Отравленные морем

Пульчино попытался меня утешить, но теперь я сама прогнала его. Горе захлестнуло меня с головой. Так бывает в море, когда тебя вдруг закрутит волна, и ты не знаешь, куда плыть, чтобы выбраться. Я совсем потерялась. Ощупью нашла плащ и закуталась в него, так как меня бил озноб, но вскоре поняла, что этот холод шёл изнутри… мне теперь всегда будет холодно.

Я привыкла думать, что море заберёт меня первой. За магию нужно платить, а я не единожды обращалась к живущим-под-волнами и всё ещё была жива. Я думала, что оно заберёт мою жизнь, но море, по своему обыкновению, обмануло… Вместо этого оно вырвало у меня сердце и отхлынуло, оставив меня в этом каменном городе-ловушке корчиться от боли.

Вдруг что-то толкнуло меня под руку, когда я, съёжившись, сидела на полу. В темноте рядом со мной возникла смутная тень. Это был Пульчино, он всё-таки прилетел. Я погладила его по перьям. И только тогда сумела заплакать.

Глава 23

Рикардо отказался посвятить Бьянку в подробности своего плана, мол, «чего не знаешь — того не выдашь». Но всё же она настояла, чтобы на следующий день отправиться вместе с ним к Дворцу дожей, даже если ей не придётся присутствовать в зале Сената на судебном заседании или стоять в карауле у моста Вздохов, чтобы похитить одну узницу. На причале уже была подготовлена быстрая лодка с гребцами, а в одну гавань на Дито причалил небольшой парусник, готовый в назначенный час забрать двух девушек с Сан-Ачиле — неприметного островка в лагуне, не пользующегося вниманием ни у рыбаков, ни у городской стражи. Рикардо клялся всеми святыми, что он всё предусмотрел, но Бьянке всё равно хотелось быть рядом. На всякий случай.

Яркий, праздничный день словно приветствовал их решительный настрой, и даже солнце сегодня всходило по-боевому, в окружении облачного войска, выставив золотые щиты и ощетинившись огненными копьями. В плотном воздухе, напитанном влагой, парили чайки. Над Собором далеко разносился колокольный звон, белоснежный прямоугольник Дворца дожей весь сиял в золотой пыльце водяной взвеси.

Пристав к берегу рядом с другими гондолами в бухте Бачино, Фабрицио подал Бьянке руку, помогая ей выбраться из качающейся лодки. Рикардо уже стоял на берегу, запрокинув голову и уставившись на огромные колонны Пьяцетты, пронзающие утреннее небо.

— Невероятно! — прошептал он.

Бьянка тоже посмотрела наверх. Оба грифона были на месте. Она заметила, что другие люди, присутствующие на площади, тоже бросали на них удивлённые взгляды, тихо переговариваясь между собой. Если бы Бьянка собственными глазами не видела вчера два пустых постамента, подпирающих облака, можно было подумать, что чудесное «оживление» грифонов им просто приснилось!

Пока она стояла в задумчивости, ей подмигнул пожилой синьор в тёмном одеянии и бархатном берете, украшенным белым пером:

— Видали? — усмехнулся он, кивнув на колонны. — Мы с приятелем делали ставки на то, что грифоны вернутся на место, и я выиграл!

Насвистывая, он с довольным видом пошёл себе дальше. Бьянка подумала, что в его поведении заключалась вся сущность Венетты. «Мы всё, что угодно, сумеем превратить в игру!» Весь этот город с его масками и карнавалами представлял собой сакральный театр, и даже сама Пьяцетта была устроена как декорация: по обе стороны площади возвышались здания Дворца дожей и Прокураций, которые, уменьшаясь, сходились к точке перспективы — Часовой башне с огромным синим циферблатом и бронзовой статуей сидящей Мадонны. Здесь, на площади, разыгрывались городские драмы, проводились парады и публичные казни.

Бьянка вздохнула. Сегодняшняя драма могла стоить жизни некоторым из её близких. Оглянувшись в поисках мужа, она увидела, что он, нахмурясь, возвращался после короткого разговора с группой сенаторов.

— Я только что узнал, что слушание по делу Франчески будет закрытым, — отрывисто сказал он. — Готов поспорить, эту идею подкинул им дон Сакетти!

Рикардо был вне себя от бешенства, и Бьянка отлично его понимала. Закрытое слушание ставило крест на их планах. Франческу не вызовут в суд, и сообщник Рикардо — тот самый безымянный гвардеец — напрасно будет ждать её в маленькой галерее, соединяющей тюрьму Карчери с Дворцом дожей. И всё же в первый миг Бьянка невольно почувствовала облегчение. Их план с самого начала казался ей слишком дерзким. Невыполнимым.

Вслух же она возмутилась:

— Что, ей даже не дадут оправдаться? Это бесчестно!

— Да уж. А ещё я узнал, что суд будет проводить синьор Дзени.

— Кажется, я его не знаю, — нахмурилась Бьянка, стараясь вспомнить это имя среди патрициев, приходивших когда-то к её отцу.

Рикардо горестно усмехнулся:

— Если ты когда-нибудь встретишь на лестнице человека, который сам не уверен, поднимается он или спускается, то это наверняка синьор Дзени! На него очень легко повлиять. Говорю же — Сакетти всё предусмотрел. Проклятье!

Он отвернулся, озабоченно хмурясь. Его внимание вдруг привлекла группа нарядных патрициев, вышедших из-под аркады дворца. Похоже, они направлялись на пристань. Среди них особенно выделялся один господин, чья приятная внешность подчеркивалась нарядным костюмом. Бьянка оценила бархатный дублет самого изысканного кроя, изящно подстриженные усики и бородку, и драгоценные перстни на холёных белых руках. Невольно подумалось, что за одно такое кольцо в Венетте можно было купить хорошую крепкую лодку!

— Кто это? — спросила она с любопытством.

— Это синьор Фарузи, граф Онейли, — ответил Рикардо задумчивым тоном, свидетельствующим, что ему только что пришла в голову некая мысль.

Бьянка с новым интересом присмотрелась к элегантному господину с его свитой. Значит, это с ним её муж встречался в Медиолане. Граф Онейли, посол Лиги в Венетте…

— Очень кстати, что он здесь оказался, — пробормотал Рикардо. — Надо бы с ним поговорить.

— Подожди! — Бьянка еле успела удержать его за руку. — Что ты задумал?

— Мне кажется, графу будет интересно присутствовать на суде. Обвинения против Франчески косвенно затрагивают и Фиеску, так что Лиги это тоже касается!

— Но захочет ли он помочь…

— Пожелай мне удачи! — и Рикардо оглянулся, боясь упустить знатного медиоланца.

— Только не наделай глупостей! — крикнула Бьянка вдогонку. — Мы ещё успеем их натворить, если приговор суда окажется слишком суровым!

Её муж на ходу улыбнулся той улыбкой, которая заставляла поверить, что среди его предков были пираты, после чего затерялся в пёстрой толпе. Проводив его взглядом, Бьянка медленными шагами вернулась на площадь. Солнце поднялось уже высоко, укоротив тени и посеребрив лагуну до слепящего блеска. Фабрицио терпеливо дожидался её на причале, но Бьянке не хотелось возвращаться, хотя её присутствие здесь ничем не могло помочь. Что-то неумолимо притягивало её к белоснежной громаде Дворца. Пьяцетта тем временем жила своей кипучей жизнью. Под аркадами сидели, прячась от солнца, менялы и астрологи. Среди праздных гуляющих пар ходили торговцы, предлагавшие апельсины, печенье и сладкую воду. Из кондитерской высыпала стайка девушек с марципановыми корзиночками в руках в сопровождении строгих дуэний, похожих на серых ворон. Вокруг стоял такой гвалт, что Бьянка не сразу расслышала, как её окликнули:

— Бьянка! Подожди!

Она оглянулась. Со стороны аркады к ней спешила Инес, одетая очень скромно, в простой тёмной мантилье поверх лёгкого платья, словно ей хотелось привлекать как можно меньше внимания.

— Я только что узнала, что суд будет закрытым, — запыхавшись, сказала она.

— Да, я знаю.

Они помолчали, глядя на снующих мимо людей. Бьянка кожей чувствовала испытующий взгляд светлых глаз подруги.

— А ты хотела бы узнать, что там будет? — вдруг спросила Инес.