Отражение глаз твоих (Ралион 7)

– Не шевелиться и не разговаривать, - предупредил он.

Одно прикосновение - и "лампа тьмы" вновь превратила день в сумерки. Огонь в камине казался призрачным, то возникающим из мрака, то исчезающим бесследно. И стало, наконец, прохладно и хорошо...

Послышался щелчок.

...И разговор неизвестно кого неведомо с кем вновь прозвучал для ушей Теммокана - и впервые для двух остальных. Семиминутная запись, казалось, тянется бесконечно. Светлейшего почти не было видно, такими густыми оказались сумерки, но и ему не удалось стоять совершенно бесшумно.

Полутьма развеялась, а вместе с ней кончилась и спасительная прохлада.

– Есть, - объявил Дракон и передал Светлейшему прояснившийся шарик.
– Копию сделать?

– Да, в архив, - кивнул Даллатер, возвращая *килиан*.

Это заняло несколько секунд. Когда он только наловчился так обращаться с инструментами, подумал навигатор с завистью. Щёлк-щёлк - и всё готово!

Его не оставляла мысль, что Дракон сделал ещё одну копию - для себя. Но развивать эту мысль, даже и в уме, он не стал.

Дракону, как известно, виднее.

– Благодарю, - Светлейший слегка наклонил голову, что, в его понимании, выражало учтивый поклон.

Дракон, как показалось Теммокану, ничем не прореагировал на их отбытие. Как сидел, уставившись куда-то вглубь своего стола, так и остался.

Шеттама, 58 Д.

Он вернулся под вечер, живой и здоровый, волоча за уши огромного зайца.

– Могу ещё рыбы принести, - сообщил Хонн, нырнув в сени и вернувшись уже одетым.
– Голыми руками ловить можно, только прорубь сделать...

– Как?
– спросила только Неммер, указывая на упитанного грызуна. Не был заяц ни больным, ни истощённым. Она пыталась представить Хонна, что носится за добычей, в чём мать родила, и не могла. Что же он такое?..

"Мальчишка" пожал плечами.

– Тебе не захотелось бы это видеть.

– Ладно, - она взялась было за нож (который так назвать можно было бы единственно из уважения к его прошлому), как Хонн, стоявший рядом и наблюдавший, неожиданно протянул руку.

– Я сам.

И принялся потрошить его. Безо всяких ножей. Неммер решила, что с неё хватит и сходила к колодцу - за водой. Когда она вернулась, заяц был уже на вертеле. И никаких следов того, чем тут только что занимались.

– А где... куда ты всё дел?
– поразилась Неммер осматривая кухню. Ни пятнышка, ни шерстинки.

– Неммер, - "мальчишка" выпрямился.
– В следующий раз я тебе покажу. Если захочешь. А пока... ты ведь тоже о себе не очень-то рассказываешь?
– он молча принял у неё коробочку с солью и водрузил вертел над рдеющими углями.

– Что мне-то рассказывать?
– удивилась Неммер, всё ещё немного обиженная.
– Я-то человек как человек.

Хонн усмехнулся. И поведал о том, как менялась она те несколько минут, пока он сидел, в лохмотьях, прижавшись к горячей печке.

Неммер тут же приложила ладони к лицу и наклонилась над ведром с водой.

Он прав. Сейчас ей... ну двадцать не двадцать, но уж явно не сорок. Она осмотрела кисти рук. Вовсе не старческие. И... что же ей об этом сказать? Ровным счётом ничего.

– Что у тебя на шее?
– спросил Хонн, следивший за будущим ужином.

– Ах, это,..
– и она протянула ему амулет, который вручил ей Майтен. Тот человек, что осматривал дом.

Хонн отреагировал так неожиданно, что она не успела испугаться. Он отпрыгнул чуть ли не в противоположный угол комнаты и глаза его засветились в темноте. Неммер сделала шаг в его сторону.

– Не шевелись!
– приказал он чужим, свистящим и безжизненным голосом.
– Стой, где стоишь. Положи *это* на пол. Откуда *оно*?

Бесконечно медленно Неммер присела и осторожно положила камушек на пол. Так же медленно поднялась и сделала шаг назад. Хонн сверкал на неё глазами из полумрака. Кроме того (так ей показалось), пальцы его рук оказались увенчанными длинными и мощными когтями.

– Человек по имени Майтен передал его мне.
– Неммер неожиданнов вспомнила последние слова пришельца и всплеснула руками.
– Через две недели! Завтра утром они прибудут сюда!..

– Кто прибудет?
– спросил Хонн - голосом, несколько более похожим на голос прежнего Хонна.
– Не шевелись!

– Вот что, - Неммер окончательно пришла в себя и не на шутку разозлилась.
– Делай, что хочешь, но только еда сейчас сгорит.
– Повернувшись спиной к напрягшемуся "мальчишке", она сделала три шага в сторону печки (стараясь двигаться спокойно и естественно) и повернула вертел. Жаль, кроме соли нет ничего...

– А теперь...
– начала она, оборачиваясь, и слова замерли на её губах.

Хонна в комнате не было.

Не было и амулета.

Не скрипнула дверь, не хрустнули доски пола... Спрятался? Но почему?

– Хонн, ты меня слышишь?
– спросила она, оглядываясь.

Ответа не последовало.

Пожав плечами, Неммер вернулась к жаркому.

* * *

В двадцати милях от занесённой снегом деревни, в шатре, внутри которого было тепло и удобно - насколько это можно устроить при помощи магии...

Майтен, сосредоточенно сравнивая записи, сделанные на множестве тончайших листов бумаги, не обращал внимания на сидящего рядом капитана. Тот был хмур; сегодня должно было решиться - останется его отряд ещё на два месяца (а солдаты и так уже устали совершать однообразное и, в общем-то, бесцельное патрулирование), или же можно будет отправить их домой. Уже стало тяжело убеждать их, что без их присутствия здесь неожиданно появившиеся *moare* в состоянии будут залить все окрестные земли кровью.

Ибо нет их, выбили, выжгли и изловили. Магию капитан (которого звали Ортуан) не ставил ни в грош. Нет, конечно, всевозможные магические предметы, оружие, всё в таком духе - да, это - хорошее подспорье. Но вот вся эта болтовня, которую они зовут философией и беспрестанные попытки указывать, что кому делать...

– Ну так что?
– спросил он в нетерпении.

– Подождите ещё немного, - ответил маг, не оборачиваясь. Некое уважение у солдат он всё же вызывал: держался с ними, как с равными, неплохо владел оружием, не употреблял учёных слов сверх меры. Ну а то, что он, да два его помощника в основном копаются в бумагах... у всех свои странности!