Отравители

Мадам Босс улыбнулась еще шире. Все эти предосторожности были ей хорошо знакомы.

– Я хотела бы купить флакон духов, – тихо произнесла молодая женщина с провинциальным акцентом. – Мне надоела флердоранжевая эссенция, возможно, у вас есть что-нибудь поновее?

– Конечно, есть, – ответила Босс, поднимаясь, – но не здесь. Извольте пройти в гостиную.

Покупательница прошла вслед за мадам Босс в глубь лавки мимо полок, заставленных жестяными коробочками, лаковыми шкатулками, керамическими бутылочками и баночками, в опрятную, маленькую, скромную гостиную, высокое окно которой, плотно занавешенное зеленой саржей, выходило во дворик. Огонь уютно горел в камине. В гостиной были стол, несколько кресел и шкаф. На подушке лежала кошка, свернувшись, как улитка, только что извлеченная из раковины.

Переступив порог, покупательница, а это была Соланж Дегре, почувствовала легкий укол беспокойства. Ей совсем не хотелось оставаться наедине с Босс, но та уже плотно закрывала дверь из лавки в гостиную. Впрочем, девушка почти сразу же рассмеялась над своими страхами. Она смогла бы сохранить мужество в любой непредвиденной ситуации, сейчас же не происходило ничего особенного. Было немного неловко, но даже если бы мадам Босс ее узнала, у нее была наготове история, чтобы оправдать переодевание. Однако предсказательница не обнаружила никаких признаков узнавания в незнакомой женщине в маске жены молодого лейтенанта полиции.

– Вы пришли, вероятно, чтобы я погадала вам на картах или составила гороскоп? – лукаво предположила она.

Соланж кивнула и села за стол. Она несколько раз отрепетировала эту сцену с мужем и отлично вошла в роль. Чувствуя себя наполовину весело, наполовину глупо, она повторила историю, которой научил ее Шарль Дегре.

Она сказала, что она высокопоставленная дама, но не хочет разглашать свое имя, что она в беде и готова много заплатить за любую помощь вдовы Босс. Она призналась, что несчастлива с мужем, что его былая страсть к ней угасла и он обходится с ней несправедливо и даже жестоко, а она познакомилась с мужчиной, который ей нравится гораздо больше, нежели разочаровавший ее супруг.

К ее удивлению, вдова Босс как будто приняла эту историю за довольно обычную и не попыталась выяснить, кто перед ней. Она лишь спросила:

– Кто послал вас сюда, уверяя, что я могу помочь?

На этот вопрос Соланж ответила:

– Одна важная дама. Я не хотела бы называть ее имя даже между нами. Понимаете? Она ходит на исповедь в Нотр-Дам. Этого достаточно?

– Исповедуется в Нотр-Даме? – повторила вдова Босс. – Тогда передайте ей быть осторожной.

– О, она очень осторожна, и вы очень помогли ей, – ответила Соланж, стараясь угадать правильную реплику в этом непонятном разговоре. – Не могли бы вы теперь помочь и мне?

– Моя помощь обойдется очень дорого, – жеманно ответила предсказательница.

– О, это не имеет значения. Я, конечно, готова щедро заплатить… но только за результат, – благоразумно добавила Соланж.

Вдова Босс улыбнулась и, отбросив колоду карт, которую держала в руке, ка к если бы в ней отпала необходимость, сказала:

– Вернемся в лавку. Там я вам дам сверток с мыльными шариками и пурпурную бутылочку с любовным напитком, который вы незаметно подмешаете мужу. Сейчас я не возьму с вас денег. Приходите через три дня, и, если он не станет добрее, мы попробуем что-нибудь еще.

Произнеся это, вдова Босс жестом пухлых рук дала понять, что разговор окончен. Соланж с чувством, что потратила время на глупые пустяки, вернулась в лавку, получила мыло и бутылочку и вышла на улицу. Дверь лавки закрылась за ее спиной, и она поежилась от порыва мартовского ветра.

Париж казался темным и безрадостным, очертания его тускло-серых башенок и турелей отчетливо выделялись на фоне облаков, напоминающих пестрое оперение на грудке серого гуся. Соланж плотнее закуталась в шерстяной капюшон и накидку, пересекая соборную площадь перед Нотр-Дамом. Именно на этой широкой мрачной площади перед собором, с двух сторон окруженной рекой, казнили преступников. Соланж почти с отвращением взглянула на массивный готический портал Нотр-Дама и подумала, что совсем недавно здесь высился эшафот, на котором обезглавили отравительницу мадам де Бренвилье, прежде чем предать ее тело огню.

Мимо проковыляло несколько нищих, изувеченных на войне или изуродованных болезнью. Ветер раздувал их темные лохмотья. Стального цвета река медленно текла под мост Генриха IV. Соланж подавила вздох при воспоминании о прежних девических днях в Кане. О замужестве она не жалела, но лучше бы ее муж работал на другой должности и в другом городе. Она не знала, на что он рассчитывал, посылая ее с поручением в лавку вдовы Босс, но боялась, что впустую потратила день, и была почти готова вынуть глупую бутылочку пурпурного стекла из-за пазухи и выбросить ее в неприветливую, хмурую реку. «Скорее всего, внутри лишь подкрашенная вода», – подумала она. Впрочем, желая в точности выполнить инструкции мужа, она, ссутулившись от ветра, побрела в их скромную квартирку.

2. Администрация Бастилии

Месье де ла Рейни, шеф парижской полиции, работал в своем отделе администрации Бастилии. Это строгое, массивное сооружение в средние века было одной из самых грозных крепостей в Париже, в ней и теперь был размещен гарнизон, только служила она уже в качестве государственной тюрьмы для высокопоставленных нарушителей и главного управления парижской полиции, и за ее толстыми древними стенами хранились полицейские архивы и велись дела.

Месье де ла Рейни был человек все еще молодой, величавой наружности, суровый, добросовестный и безукоризненно честный, одетый строго, но изысканно, и с энергичным выражением лица. Он занимал простой кабинет с множеством полок вдоль стен, заполненных досье, книгами и запертыми ящичками с бумагами.

Кроме него в кабинете сидели двое клерков и при дневном свете, падавшем из круглого окна, переписывали дела, а перед ним стоял молодой лейтенант Шарль Дегре, о котором месье де ла Рейни никогда прежде не слышал, поскольку тот лишь совсем недавно прибыл в Париж и ничем себя ещё особо не проявил.

Молодому лейтенанту пришлось приложить немало усилий, чтобы до биться встречи с шефом полиции, но оказавшись наконец перед этим человеком, занимающим столь высокий пост, он видел, что его слушают с серьезным и учтивым вниманием. Он не знал, что прежде чем удостоить его аудиенцией, месье де ла Рейни тщательно навел справки о его происхождении, характере и работе.

А месье де ла Рейни в свою очередь одобрительно смотрел на худощавую, сильную фигуру, открытое, с тонкими чертами лицо и внимательные серые глаза Шарля Дегре.

– Мне нет нужды просить вас быть кратким, Дегре.

– Я изложу вам лишь самую суть, месье, как можно короче, но я думаю, что нам лучше поговорить наедине. – Дегре улыбнулся в сторону двоих старательных переписчиков у окна.

– Они надежные люди, – с легким удивлением ответил ла Рейни, – но вы можете, если желаете, говорить тише. Присядьте на стул напротив меня и наклонитесь над столом.

Дегре тотчас же повиновался и начал рассказывать четко и быстро.

– Некий мэтр Перрен давал званый ужин в честь дня рождения моей жены. Среди гостей была женщина, которую я и прежде встречал в его доме, некая мадам Босс, вдова. Она держит парфюмерную лавку и предсказывает судьбу. Перебрав вина, она начала хвастаться, что еще три отравления сделают ее богатой. Никто и внимания не обратил, все решили, что она шутит. Вам известно, что со времени дела Бренвилье люди буквально помешались на отравлениях. Я много думал об этом. Как офицер полиции, я знал о сообщении священников из Нотр-Дама, что многие из их прихожанок обвиняют себя в отравлении мужей. Вы, месье, полагаю, не придали этому никакого значения?