Оторва

Издав терпеливый вздох, Макс опустил очки на глаза и огляделся, будто кого-то ждал. Ах, да! Своего младшего брата с длинным языком.

– Это всё? – спросил он так, словно Оливия ему мешала.

– Ты знаешь, кто я?

Он усмехнулся. Кто бы сомневался, что и улыбка у него будет не менее завораживающей, чем он сам.

– Девушка, которой очень не хватает общения и от отчаяния она занимается тем, что подлавливает людей на парковке и навязывает себя?

– А ты грубиян.

– Очевидно, ты не знаешь, что такое грубость.

Взявшись за металлические ручки руля, Максим перебросил ногу и сел на мотоцикл, невольно задев плечом Оливию. Нос успел уловить легкий запах мяты.

– Ты не можешь не знать меня, – самоуверенно сказала Оливия, подойдя к мотоциклу так близко, что её бедро касалось ноги вскружившего ей голову парня. – Здесь каждая лягушка знает мое имя.

– Любопытный у тебя круг общения. Впрочем, свояк свояка видит издалека.

– А ты ещё и дерзкий парень!

– Ты путаешь дерзость с последними остатками вынужденной вежливости.

– Надо же, – усмехнулась задетая его высокомерием Оливия. – Не прошло и пяти минут, как ты уже держишься на «последних остатках». Неужели тебя так просто лишить равновесия?

Максим снова оглянулся, будто не хотел, чтобы этой беседе были свидетели. Он снял очки одним движением руки, и теперь его потемневший от раздражения взгляд с заметным презрением прошелся вверх-вниз по её лицу.

– Мне плевать, кто ты. Как тебя зовут. И что ты здесь забыла. Ты выглядишь смешно, когда пытаешься изображать из себя стерву со скудным запасом мозгов. Со вторым ты, конечно, справляешься. Это дано тебе от природы. Но первое терпит сокрушительное фиаско, так что, – оглядел он её с головы до ног, – смех смехом.

– Кретин, – оскалилась Оливия. Ещё никто не позволял себе говорить ей настолько отвратительные грубости, как этот деревенщина. – Я всего лишь хотела пригласить тебя на вечеринку, но вижу, что ты этого просто недостоин.

– Видимо, как и ты недостойна мозгов, – подмигнул он ей.

Оливия разозлилась. Надо же, он отшил её! Её! Противнее всего то, что когда она вернется в кафе, Алиса скажет что-то вроде «я же тебе говорила».

– А, знаешь, – усмехнулась она, сделав шаг назад, – ты ещё прибежишь ко мне. Будешь стоять под воротами и слезно умолять впустить тебя в мой дом. Может быть я и проявлю свое милосердие. Смотря, как просить будешь. И, кстати, – подмигнула она в ответ, а потом с силой наступила на коробку, полную пирожных, эклеров и кусочков от разных видов тортов, – много сладкого есть вредно. До встречи, ковбой!

Оливия знала, что Алиса наблюдала за ней из окна. Она старалась держаться уверенно, будто, как обычно для Оливии Линдберг не было ничего невозможного. Свою злость она выплеснет чуть позже, а пока ей очень нужно сделать так, чтобы подруга лишний раз ею восхитилась, а кретин, на соблазнительную внешность которого она с такой легкостью купилась, непременно пришел сегодня на её вечеринку. Он ещё извинится перед ней за свои оскорбительные слова. Непременно извинится!

– Как всё прошло? – захлопала глазами Алиса, поднявшись из-за стола.

– Бесподобно, – закатив глаза, ответила Оливия. – Подожди меня здесь. Мне нужно в уборную.

– Тогда я с тобой…

– Подожди меня здесь, пожалуйста! – сквозь зубы приказала Оливия. Алиса замолкла и медленно села на стул.

Пролетая мимо длинной стойки, Оливия была так увлечена своими мыслями, что не заметила, с каким подозрением смотрела на нее хозяйка сего заведения. Только Оливия подошла к дверям уборных, как из крайней вышел темноволосый мальчишка, что сегодня утром чистил её бассейн.

– Эй, клоп? – шикнула она и схватила его за руку. – Ну-ка иди сюда! – Пригвоздив мальчонку к стене, Оливия постаралась изобразить улыбку. Младший брат говнюка смотрел на нее перепуганными глазами. – Тебе ведь нужны деньги?

– …Нужны.

– Ты ведь хочешь купить себе телефон последней модели, чтобы хвастаться им перед своими бедными друзьями?

– Мне нужен холодильник, – произнес малец, страшась даже в глаза ей посмотреть.

– Ты и правда с приветом, – закатила глаза Оливия. – Если ты придешь сегодня вечером, я заплачу тебе пятнадцать тысяч.

– Пятна-а-адцать? – обалдел мальчишка. – Это же очень много.

– Ты сможешь купить и холодильник, и пылесос, и всё, что только пожелает твое…воображение. – Поняв, что предложение заинтересовало мальчишку, Оливия расслабила руки, а потом с улыбкой погладила его по голове. – Ты ведь умный мальчик. Хороший. Милый. Ты очень хочешь помочь своим родителям.

– Маме, – исправил он, глядя на нее большими синими глазами. – Мой папа умер. И теперь мы живем…

– Ладно-ладно, я поняла. Очень жаль и бла-бла-бла. – Оливия снова натянула улыбку. – Знаю, к тебе приехал старший брат и ты хочешь провести с ним как можно больше времени. Но моя вечеринка сегодня, гости уже собираются. Я не могу её отменить.

Мальчишка задумался. До чего же несчастное дитя, подумала Оливия. Пятнадцать тысяч для него огромные деньги, хотя по сути это были сущие копейки, за которые она бы не смогла купить даже хороший парфюм.

– Послушай, ты мне очень понравился, – ещё мягче добавила Оливия. – Я не хочу, чтобы в моем доме ходили люди, которым я не доверяю. А тебе я очень доверяю. – Надо бы назвать его по имени, да вот только у Оливии оно вылетело из головы. – С тобой мне спокойнее.

– Правда? – почти ахнул от неожиданности мальчишка. Оливия продолжительно кивнула. – Тогда я обязательно приду, Оливия. Не обещаю, что надолго. Но я приду.

– Какой же ты хороший мальчик, – погладила она его по щеке. – И вот ещё, не говори брату, куда ты уходишь. На всякий случай оставь записку на своей подушке. Напиши где ты и когда вернешься. Чтобы он не волновался, если вдруг обнаружит твое исчезновение.

– Я скажу, что хочу спать и пойду к себе! – обрадовался мальчишка своей идее. – Ты правда заплатишь мне пятнадцать тысяч?

– Милый, перед тобой Оливия Линдберг. Если я что-то пообещала, я это точно сделаю. А теперь иди, тебя ждет твой брат.

Дабы подсластить пилюлю, Оливия оставила короткий чмок на мгновенно вспыхнувшей щеке мальчонки. Он смутился и, коротко кивнув ей, побежал к выходу.

Протяжный вздох восемнадцатилетней девушки двинулся вдоль по узкому коридорчику, на светлых стенах которого висели старые в потрескавшихся рамках фотографии, где каждый житель «Луны» мог запросто найти себя или своих родственников. Оливия с отвращением окинула взглядом несколько фотографий, испытав легкое чувство стыда за свое присутствие в этой дешевой забегаловке. Она не ела сладкое и мучное, строго следя за фигурой. И потому здешнее место, как и разношерстное сборище людей, прямо говоря, очерняли её статус. Нелепо, что такой человек, как её отец, вложил огромные деньги в эти убогие земли, которые когда-то так захватили его сознание! Сколько же раз она слышала эту дурацкую историю.