Отмычка к ее жизни

Девушка смутилась, опустила глаза и сделала вид, что ей срочно необходимо заглянуть в прейскурант. Изучая глазами цены на напитки и не поднимая головы, она сказала:

— Я не директор, а бармен. И зовут меня Юля, это вы правильно угадали.

— Ничего я не угадывал, просто прочитал, — простодушно признался парень и кивнул на бэйдж. Он даже слегка тронул его рукой и чуть продавил вперед. Тугой бюстгальтер спружинил, а Юля хихикнула.

— Какой вы догадливый… Пива еще подлить? — спросила она, видя, как пустеет бокал посетителя.

— Успеется, — солидно ответил парень и оглянулся по сторонам.

В этот момент он заметил в дверях ту самую, про которую спрашивал только что у официантки. Именно она, эта уже, по его понятиям, пожилая женщина и интересовала его здесь в первую очередь, а отнюдь не официантка Юля, которая волею судьбы оказалась сегодня за стойкой бара.

— А что, строгий у вас директор? — продолжил он расспрашивать барменшу.

— Ну, как вам сказать? — снова смутилась девушка. — Строгая, но справедливая. А вот нашего администратора уже третий день на работе нет, и мы все наконец свободно вздохнули.

— Что, неужто такой зверь? — осклабился парень.

— Ой, вы знаете, с ним разговаривать вообще невозможно. То орет, то чего-нибудь такое сказанет, что противно сразу делается.

— Гадости, что ли, какие?

— Ну да. Всех здесь загонял, то то ему не так, то это… А его, говорят, того… — Юля хотела было сказать, потом вспомнила, что ей было строго-настрого запрещено говорить, что администратор арестован, да еще и по подозрению в убийстве, и замолчала.

— Чего говорят? — грубовато уточнил посетитель.

— Да говорят, что заболел он, — соврала официантка. — Ну и пусть себе поболеет, мы хоть от него отдохнем.

— Да тогда уж надо чтоб не заболел, а… — парень нехорошо улыбнулся, — чтоб уж совсем. Типа навсегда заболел. Ладно, это шутка, — тут же поправился он и спросил: — А директор, значит, нормальная, да? Она часто на работе-то бывает?

— Ой, я и не знаю! — призналась Юля. — Мы за ней не следим. А что вам Лариса Викторовна-то? Вы ее знаете, что ли?

Парень ничего не ответил и снова обернулся в сторону дверей выхода из ресторана. Однако взгляд его неожиданно уперся в фирменный значок охранного агентства «Эфес». Прямо перед ним стоял примерно такой же, как и он сам, комплекции молодой человек, а рядом с ним — еще один, еще более внушительный экземпляр.

— Это… Вам чего? — решился первым спросить парень, поскольку тут же понял, что охранники пришли по его душу.

— Пройдемте в кабинет директора, — вежливо, но настойчиво сказал один из охранников.

— Зачем?

— Там узнаете, — без единого признака эмоций произнес охранник.

— Не пойду я, что за ерунда, мужики? Я чего, хулиганю, что ли, здесь, не пойму? — и парень сделал попытку слезть со стула рядом со стойкой, а потом резко толкнуть одного из охранников.

Однако тут же среагировал другой страж порядка ресторана «Чайка». Отработанным движением он завел руку незнакомца назад и вывернул ее. Тот взвыл от боли и начал сдавленно материться. Тем временем отлетевший на пол охранник поднялся и грубо схватил парня с квадратным лицом за другую руку.

— Пошли, пошли! И давай без фокусов, — угрожающе произнес он, и вместе с товарищем они потащили уже не упиравшегося больше посетителя в кабинет Ларисы Котовой.

* * *

После того как разговор с Надей Порфирьевой был закончен и Карташов вручил ей диктофон с твердым намерением вывести на чистую воду господина Нефедова с его левыми проверками, Лариса поспешила в свой ресторан. А Карташов, соответственно, занялся другими делами.

Желтая «шестерка» ее больше не беспокоила, и у Ларисы появилось основание сделать вывод, что следивший за ней человек не стал связываться с милицией, увидев рядом с ней, Ларисой, подполковника в форме. Однако, подъехав к ресторану, она увидела аккуратно припаркованную неподалеку ту же желтую «шестерку». Войдя же в первые стеклянные двери заведения — а в «Чайке» они были двойными, разделенные так называемым предбанничком, — она увидела разговаривавшего с официанткой Юлей молодого человека весьма характерной наружности. Не нужно было большого ума, чтобы сделать вывод — этот человек и есть тот самый Паша Дискотека, который ездит за ней почем зря на своем старом драндулете.

Лариса быстро сориентировалась и отдала приказ двум ресторанным охранникам взять непрошеного посетителя под белы ручки и водворить к ней в кабинет. Очень скоро этот приказ и был довольно профессионально выполнен.

— Да пусти ты руку, больно все же, — взвыл Дискотека, когда его с вывернутой рукой ввели в кабинет к Котовой. — Вы что, совсем, что ли, чокнулись?

— Это ты, похоже, чокнулся, — насмешливо ответила Лариса. — А может быть, и кое-что посерьезнее.

— Вы кто? — глупо спросил Паша, когда руку его отпустили и он поднял глаза на хозяйку кабинета.

— Тебе что, представиться? А я думала, ты очень хорошо знаешь, кто я, если следишь за мной уже второй день!

— Ни за кем я не слежу, — продолжал тупо отпираться Паша.

— Будешь упрямиться, придется с тобой поговорить в милиции. Ты, по-моему, любишь это заведение. У меня там есть очень хорошие знакомые, которые тебе объяснят, что за мной следить — нехорошо, а потом еще и спросят, почему ты это делал. Но и это еще полдела, Паша, — улыбнулась Лариса, давая понять Дискотеке, что прекрасно понимает, кто он такой. — Потом тебя спросят про то, что ты делал позавчера где-то около девяти тридцати утра. И если никто не сможет подтвердить, что ты в это время мирно брился или гладил свои брюки, то тебе придется плохо.

— Это еще почему? — набычился Дискотека.

— А потому что в это время было совершено убийство. Ты же наверняка знаешь, кто был убит. А возможно, даже знаешь, почему… — Лариса продолжала наезд, стараясь следовать наитию, не утруждая себя осторожностью. — И поэтому мы тебя отсюда никуда не отпустим.

Лариса красноречиво взглянула на охранников, которые по-прежнему не спускали глаз с Паши. Один из них снова заломил Дискотеке руку так, что тот взвыл, а другой проверил карманы.

— Ничего нет, Лариса Викторовна, — отрапортовал он.

— Оружие, значит, с собой не носишь, да, Шемякин? — спросила Лариса.

Дискотека не стал отвечать на этот вопрос, только мрачно опустил голову и стал разминать руку, ту, которую заламывали назад.

— И то хорошо, а то можно было бы и за незаконное ношение, — резюмировала Котова.

Дискотека по-прежнему молчал.

— А молчать тебе, парень, совсем не резон, — спокойно сказала Лариса, закуривая сигарету. — Рассказал бы ты мне по-хорошему, что к чему да почему. Пока не поздно… Что ты делал позавчера утром, что вчера, что сегодня. И главное — почему ты это делал.

Шемякин молчал. Он, конечно, понимал, что молчание его ни к чему не приведет. Потому что эта женщина прекрасно осведомлена о том, кто он такой, и даже намекает на то, что он причастен к убийству Машки. И поэтому, даже несмотря на то, что допрашивают его не в ментовке, молчать, наверное, уже пора перестать. И Дискотека начал свою речь с неопределенных междометий.

— Ну, значит, чего там… Короче, я… Ну, в общем, с Машкой я…

Потом махнул рукой, достал сигареты, закурил и начал рассказывать более обстоятельно.