Отпуск на троих

Через пару минут они были на месте. Между старых полуразрушенных могил возвышался ангел. Он выглядел впечатляюще. Его руки были сложены в молитве, а головка была чуть-чуть наклонена. Угасающий день окрасил его плечи алым оттенком и было ощущение, что он подсвечивается закатным солнцем изнутри.

Лиля глубоко вздохнула и уселась на ближайшую лавочку. Ее самочувствие резко ухудшалось. В организме появились первые признаки наступающей слабости. Окружающие ее предметы стали расплываться и терять очертания, и женщина неожиданно подумала, что попала в сюрреалистический мир, который все меньше походил на реальность.

Подруги, не обращая внимание на притихшую Лилю направились к могиле Надиной прабабки.

— Тарасова Агафья Митрофановна, — прочитала Надежда, — год рождения январь 1801 года, умерла в феврале 1870.

— Вот так живешь, живешь, а потом раз и нет тебя, — прошептала Юля, трогая рукой старые полустертые буквы.

Они немного постояли перед могилой, погрузившись в молчание.

— Пойду посмотрю кто здесь еще похоронен, пока совсем не стемнело, — сообщила подруге Надежда, выходя за территорию оградки.

Юля осталась одна, задумавшись о превратностях судьбы. Затем присела на корточки, разглядывая полу разрушенную плиту, установленную прямо над землей. Та выглядела тяжелой и основательной. Конечно, на ней были видны разрушения и сколы, но в целом плита хорошо сохранилась. Лишь на стыке примыкающему к постаменту с ангелом имелся широкий зазор. Через него, под эту плиту, по всей видимости, поступали осадки. С каждым годом проем становился, все шире разрушая плотную каменную поверхность. Зазор стал таким широким, что вполне себе позволял, засунуть туда ладонь, что Юля и сделала.

Рука легла в углубление настолько комфортно, что женщина не преминула схватиться за край плиты и потянуть ее на себя. Плита с легкостью сдвинулась с места, и женщина еле устояла на ногах.

— Ничего себе, — прошептала она, — может быть здесь и есть начало подземного хода?

Однако пустота, открывшаяся ей, не напоминала лаз. Женщина увидела небольшое пространство, на половину наполненное водой. Вчерашний дождь сделал свое дело. Юля снова потянула за плиту, которая сдвинулась еще на пару — тройку десятков сантиметров и окончательно остановилась.

Юля оглядела открывшуюся перед ней нишу. Она была абсолютно пустой и только в самом углу стояла какая-то ржавая жестяная банка. Женщина вытащила ее наружу и сунув свой любопытный нос внутрь жестяного чуда обалдела. В банке лежали маленькие целлофановые пакетики, наполненные все тем-же белым порошком. Они были абсолютно идентичны тем, которые подруги нашли в землянке.

— Черт, — выругалась Юля и посмотрела по сторонам.

Надежды нигде не наблюдалось, а Лиля, сидела на достаточно большом расстоянии от нее. Это было хорошо, потому что подругам в целях всеобщей безопасности о находке знать не полагалось. Да и Юле не хотелось снова влезать в это дело. Достаточно того, что они уже пострадали за свое любопытство, которое, как оказалось никому не было нужно.

После общения с Иваном женщина поняла, что в этом населенном пункте никто не хочет заниматься расследованием. И даже участковому торговля порошком была безразлична. Возможно, он и сам был причастен к распространению наркотиков, хотя Юля надеялась, что ошибается.

Женщина подержала страшную находку в руке, взвешивая все «за» и «против» и положила банку на место.

— Пусть лежат там, где лежали, — сказала она, — не хочу быть сожженной или удушенной в рассвете лет.

Она медленно поставила плиту не место и выдохнула. Дело было сделано. Подземный ход в усыпальницу храма точно был не здесь, а ангел, скорее всего, являлся точкой, указывающей на ближайший к нему храм. Других объяснений нарисованного на карте ангела она не находила.

Темнело. Открывающийся ей широкий горизонт окрасился в зловеще яркий закат, а на землю опустился туман, стелящийся от реки. Нужно было срочно возвращаться домой.

Неожиданно Юля почувствовала легкое недомогание. Организм ее начал сбоить. Толи от нервного перенапряжения, толи от зарождающейся простуды, ее стало подташнивать и немного знобить

— Еще не хватало заболеть, — прошептала она и вздрогнула.

Там у лавочки завизжала Лиля. Этот крик нельзя было сравнить ни с чем. Он не был человеческим. Казалось, что в подругу вселилась какая-то нечистая сила, рвущая ее изнутри.

Юля вскочила на ноги и несмотря на начавшееся головокружение кинулась на помощь к подруге. Где-то за ее спиной слышалось пыхтение Надежды.

Лиля была неузнаваема. Казалось, что за пятнадцать минут их отсутствия женщина превратилась в другого человека. Она визжала и размахивала руками, из стороны в сторону, как будто отбивалась от чего-то им невидимого.

— Лилька, ты что?! — закричала Надежда, кидаясь к обезумевшей женщине.

— Надя, лови! — крикнула та, продолжая размахивать руками.

Кого ловила их Лилька было не понятно. Вокруг нее никого не наблюдалось.

— Они наступают! — завизжала женщина, а из глаз ее брызнули слезы.

Если бы не окружающие их могилы, эффект от увиденного не был бы настолько сильным. Но невменяемая подруга, на фоне деревенского кладбища вызывала ужас и оторопь. Юля была парализована увиденным и никак не могла понять, что происходит с подругой. Она наблюдала за ее маневрами как будто со стороны.

Неожиданно Лиля громко завизжала, оттолкнула державшую ее Надежду и кинулась в сторону выхода.

Юлю обуял ужас. Она не могла понять, что творится не только с ее подругой, но и с ее собственным организмом. Слабости становилось все больше. И если бы не шок от Лилиного поведения, то ее недомогание можно было списать на болезнь. Женщина вспомнила как несколько минут назад ее невменяемая подруга жаловалась на слабость и причины их общего состояния стали вызывать вопросы. Получалось, что лежали они гораздо глубже обычной простуды.

Нужно было срочно выбираться в деревню…

В это время Юлю накрыла тошнота и она, не оборачиваясь на Надежду, со всех ног кинулась к выходу. Тело ее покрылось мелким потом, а из горла вырвался страдальческий хрип. Женщина выскочила с территории кладбища и ее начало тошнить, прямо у самого входа. Ей было очень плохо.

Через пару минут наступило облегчение, которое позволило женщине сделать пару шагов к тропинке и без сил повалиться на пожухлую лужайку. Ей нужно было прийти в себя. И она, свернувшись калачиком попыталась расслабиться. Сил на передвижение у нее совсем не осталось.

Где-то рядом визжала полоумная Лилька, плакала испуганная Надежда, а она просто лежала без чувств на прохладной траве и не могла заставить себя шевелиться. Любое движение вызывала в ней приступ тошноты и слабости.

— Юлькааа! — услышала она жалобный Надин голос и открыла глаза, стараясь сфокусировать свое внимание на подруге.