Отравленная роза

— Пойдем со мной, — приказал он неожиданно мягко.

Люциус встал с корточек и двинулся в сторону библиотеки. Пес последовал рядом, гордо вышагивая длинными лапами, тогда как хозяин позволил себе весьма свободную походку, немного сутулясь. Устал… В библиотеке горел свет, а значит там кто-то был. Ни одну из обитательниц дома видеть не хотелось, но то, что он увидел, заставило подавить желание засмеяться.

На диване сидело чудо-юдо в позе лотоса, запрокинув голову наверх, и художественно храпело с открытым ртом. Люциус во второй раз за вечер искренне улыбнулся. Зрелище было неописуемым, и как она имеет право храпеть в образе Мелани Малфой? Это неприлично. Он прижал руку к губам и все же не сдержался, позволив себе несколько смешков.

«Да, Аллегра, ты забавная…».

Книга на коленях спящей была открыта, по странице с картинкой и бордовому краешку обложки он узнал «Грозовой перевал». Надо же, это именно та книга, которую он собирался почитать сегодня. Мало того, вместе с ней на диване находилась вторая собака, а им запрещено забираться на мебель; Дик мирно спал или притворялся что спит, ожидая взбучки.

Освальд нарушил идиллию, подбежав к другу, который моментально проснулся и с виноватым видом спрыгнул с дивана. От его прыжка проснулась Аллегра с колоритным «хр-р…», больше напомнившим хрюканье. Не поднимая век, она потерла затекшую шею. Люциус вновь едва сдержал смех и, придав лицу каменное выражение, отставил стакан с виски на журнальный стол. Она постепенно просыпалась и, открыв глаза, потихоньку стала фокусироваться сначала на двух собаках, гордо усевшихся на полу по обе стороны от неё, а потом на нем самом.

— Мистер Малфой? Что вы здесь…

Но потом до нее дошло, что это вовсе не спальня, и она прервала свою речь.

— Я, наверное, зачиталась…

Аллегра попыталась вытащить ноги из-под себя, но закусила губу от боли, слишком сильно отсидела. Книга упала на пол и закрылась. Кое-как справившись с ногами, поставила их на пол и потянулась за «Грозовым перевалом». Подняла и отряхнула, словно книга упала в грязь. В онемевшие ноги, по-видимому, возвращалась кровь, и лицо Аллегры исказила мучительная гримаса. Люциус подождал, пока она придет в себя.

— Мисс Кэрроу, должен донести до вас следующую информацию. С завтрашнего дня я буду обучать вас боевым заклятием.

Её лицо на мгновение вытянулось, но она быстро взяла себя в руки. Она сразу поняла, чем это чревато.

— О, вам это доставит удовольствие, — протянула она.

«Мерлин, даже едва проснувшись, вставляет шпильки».

— Не сомневайтесь, — ухмыльнулся Люциус, зачем-то отвечая на провокацию.

Фальшивая улыбка вновь озарила ее лицо. Люциус взял стакан в руки и отхлебнул немного, отчего-то девочка напряглась. Откуда такая реакция?

~~

Вид Малфоя, пьющего виски, заставил нутро сжаться в мучительном спазме. Сигнальные колокола в голове зазвонили набат. Две верхние пуговицы его рубашки были расстегнуты. Все так и начиналось тогда… Душу охватил ледяной мороз.

— Я п-пожалуй пойду…

~~

Люциус не понял дрожи в её голосе, но, посмотрев на опустевший стакан, начал потихоньку осознавать. Да у девчонки психологическая травма, Снейп был в стельку, когда сделал с ней это! Страх подстегнул инстинкт самосохранения.

— Мисс Кэрроу, я не прикоснусь к вам, — зачем-то сказал он и моментально пожелал взять свои слова обратно.

Взгляд, странный, недоверчивый. Люциус впервые видел Аллегру в таком состоянии, и пришло оно внезапно. Маленькая, беззащитная девушка.

— Извините, я просто…

— Вам необходимо забыть об этом.

— Мистер Малфой, — произнесла она с нажимом. — Мне кажется, это вас никоим образом не касается, — перешла в наступление она, скрываясь за глухой стеной грубости.

Ну вот, он к ней с пониманием, а девчонка сразу брыкаться. Нет, это не просто блок, а настоящая травма.

— Вы были девственницей?

Злобный, отчужденный взгляд.

— Мистер Малфой! Найдите время и убейте себя, — сказала она уничтожающе с кривым лицом и быстрым шагом двинулась к двери.

Похоже, он переусердствовал, психологическую поддержку не оценили, с чего он вообще собирался помочь этой дуре? Он пропустил мимо ушей ядовитые слова, постарался перебороть нарастающую злобу и успел сказать, перед тем, как она вышла:

— Аллегра, простите, я не должен был спрашивать этого…

Она на мгновение остановилась, но не повернулась. Кулаки сжаты, явный приступ агрессии. Переступив через себя, Аллегра медленно повернулась и посмотрела холодным взглядом на Люциуса.

— Пожалуйста, больше никогда не говорите об этом, – ничего не осталось от той бравады перед Лордом.

Слова давались ей с трудом, он мог поклясться, что за маской хладнокровия скрывается вибрирующая ярость и обида воспоминаний. Хотел было предложить ей немного виски, но вовремя одернул себя – это могло показаться неприкрытым издевательством, алкоголь, скорее всего, в списке запрещенных веществ в ее сознании.

— Простите меня за это, — внезапно произнесла Аллегра. — Могу я попросить эльфов принести мне немного вина?

Люциус удивился, но не подал вида. Немного? Да она готова напиться, пить! Ничего себе, может, ей страшен вид пьющего мужчины?

— Да, конечно, — как можно равнодушнее сказал Люциус, беря оставленную на софе книгу в руки. — «Грозовой перевал»? Интересный выбор.

Странно, она не ушла.

— Это моя любимая книга, — похоже, слова ее саму удивили.

Это был небольшой шажок к перемирию. Их отношения слишком натянуты. Вероятно, Аллегра все же разумна, ведь ей приходится жить в чужом доме – адекватное решение, наконец, перебороть себя и сказать что-то нормальное его хозяину, помимо сарказма и усмешек.

На кой черт я это ляпнула? В голове бардак совсем. Люциус не усмехнулся, вел себя более или менее корректно. Удивлена, он пытался наладить контакт, правда, немного неверный путь выбрал. И с чего я так взбесилась из-за этого проклятого виски? Нет, не из-за виски, не из-за рубашки, а из-за всего вкупе. Так легко обрисовать картину события, имея под рукой смутные образы. Что же я стою, пора уходить…

— Я удивлен, не думал, что вас интересует маггловская литература...

— Книга действительно хорошая, вы читали? — спросила я.

— Много раз. Если никому не скажете, открою вам тайну – она моя любимая. Этот экземпляр подарила мне мать.

Люциус довольно дружелюбно поднял уголки губ…

Удивительно, он счел, что сказал что-то личное, и ему оказалось легко, спокойно. Аллегра и не пыталась высмеять его любовь к этой книге, была удивлена словами, как и он сам. Кто к кому пытается найти подход? Почему именно сейчас? Ах да, все это странное чувство вины, от которого он привык открещиваться, как от нечестивого. Слишком глубоко влез в её личные страхи, сам того не ведая. У нее были страхи и барьеры, тщательно скрываемые за маской безразличия. Значит, весь этот образ хладной стервы – всего лишь фальсификация, некрепкий фасад.