя. — Расскажи, что случилось вчера. Как ты смог поставить в ружье такое количество народа? Ты точно никого не убил?
— Точно, — усмехнулся Павел. — Но кое-кто попал под сокращение.
По мере повествования милое личико Кати несколько раз меняло выражение и цвет, а в финальной части сделалось стабильно зеленым и заметно перекосилось. Она добрела до косметички, откопала зеркало и печально на себя уставилась. Потерла носик, в который въелось грязное пятно. Грязь не оттиралась.
— Может, лазером? — пошутил Павел.
— Невероятно, — пробормотала Катя. — Если ты ничего не приукрашиваешь, ты отправил на больничную койку кучу высокопоставленных полицейских, перемолол в фарш целый отряд спецназа, и по твоей милости перекрыли весь район…
— Я сам немного оторопел, — признался Павел. — Но ты же знаешь, фарш невозможно прокрутить назад. Утешаюсь только тем, что калечил людей, выполнявших злонамеренный приказ.
— Где ты этому научился? Ты же зэк, ты всю жизнь провел на зоне!
— Там и научился. С мастерами боевых искусств на зоне не то чтобы полный порядок, но случаются. Нужно лишь уметь заводить друзей. В славном сибирском городке я тоже время не терял. Распорядок дня был очень плотен. Брал уроки рукопашного боя, занимался в условиях, приближенных к боевым, — ты не поверишь, но даже в глубинке существует множество людей, посещающих так называемые «бойцовские клубы». Самое занимательное в этих тренировках: когда тебя окружает куча здоровых мужиков — по предварительной, разумеется, договоренности — и разом на тебя наваливается. Твоя задача — от них отбиться, а их задача — превратить тебя в кусок мяса. Табу не существует. Запрещено лишь убивать и ломать кости. Публика та еще — половина сиделых и отмороженных. Несколько раз меня месили так, что я неделю валялся в койке и не мог добрести до туалета.
— Жуть какая, — передернула плечами Катя.
— Помимо этих драчунов, общался с таежными охотниками, рыбаками, прочими звероловами. Пришлось освоить технику потребления спирта в промышленных масштабах. Однажды ушел с этими парнями в тайгу, и две недели о нас не было ни слуху ни духу…
— Ты с пользой провел последний год, — похвалила Катя. — Оттянулся за все потерянные восемнадцать лет… Но даже если ты не врешь, ты ничего не докажешь. В чем твоя доказательная база? Твое слово против слов авторитетных в районе полицейских. Да тебе даже слова сказать не дадут. Кому сейчас интересно дело маленького человека двадцатилетней давности? Даже если допустить, что ты нарвешься на приличного полицейского чиновника или следователя… — Красивые глаза женщины затянула паутина задумчивости.
— С доказательной базой туговато, но кое-что имеется. — Павел закряхтел, извлекая из потайного кармана жилетки мобильную книжку «Нокия». Аппарат был не самый навороченный, но, судя по виду, обладал удароустойчивостью. Он пробежал по клавишам, что-то промотал. В гаджет был встроен диктофон неплохого качества. «Подожди, не стреляй… — захрипел искаженный от страха голос, и Катя вздрогнула, обняла себя за плечи. — Ну, что ты хочешь, мы же были молодые, пьяные… Это было черт знает когда… Давность лет, ты понимаешь, что это значит? Не стреляй… — Голос персонажа срывался, он почти лебезил. — Ну, покуражились, развлеклись… Ну, прости, сломали тебе жизнь… Это ведь не я все начал, Карамыш, это он говорит: а давайте, пацаны, с девчонкой разомнемся… Мы же никого не убили, это ты убил… С девчонкой все в порядке было… — Перемотка, пронзительный визг. — Не стреляй! Ну, скажи, что ты хочешь? Денег? Я дам тебе денег… Много денег… Достаточно, чтобы компенсировать твой моральный вред… Только не стреляй, не бери грех на душу…»
— Мы прослушали фактическое признание господина Глотова Дмитрия Аверьяновича, полковника, начальника районного УВД, — сообщил Павел. — Доказательство не для суда, но его хватит, чтобы сломать полковнику жизнь. Экспертиза с удовольствием подтвердит, что запись не поддельная. Этот гаденыш и представить не мог, что я его буду записывать. У него от страха мозги замкнуло. А теперь предоставляем слово второму персонажу — майору Плакуну.
— Послушай, парень, — хрипел майор. — Хорошо, я не буду запираться, с тобой поступили несправедливо… Огрехи молодости, у кого их нет… Но на хрена перегибать-то? Ты за ночь покалечил полтора десятка людей, ты пошел против власти, против людей при исполнении… Я же не слепой, парень, вижу, ты не хочешь никого убивать,
ты не убийца… Давай решим проблему полюбовно? Сколько ты хочешь? Миллион рублей? Три миллиона рублей? Как насчет пересмотра дела? Ты не насиловал свою девушку, это сделали некие отморозки до прибытия полицейских. Они и убили Лемясова, который прибежал раньше остальных. Ошибка следствия. Тебя выпустят, ты получишь компенсацию… Да, я признаю… — бормотал майор. — Но это Глотов был инициатором, не я… Подожди, не делай глупостей… Давай договоримся. Ты ведь ничего не добьешься, если меня убьешь, только сядешь до конца своей гребаной жизни…Он выключил диктофон и откинул голову.
— Боже правый, — прошептала Катя. — Что у тебя с ними было?
— У меня с ними было всё, кроме секса, — усмехнулся Павел.
— Да, это лучше, чем ничего, — согласилась Катя. Она смотрела на Павла как-то странно, смазливое личико подрагивало. — Во всяком случае, для меня. Теперь я тебе верю, несмотря на всю фантастичность…
— Спасибо, — кивнул Павел. — Я рад, что мне хоть кто-то верит. Их признания, кстати, даны открытым текстом. Возможно, утром они пришли к нехитрой мысли, что их слова могли быть записаны. Вот и лезут из кожи, чтобы меня отловить. И какая вероятность, что, поймав, они сохранят мне жизнь?
— Небольшая, — согласилась Катя. — Но это зависит от того, кто именно тебя поймает.
— Ерунда, — поморщился Павел. — Рука руку моет. Кто бы ни поймал, по цепочке перейду к этой парочке. Вот они обрадуются…
Тема, судя по всему, исчерпалась.
— Таинственный бомж вывернул душу наизнанку, — улыбнулся Павел. — А ты готова к встречному откровению?
Ей очень хотелось выпить. Никогда еще в жизни ей так не хотелось выпить. Кипел адреналин, трепетали поджилки. Что-то новое вламывалось в жизнь, как слон в посудную лавку, крушило, топтало. От непривычных ощущений кружилась голова. Ей так хотелось поговорить — поведать о своей несложившейся жизни, поплакаться в жилетку — быть может, даже в буквальном смысле… Она повествовала о первой своей любви, которую сама же в силу мерзких черт характера втоптала в грязь. Это было на первом курсе. С тех пор вся жизнь — комок у горла. Тот парень женился, уехал, пропал. А она осталась у разбитого корыта — вроде того, что валяется в сенях. Окончила одно учебное заведение, не понравилось, поступила в другое. Были парни, но ничего выдающегося. Только и достижений, что выработала ироничное отношение к жизни. Маленькая квартирка в Дубне, где она жила с мамой, числилась на балансе завода конденсаторов. Даже не квартирка — пара комнат в общежитии. Была нормальная работа — замещала руководителя лаборатории в исследовательском институте. В кризис попала под сокращение. Был муж — но тоже грустная история. Прожили вместе десять лет — без особой любви, без детей, но, в общем, терпимо. Взяли квартиру в ипотеку. Ох уж эта ипотека — враг человека! Дальше все, как у людей: размолвки, ссоры, измены, погром в квартире и клятва броситься с балкона. Дружно подали на развод. До суда оставалось четыре дня, муж по дурости пьяным сел за руль и въехал под припаркованный автоприцеп. Погиб на месте, машина в хлам. Это было четыре месяца назад, 1 апреля, в День дурака. Так что до развода Катя не дотянула, теперь считается вдовой. И дом, где они сейчас сидят, по праву принадлежит ей, хотя кому он нужен? А ведь была несмелая надежда увидеть превосходное имение, окруженное газонами и озерами, выгодно его продать и одним махом решить материальные проблемы. На приличную работу устроиться трудно, соискателей — толпы, большинство — «блатные», работает лаборанткой в институте. Мама умерла, комнаты в общаге отошли заводу. За ипотеку рассчитываться нечем, скоро банк заберет квартиру. Оказалось, долги копились еще до смерти мужа — он полгода тянул с выплатами, спуская деньги на любовницу. Общий долг — больше двухсот тысяч, и это не считая набежавших процентов. Так что скоро ей придется переселяться в Нахапетовку и обустраивать этот странный дом. А можно не обустраивать — довольствоваться деревенским самогоном и приятным общением с местными самцами. Родственников не осталось, подруга отвернулась. С работы вот-вот попрут. Если уж совсем честно, несколько раз возникала мысль о самоубийстве. Сначала гипотетически, потом вот так, наотмашь, как нормальная альтернатива…
— А что делать, если моей жизни со мной не интересно? Вся жизнь — ожидание лучших времен, которые никогда не наступят. Нет, я, конечно, сразу опомнилась, стала себя костерить за такие мысли… Знаешь, я вообще по жизни невезучая. То руку сломаю, то ноутбук вдребезги разобью, а пару дней назад в ливневой решетке оба каблука сломала, представляешь? Просто начисто — одновременно. Вот скажи, какого черта меня понесло в ливневую решетку? Я всего лишь ключ от зажигания туда уронила. Но у меня ведь дома имелся запасной…
— У тебя парня нет? — как бы между прочим поинтересовался Павел.
— Не-а. — Она мотнула головой. — Зачем он мне? Кого хотела, я уже имела. — И стала неудержимо краснеть.
— Подожди минутку. — Павел поднялся и побрел к открытому подвальному люку. Он застыл в скособоченном виде у самого края, и возникло ощущение, что он собрался туда нырнуть. Но он опустился на корточки, поднял с ниши свой рюкзак и начал в нем ковыряться. Вернулся с почерневшим от старости пакетом, на котором красовалась реклама супермаркета «Континент вкуса». Пакет был скручен. Девушка не сбежала, сидела в той же позе и напряженно на него смотрела. Он пристроил пакет рядом с ее коленями и вернулся на место.