Отражение стрекозы

«Зачем просить разрешение пойти в лес, если ты и так практически живёшь в лесу? Тут скорее испугаешься человека, вышедшего из леса, чем тигра, мечтающего о твоей вкусной жоп…»

— Мирэ, ты снова задумалась? Проснись! Уэйк ап!

— Да поняла я, поняла. Какой план?

— Тот, который ты благополучно про-слу-ша-ла, — с милым голоском, пронизанным злобным ощущением, пропела Хани.

— Прости, я не специально. Могу сказать, о чём думала. Я думала о том, что животные здесь встречаются чаще, чем люди, поэтому если из леса выйдет человека, то это будет очень странно.

— Я согласна с тобой стопроцентно. Так что мужчина, что сейчас смотрит на нас из леса, странный.

— Чего?

Я не поверила словам Хани и быстро посмотрела в сторону леса в надежде на шутку, однако, присмотревшись, увидела лохматого мужчину, похожего на древнего бродягу.

…

— Да простят предки, да простят боги, да простят владыки трёх миров меня! — повторяя, словно молитву, качался мужчина.

Когда мы окликнули его, то он рванул в лес. Нам пришлось бежать, стараясь не упасть от первого попавшегося корня скрюченных деревьев и огромных камней, разбросанных по земле. Никогда в жизни я так много не бежала, но если посмотреть с другой стороны, то и бежать за какими-то рандомными мужиками каждый день тоже не приходилось.

Пока я восстанавливала дыхание, чуть не падая на каменный пол.

«Каменный пол? Стоп, где мы?»

Я осмотрелась по сторонам: камень, камень и ещё раз камень. За спиной лёгкий солнечный свет освещал путь. Бродяга привёл нас в небольшую пещеру, в которой хорошо бы прижились звери. Внезапно пришло чувство дежавю. Я пыталась напрячь извилины и вспомнить, откуда всё казалось знакомым, но мне до сих пор требовалось отдышаться, чтобы восстановить расплывчатое зрение. Вся ответственность на вопросы перешла к Хани.

— Вы отец Исыля? — Хани сделала невозможное и второй раз за день удивила меня.

Хани повторила вопрос, но громче и чётче, после чего бродяга перестал качаться и посмотрел сквозь неё.

— Вы меня видите? Кто вы такие? — с безумным глазами он осмотрел нас и криво улыбнулся. — А, вы те шаманки, о которых говорил он…

— Вы не ответили. Вы отец Исыля?

— Исыль? — Бродяга покрутил головой в поисках чего-то. — Исыль, сынок мой, где… ты. Что я наделал? Что я наделал? — Бродяга стал без пощады бить себя со всей силы, не обращая внимания на нас. — Что мне делать, сынок? Папа виноват.

— Скажите нам, где он. Мы поможем, — не сдавалась Хани.

…

— Повернуть за большим камнем, идти до ручья, свернуть направо и увидеть ветку с привязанной тканью, — я повторяла слова бродяги, чтобы не забыть, каждый раз проходя нужное место. За пару ловких манёвров, не переходя на бег, мы дошли.

— Мирэ, послушай. Я чувствую отсюда неприятную энергию, поэтому будь осторожна. В этот раз у нас не добрый призрак, как госпожа Ли, а настоящий монстр в виде голодного духа тигра.

— Неужели уже стала настоящей шаманкой? — я решила пошутить, чтобы успокоить нервы. Хани в ответ слегка ударила руку. — Ай, госпожа Сон, вы такая жестокая.

— Мирэ, ты… тсс, тут кто-то есть, — она перешла на шёпот.

Мы спрятались за ближайшими кустами и осторожно раздвинули для просмотра. В центре голой земли лежал мальчик где-то десяти лет. Он не шевелился, но дышал, судя по поднятию грудной клетки. Позади мальчика стоял высокий валун с обвитой по ширине верёвкой с белыми ленточками, похожей на шаманскую защиту.

— Это Исыль?

— Логично, Мирэ. Я до сих пор чувствую плохую энергию. Давай немного подождём.

Не стоило ждать и пять минут, как вверху камня показался тигр: мохнатый, вдвое больше современных тигров с клыками размером ручки и с пестрящими глубокими шрамами, устрашающее зверя намного сильнее. Он со слюнями, капающими из рта, посмотрел на Исыля и спрыгнул рядом с ним.

— Моя добыча. Такая вкусная, ммм. Уже сотни лет люди не приносили мне человеческих детей, а тут такая удача. Для меня, конечно! — рассмеялся по-человечески тигр. — Мне будет так приятно есть твою душу, когда ты, Исыль, узнаешь про предательство отца. Всего лишь потребовалось одиннадцать жалких лет, крошки для меня, чтобы заставить его показать путь к тебе, моя сладкая жертва.

Дух тигра с азартом начал кружить вокруг ребёнка, махая хвостом.

— А может мне пригласить его сюда, ммм? Как раз съем вас обоих, ха-ха-ха!

— Мирэ… на раз три бежим и бьём его. Он уже надоел.

— То есть? Он же опасной дух тигра, помнишь? Ты сама же недавно сказала.

— Это было до тех пор, пока тигр не спрыгнул в центр. Это не он источник той энергии. Этот дух слабее, чем выглядит, поэтому я на всякий случай прикреплю пучжок, но можно обойтись и без него. Так что давай хорошенько изобьём наглого духа тигра, согласна? — Хани протянула кулак, и я не могла не коснуться его своим.

— Окей.

— Раз… два… три!

Мы побежали к тигру и стали бить и топать дух, словно стали жертвами его древнемихванского фишинга. Разумеется, ни я, ни Хани не обижали животных, но разве честно, когда демон становится милым котом, а потом убивает поселения? Мы не издевались над тигром, мы издевались над духом людоедом-тигром, который слопал бы без промедления кормящую руку человека. Да простят нас любители любых существ.

— Я… я отомщу вам, шаманки! — убежал заплакавший дух тигра в гущу леса.

От шума проснулся Исыль. Он открыл глаза, показывая зелёные радужки.

«Какой необычно насыщенный зелёный цвет», — я сразу подумала. Мой цвет глаз не был настолько интересным, чтобы его хвалили. Наоборот, его использовали в целях травли.

— У вас красивые глаза, — мальчик неожиданно выдал, отразив моё лицо в глазах. — Они похожи на солнце. Мне нравится.

«Твои глаза похоже на солнце, Мирэ. Я завидую тебе, сестрёнка», — часто повторяла Намсун, улыбаясь белоснежной улыбкой.

Невольно от нахлынувшего воспоминания прошлого из глаз потекли медленные слёзы. Пока никто не заметил, я отвернулась, чтобы вытереть их. Подняв взгляд в сторону лесу, чётко различался мужской силуэт.

— Я не могу сильно увидеть, но это определённо его отец, — шепнула осторожно Хани, не привлекая внимание мальчика.

— Как быть? Он же так и останется чхангви, пока не умрёт или снова кого-то предаст.

— Не думаю. Пока мы били тигра, я успела пошантажировать его и заставить отпустить дух отца Исыля, на амулете, кровью.