Отработка

— Значит, пусть остается. Я буду за ним присматривать, — решил за нее Блейз и осторожно уложил ее на спину, несильно стягивая кисти ее же собственным галстуком. Вездесущая лиана, словно обрадовавшись, тоже мгновенно обвила ее руки длинным усом и зашелестела листьями с белыми небольшими цветами.

— Зачем это? — Гермиона дернула руками, пытаясь освободиться. Но сразу же поняла, что узел был слабым, и при желании, она могла вырваться из временного плена без труда.

— Ты в любой момент можешь снять это беспалочковым заклинанием, — Блейз длинным и ласковым движением огладил все ее тело. — Но все же, постарайся его не снимать.

Призвав к себе кубок, он глотнул сам и снова прижал к ее губам Веселящее зелье.

— Выпьешь еще?

Гермиона кивнула, снова впуская в себя порцию летучей радости. Смущаясь, но не в силах отвести взгляд, она жадно смотрела, как Блейз легко скидывает с себя одежду, небрежно снимает трусы и остается совсем без ничего. Засмотревшись на крепкий член, налитый кровью, Гермиона не заметила, что Нотт тем временем тоже разделся, оставшись в одних трусах, туго натянутых в паху. Ближайшая пальма качнула листьями, по телу пробежал легкий ветер и, неожиданно застеснявшись, Гермиона сдвинула ноги вместе и невольно прикрыла грудь связанными руками, пытаясь подняться.

— Не надо. Дай нам на тебя посмотреть. Ты такая красивая, — Блейз снова мягко завел ее руки над головой, снова укладывая на спину, и мазнул по бедру твердым членом. — Тео, скажи!

Нотт молча кивнул, но по его восхищенному взгляду, Гермиона видела, что она ему действительно нравится.

Блейз снова склонился над ней:

— Ты точно не девственница? — уточнил он, снова бережно разводя ее ноги в стороны.

Гермиона смущенно мотнула головой, не в силах понять, почему она это ему позволяет:

— Точно нет.

— Хорошо. И как это было? — Блейз легкими уверенными касаниями гладил ее щиколотки, постепенно поднимаясь все выше. Нотт сидел неподвижно, следя за его касаниями темным и жадным взглядом, и Гермиона не могла понять, что ее возбуждает больше — касания или взгляды.

— Ужасно, — честно призналась она, еще больше смутилась, почувствовав, как теплая ладонь скользит по голени, по бедру и замирает на паховой косточке, начиная пробираться под резинку трусов.

— Я даже не сомневался, — Блейз говорил и умудрялся ее целовать в шею, плечи и скулу. —

Наверняка он даже не делал тебе вот так, — отодвинув темную ткань, он пальцем скользнул внутрь между складок. — И вот так, — добавил он, чуть прижимая клитор и начиная ритмично двигать рукой.

— Нет, — Гермиона всхлипнула и подалась навстречу руке, уже почти не чувствуя, как трусы осторожно стягивают с ее ног. Ей казалось, что эти незнакомые ей ощущения воспламеняют все ее тело.

— Так расслабься и просто получи от нас все, что не смог тебе дать этот кретин, — шепнул он, и движения сильной руки чуть ускорились. — Тебе ведь так хорошо? Хорошо?

— Да! — всхлипнула Гермиона, чувствуя, как Нотт разводит в стороны ее колени, жадно разглядывая ее между ног.

Ей было действительно хорошо: два красивых парня хотели ее, и эти ощущения были слишком сильны.

Но, кажется, Гермиона на самом деле еще ничего не знала о сильных ощущениях. Блейз склонился над ее грудью, втягивая в себя и покусывая сосок, и пока она наслаждалась лаской его языком, снизу ее обожгло другим поцелуем.

— А-ах! — выдохнула она, не в силах сдержаться.

Нотт, бросив на ее потерянное лицо внимательный взгляд, чуть отстранился и, смочив палец слюной, осторожно ввел его внутрь, начиная им быстро двигать. Гермиона чуть не заплакала от удовольствия. Это было не просто приятно, это было невероятно, невозможно хорошо. Почему Рон никогда не делал с ней ничего даже близко похожего? Скучный и предсказуемый, он всегда пользовался для проникновения внутрь исключительно своим членом, видимо, считая, что этого более чем достаточно.

Движения пальца Тео немного ускорились, и теперь темп, заданный им, был идеальным. Глаза Гермионы сами собой прикрылись от удовольствия, и хоть она старалась удерживать стоны, тяжелое дыхание выдавало ее с головой. Было сладко и стыдно, но галстук, стягивающий ее запястья, помогал ей создавать иллюзию того, что она не может протестовать. Пальцы Нотта — длинные, чуткие, творили внутри нее что-то невыразимое, отчего хотелось одновременно смеяться и плакать. Проклятый Рон! Как он мог лишать ее всего этого? Возбуждение нарастало лавиной, и Гермиона, не выдержав, тихо застонала, заметавшись головой по покрывалу. Услышав ее отчаянный стон, Блейз, продолжавший губами ласкать грудь, быстро приподнялся на локте, глянул в ее лицо и, видимо, прочитав в глубине ее помутневших глаз то, что было видно только ему, тоже переместился к Нотту. Сейчас они вдвоем были внизу, но Гермиону это уже почти не смущало. Возбуждение окутывало ее плотным тяжелым облаком, стыдливости совсем не осталось, сейчас в ней бурлило и разливалось только желание — такое, какого она не испытывала еще никогда. Блейз кивнул, и Нотт, подчиняясь его сигналу, еще шире развел ее ноги в стороны, пуская к себе Забини. Не раздумывая, Блейз пристроился рядом с ним и, накрыв ее клитор губами, принялся ласкать его языком. Гермиона вздрогнула и застонала. Настойчивый язык, явно знающий, где именно нужно лизать, уносил ее на вершину блаженства, и уже два пальца Нотта продолжали таранить ее внутри. В теплом цветочном воздухе разливался терпкий запах мужского пота и возбуждения, и от всего этого было так горячо, что ей казалось, — она этого просто не вынесет.

С трудом заставив себя приподнять голову, Гермиона кинула на них быстрый взгляд. От увиденного ее бросило в жар и в холод: Блейз, закрыв глаза, самозабвенно ласкал ее клитор, а Нотт, ритмично вставляющий в нее свои пальцы, разглядывал ее между ног. Его пальцы, мерно входящие в нее, постепенно чередовались, меняя степень нажима и угол удара, и от этого каждый раз дарили новое удовольствие. Изредка Тео вскидывал на ее лицо быстрый взгляд, словно желая увериться, что ей действительно хорошо, и снова переводил сосредоточенный взгляд на промежность.

Краснея от увиденной картины, стыдясь собственного желания, но, не желая, чтобы он перестал смотреть на нее, Гермиона откинулась назад, заставляя себя не думать теперь ни о чем. Слизеринцы действительно понимали в сексе, и раз уж все началось, глупо было лишать себя удовольствия. А пристальный взгляд, внимательный и возбужденный, погнал кровь по венам еще быстрее, доводя ее до точки кипения.

Не в силах сдержать возбужденное любопытство, Гермиона снова приподняла голову, с жадностью наблюдая за ними. Теперь Тео, приподнявшись на локтях, длинно вылизывал ее между ног языком, а Блейз следил за ним возбужденным взглядом, изредка целуя ее в бедро. Краснея от стыда за себя, Гермиона не могла перестать смотреть на то, как ее ласкают внизу двое парней и как все больше раскрывают ее, разглядывая с возбужденным бесстыдством. Желание накрывало ее с головой, грозя совсем утопить, и Гермионе, привыкшей к полному контролю над собой, в этот раз не удавалось ни сдерживать стоны, которые становились все громче, ни успокоить движения бедер, которые рвались навстречу очередной сладкой пытке. Смазка обильно текла из нее, почти ручьем стекая на покрывало.

— Ты с ним кончала хоть раз? — Блейз опять поднялся к ее лицу, разглядывая ее приоткрытые пересохшие губы, покрасневшие щеки и снова трогая пальцами грудь.

— Н-нет, — выдохнула Гермиона, и лихорадочно облизнулась, полностью отдаваясь прикосновениям Нотта и пальцам Блейза, теребящим сосок.

— Я так и думал, — склонившись над ней, Блейз поцеловал ее в губы. — А сама?

Больше краснеть было некуда, поэтому Гермиона просто смущенно мотнула головой, глядя на него затуманенными глазами.

— Не стесняйся, — Блейз, улыбаясь, снова коснулся ее губами, и Гермионе стало действительно легче. — Сейчас кончишь. С нами. Со мной. Ты этого хочешь? — голубые глаза с расширенными зрачками ласково смотрели ей прямо в лицо, и Гермиона, хоть и не верила особо ни в какие оргазмы, задыхаясь от смущения, поспешно кивнула.

— Договорились, — губы Блейза тронула шальная улыбка, и он снова подал Нотту какой-то знак.

Кивнув, тот ввел в нее пальцы как-то особенно глубоко и, ритмично и мерно двигая ими внутри, начал биться в какое-то особое место, от которого на нее хлынуло такое возбуждение, которое уже было невозможно сдержать. Закрыв глаза, Гермиона раскинулась под ним на кровати и застонала уже совсем в полный голос. Но будто этого было мало, Блейз снова накрыл ее клитор рукой, прижимая его сильными пальцами, и начал быстро двигать ладонью, вытворяя ей нечто такое, отчего перед глазами у Гермионы полетели яркие звезды. Вот теперь у нее совсем не осталось стыда, не осталось даже сомнений. Теперь ей владело только Желание — дикое, невозможное, застилающее всю землю до самых краев.