Отпусти меня 2
Шрифт:
— Я все сделаю сам, детка, — ухмыляюсь, поднимаюсь и иду к бару. — Расплетай волосы, Елизавета. Все, ты моя.
Наливаю в баре себе виски, девочке – мартини со льдом. Она вообще не пила, только пригубила шампанского, а мне нужно хоть немного ее расслабить. Беру бокалы, возвращаюсь, протягивая ей мартини.
— Я не хочу спиртного, — отрицательно качает головой, словно боится потерять контроль.
— Пей, — настаиваю, вручая ей бокал. — Нет задачи тебя напоить. Тебе нужно немного расслабиться, чтобы не воспринимать все столь остро, — всовываю ей бокал, отодвигаю разделяющий нас стол, двигаю ближе кресло и сажусь напротив
Отпиваю глоток виски, наблюдая, как девочка, пригубляет мартини, проливая несколько капель на платье. Так не пойдет. Залпом выпиваю виски, отставляю бокал на стол. Забираю у нее мартини и сам подношу бокал к её губам.
— Открой ротик, пей! — не прошу, приказываю, требуя немедленного повиновения. На просьбы я сейчас вообще не способен. И девочка хорошо считывает меня, послушно размыкая губы. Спаиваю ей сначала один глоток терпкого напитка, а затем еще немного. Убираю бокал, обхватываю ее подбородок и набрасываюсь на губы, слизывая мартини. Почти рычу, тормозя себя. Отпускаю. — Встань! — поднимаюсь вместе с ней.
Разворачиваю к себе спиной, откидываю шёлковые волосы на плечо, расстёгиваю молнию на спине, стягивая лиф платья. Замираю, слыша ее глубокое дыхание. Немного нежности, веду пальцами по плечам, лопаткам, позвоночнику.
— Моя красивая девочка, — наклоняюсь, веду губами по ее шее, срываюсь, прикусываю нежную кожу под всхлип Елизаветы. — Расслабься! — требую я. — Будет хорошо, обещаю.
Лукавлю. Больно, определенно, будет, но не сейчас.
Разворачиваю ее к себе лицом, ловлю испуганный взгляд. Ресницы порхают быстро-быстро, но меня уже не остановить. Вновь присаживаюсь к ее ногам, сдергиваю платье.
— Переступи! — ну не выходит у меня говорить с ней мягче, голос подводит. Девочка не сопротивляется, переступает платье, которое я отшвыриваю на диван. Поднимаюсь, в глазах на несколько секунд темнеет. Она прекрасна в белом белье, и эти чулки… маленькие трусики, бюстгальтер, прикрывающий кружевом грудь.
Дышу.
А кажется, что задыхаюсь от возбуждения, вся кровь устремляется в пах.
Бл*ть…
Невинная девочка – действительно испытание. Это личный мазохизм. Это что-то новое и оглушительно сладкое, отчего сводит все тело. Опускаю руки на ее бедра. Вздрагивает. Веду ладонями вверх к талии, выше, к груди, смотря, как за моими прикосновениями разбегаются мурашки. Какая чувствительная и отзывчивая девочка.
Бюстгальтер как нельзя кстати расстёгивается на груди. Отстегиваю петельки, развожу чашечки в стороны, наблюдая, как наливаются розовые соски. Ее руки взлетают вверх, пытаясь прикрыть грудь.
— Не смей! — хрипло произношу. — Не смей от меня закрываться, — понижаю тон, чтобы не пугать ее еще больше. Беру бокал с мартини, вновь подношу его к ее губам. — Пей.
Наблюдаю, как Елизавета делает глоток, отнимаю бокал, прикасаюсь подушечками пальцев к ее губам, растирая капли мартини. Еще немного спаиваю ей терпкий напиток, намеренно наклоняю бокал сильнее, чтобы алкоголь разлился.
Мартини заливает ее подбородок, шею и стекает на грудь. Отставляю бокал, целую сладкие губы, слизывая напиток, спускаюсь к шее, веду языком, ощущая ее дрожь.
— Какая вкусная, терпкая девочка, — обхватываю грудь, приподнимаю, слизывая напиток с сосков.
Совсем чуть-чуть прикусываю твердые вишенки. Девочка теряет равновесие и хватается за мои плечи. Поднимаю голову – глаза пьяные, и это не от алкоголя. Плывет. Ее тело намного честнее и смелее, чем она. Оно отзывается в моих руках.Срываю бюстгальтер, снимаю с себя рубашку, пытаясь еще немного отсрочить неизбежное и удержать себя в руках. Хочу ее удовольствие, как и обещал.
— Встань лицом к окну, положи руки на стекло, — не сдвигается с места, качая головой. — Лиза!
— Я не могу, меня будет видно, — хнычет она, прикрывая грудь.
— С такой высоты не будет.
Все равно отрицательно качает головой. Ладно. Гашу верхний свет. Комнату освещают только огни ночного города.
— Руки на стекло!
Медлит, но становится возле окна, опираясь на стекло. Подхожу к ней сзади, прижимаюсь голой грудью к ее спине, а пахом к округлой попе. Вдавливаюсь сильнее, чтобы хоть немного облегчить ноющую пульсацию. Не помогает, еще больше разжигает. Обхватываю под грудью, прижимая к себе, ее ладони скользят по стеклу.
— Руки! — рычу в ухо, кусая мочку. Слушается, возвращая ладони на место. — Ноги шире! — веду другой рукой по животу, целую ушко, дышу глубоко, чтобы чувствовала мое возбуждение. Отодвигаю тонкие трусики, накрывая горячие складочки. Лиза сжимает ножки. — Тихо… мы уже делали это, и тебе было хорошо… — шепчу на ухо. — Впусти меня.
Раскрываю складочки, проскальзываю внутрь. Совсем немного, чтобы собрать влагу. Да, возбуждённая, несмотря на страх.
— Все не так страшно, как тебе кажется.
Такая тупая боль. Член болезненно пульсирует только от того, что я представляю, как вхожу в нее.
— Посмотри в окно, — покусываю кромку ушка, ощущая, как Лиза содрогается. Размазываю по клитору влагу. — Под нами весь город, и он принадлежит нам.
Нажимаю на пульсирующую вершинку, массирую. Ноги девочки подкашиваются, начиная дрожать, но я не позволяю ей упасть. Еще раз проскальзываю внутрь: горячая, бархатная. Зажмуриваюсь, пытаясь довести начатое до конца, а не трахнуть ее возле окна.
— Я могу также бросить весь мир к твоим ногам, — возвращаюсь к клитору, аккуратно массируя. Девочка мычит, когда я ускоряюсь, спускаясь губами по ее шее, всасываю кожу. — Я хочу тебя слышать, — ускоряюсь, чувствуя, как все больше и больше влаги течёт на мои пальцы. — Не смей кусать губы! — выходит агрессивно и как никогда эмоционально. Хватаю ее за подбородок, разворачиваю к себе и впиваюсь в упрямые губы.
— А-а-а-а-а, — стонет мне в рот, когда я запускаю в нее уже пару пальцев и вновь возвращаюсь к клитору. И все, ее срывает, содрогается, сладко стонет мне в губы. Отрывается от меня, запрокидывает голову на мое плечо, хватая воздух. Вновь скольжу в нее пальцами, чтобы почувствовать, как сокращаются мышцы лона.
Все.
Мой контроль окончательно теряется. Здравый разум вопит, что нужно сделать это в кровати, а не как мне хочется - нагибая ее возле окна. Сейчас она этого не оценит. Разворачиваю еще подрагивающую и невменяемую Елизавету к себе, подхватываю под бедра и несу наверх.
Опускаю ее на кровать, срываю с себя брюки, боксеры, наблюдая, как девочка приходит в себя и распахивает глаза, осматривая мой налитый член. Да, детка, я большой. Но ты привыкнешь.
Нависаю над ней. Елизавета отползает дальше.