Отойти от пропасти

— Отец сказал, что нельзя время терять, а раз реформы державе нашей нужны до крайности, то проводить их государь обязан безотлагательно. И всех поименных в тетрадке этой истребить поголовно, без суда и следствия, и быстро как возможно. Так паршивую овцу удаляют из стада, и без всякой жалости, хотя некоторые из списка персоны значимые.

Великие князья переглянулись — если уж старый фельдмаршал великий князь Михаил Николаевич, единственный живущий сын покойного императора Николая Павловича, человек крайне осторожный, все же Председатель Государственного Совета, предлагает такие суровые меры, то ситуация чрезвычайно обострена. Будучи генерал-фельдцейхмейстером, полвека возглавлявшим русскую артиллерию, старик в уме, хоть и тяжело болеет, и степень опасности рассчитал точно — математик хороший.

— «Кровавого воскресения» мы чудом избежали, я ведь вовремя приказал попа этого ко мне на беседу доставить. И ниточки во все стороны потянулись — наша династия стала ненавистной для интеллигенции, а она имеет серьезное воздействие на умы. А победа над Японией позволит даровать милости, а не дать их под принуждением. Боже мой, какой позор, да еще «граф Поусахалинский» у страны, где был князь Потемкин-Таврический, или совсем недавно граф Муравьев-Амурский.

— Твой Борис в руку должен был попасть, но Куропаткин ведь сделал случайно один шаг в сторону. Как видишь, Вольдемар, все в одном шаге. И там он тоже был совершен – вот такая мистика.

— Да, ты прав — все одно к одному, и нам надлежит действовать. Я поговорю с Никшей, нужно явиться всем вместе для разговора. И заранее подготовиться к разрыву альянса с Францией, или нейтрализацией оного соглашения. Мне очень не нравится, когда все творящиеся безобразия устраиваются таким, с позволения сказать, союзником, что всю историю был нашим врагом. Брат мой допустил ошибку, и нам ее надлежит исправить. Это касается и Англии, войны с Бонапартом канули в лету, зато Крымская кампания совсем недавно была, да и за спиной Японии лорды стоят, подталкивали. Нет, такие союзники нам не нужны, они хуже врагов!

— Ты учти, что мы в кабале у них — из всех банков только один с русским капиталом, все остальные давно нашу экономику под свой контроль взяли. И они же деньги выделяют на ниспровержение существующих устоев. И сторонников себе давно приобрели, недаром покойный двоюродный дед наш, благоверный император Александр Павлович стремился все эти масонские ложи прикрыть, что нынче махровым цветом произрастают. Вот где зараза вся спрятана, тут каленым железом выжигать надобно, только не дадут это сделать. И тогда вместо одного Каляева с бомбой за нами целая сотня таких убийц охотиться начнет, как на «красного» зверя.

— Да и два брата родных у них на «прикормке», и племянник Мишкин. Да и все Константиновичи почитай, тоже им в рот смотрят. Да что там — один Витте чего стоит, на миллионы пудов серебра разорение учинил. И генерал Куропаткин, что войну сознательно проиграть решил, пользуясь тем, что государь ему всецело доверяет. Орлом казался, а на самом деле «мокрая курица». И такими у нас все окружение забито, либералами…

Последнее слово прозвучало как ругательство, великие князья замолчали, только неприлично их положению засопели, осознав, что сами являются заложниками сложившейся ситуации.

— Ничего мы, по большому счету, сейчас предпринять не сможем, — после долгой тягостной паузы произнес самый старший из братьев. — Но ясно одно — войны с германцами и австрийцами нам нужно избежать любой ценой, даже на уступки пойти, если потребуется. Столкновение самоубийственно, причем и для нас, и для двух кайзеров. Пусть уж они воюют, если так жаждут «места под солнцем», а нам важно остаться в стороне, и не участвовать в этих «разбирательствах». Сами погибнем, воюя за чужие интересы, в угоду Лондона и Парижа — нет, уж лучше альянс с Вилли заключить, так надежнее будет. Хотя сложности будут серьезные…

— В «блестящую изоляцию» уходить надобно — бог с этими Балканами и османами, да и Босфор с Дарданеллами не нужен, если так заплатить придется. Все равно Лондон не даст нам в Проливах утвердиться, так какого черта с ним в отношения вступать и к Антанте присоединятся?! Себе только на погибель, другого исхода тут просто нет!

— Что сову об пенек, что пеньком сову — все равно подыхать, — пробурчал Владимир Александрович, — тут ошибся племянник, ничего, подправим. С Вилли будем договариваться, с ним рассчитаемся Францией, а вот с Веной Италией — старый Франц давно на нее зубы точит, даром, что они вроде как союзники. Османов пока оставим в покое — их и без нашего участия постараются развалить, нам только нужно момент благоприятный выждать, чтобы свою долю наследства получить.

— Ты прав, и нам легче будет. Ведь когда Париж занят будет, то наши кредиторы могут и того… хм…

— У кайзера так легко не получится Францию завоевать, даже если мы ей помогать не будем. Теперь пулеметы и пушки совсем иначе оценивать начнут, они в моду войдут. Посмотрел я на пулеметные команды во время маневров гвардии — дьявольское изобретение, единственное спасение от которого лечь на землю и немедленно окопаться, как под Ляояном и случилось. Так что наступление в позиционную войну быстрее превратится, чем германцы до Парижа дойдут — вот в это я охотно верю.

— Пусть так и будет — договориться с кайзерами, пойдем на уступки — все с лихвою компенсировано будет новыми владениями на востоке, куда более ценными приобретениями. И позабудем пока про движение на Балканы — не стоит раздражать старика Франца. И одновременно избавляемся от кабалы Парижа и Лондона — нужен только повод…

— Будет вам повод, и достаточно весомый, — усмехнулся Сандро, пожав плечами. — Королевский флот в Вей-Хай-Вее не зря находится, не просто так броненосцы пригнали, запугать хотят. Вот этим действом можно и воспользоваться. Лондон хочет спасти японцев, чтобы мы заключили мир на довоенных условиях, тут и обыграть можно. Это Лангсдорф со своими дипломатами страхом исходит, а нам такое не к лицу. Наоборот — любой демарш со стороны «туманного Альбиона» можно использовать к нашей выгоде, как повод для внутреннего обустройства державы, и избавления от надиктованных нам правил. А в такой ситуации до войны не дойдет — хотя кое-чем поделиться придется. И не возражаю, если расплачиваться будут японцы и китайцы…

Порт-Артур пал, генерал Стессель сдал крепость неприятелю. Торжествующие японские офицеры рассматривают затопленные броненосцы, ставшие трофеями — все прекрасно понимают, что их страна войну фактически выиграла. Или, по крайней мере, уже точно не проиграет — без флота одолеть Японию невозможно. Вот только в этот момент в Петербурге еще не осознали, что все кончено, и продолжают гнать на Дальний Восток 2-ю Тихоокеанскую эскадру. Это как в пух проигравшийся игрок ставит на кон последние сбережения, надеясь переиграть шулера…

Глава 37

— Все прекрасно понимают — это их последний шанс, японцы цепляются за Чемульпо, считая, что не все еще проиграно. Но поздно — армия обескровлена, а перед нами половина того флота, что был у них в начале войны. Интересно, почему они решились на сражение?

Матусевич с интересом рассматривал восемь силуэтов, что решительно направлялись к русской эскадре. Хейхатиро Того привел решительно все корабли линии — впереди три оставшихся броненосца, за которыми как привязанные следовали два «гарибальдийца», затем на отдалении шла еще пятерка кораблей — оставшиеся три «асамоида» и пара «собачек».