Отражение

Оттуда я и решил начать. Доехав до моста Кью-Бридж, я развернулся и пристроился к автобусу.

Ехал я медленно, поскольку всякий раз, когда автобус останавливался, мне тоже приходилось тормозить. Так я катался целый час, но все без толку: автобус ни разу не остановился на углу. Наконец я оставил это бесполезное занятие и просто принялся кружить по улицам, но здесь все было незнакомо. Может быть, я ошибся районом и стоило поискать в Хэмпстеде, куда меня тоже возили в детстве?

Помогла чистая случайность. Я проезжал мимо старого паба «Резвый конь», выкрашенного в темно- коричневую краску, и вдруг вспомнил, что бывал здесь раньше. Витрину паба, как прежде, украшал запотевший бокал с узорчатым ободком. Остановив машину за углом, я дошел до дверей шоколадного цвета и стал думать, куда идти дальше.

Через несколько минут мне удалось сориентироваться. Повернув налево, я прошел метров триста и, перейдя дорогу, завернул направо в первый поворот.

Я оказался на улице, вдоль которой в ряд вытянулись самые обычные трехэтажные аккуратные домики с арками. На обочинах и во двориках стояли машины, на тротуаре из островков земли торчало несколько чахлых деревьев. У обнесенных изгородью домов росли кусты, к дверям вели три ступеньки.

Я пересек дорогу и медленно пошел по улице. Я не знал, туда ли попал и какой дом мне нужен. Чувствуя растерянность, я замедлил шаг.

До конца улицы оставалось четыре дома. Я

свернул на дорожку, ведущую к одному из них, поднялся по ступеням и позвонил в дверь.

Мне открыла женщина с сигаретой в руке.

Извините, — начал я. — Саманта здесь живет? Кто? Саманта. Нет. — Она подозрительно оглядела меня с

головы до ног и захлопнула дверь.

Я зашел еще в шесть домов. В двух мне сказали «нет», в остальных «убирайся!», «нет, милый, меня зовут Попей, хочешь зайти?», «нам не нужны щетки», и «это кошка?».

На восьмой раз я нарвался на старуху, которая заявила, что если я и дальше буду болтаться по домам, она вызовет полицию.

Я ищу женщину по имени Саманта, — объяснил я — Она здесь раньше жила. Я с тебя глаз не спущу, — пригрозила она. —

Только попробуй влезть в окно, полицию вызову!

Ее личико перекосилось от злости. Я зашагал дальше, а она вышла на улицу и стала следить, куда я пойду.

Плохо дело, подумал я. Саманты мне не найти. Может, ее дома нет или она переехала отсюда. А может быть, она вообще никогда здесь и не жила. Сопровождаемый злобным, пристальным взглядом старухи, я зашел еще в один дом и позвонил, но мне никто не ответил.

Я решил сделать последнюю попытку. Если и здесь меня постигнет неудача, плюну на все и поеду домой.

Дойдя до дверей следующего дома, я, в который раз, нажал кнопку звонка. Мне открыла девушка лет двадцати.

Извините, — сказал я. — Не живет ли здесь Саманта? — Я повторял этот вопрос так часто, что теперь он звучал уже смешно.

Какая Саманта? Как ее фамилия? К сожалению, не знаю.

Девушка неприязненно поджала губы.

Подождите минутку, — бросила она. — Я посмотрю.

Дверь захлопнулась. По ступенькам я спустился к палисаднику. Там на бетонированной площадке стояла маленькая красная машина. Томительное ожидание тянулось бесконечно, а старуха, стоявшая неподалеку, сверлила меня взглядом.

Наконец я повернулся, и тут дверь отворилась. На пороге стояли двое — уже знакомая мне девушка и женщина средних лет. Я было шагнул к ним, но женщина остановила меня резким взмахом руки.

Что вам нужно? — громко спросила она. Я ищу… некую Саманту. Я слышала. Зачем? Вы — Саманта? — с расстановкой спросил я.

Она оглядела меня с привычной уже мне подозрительностью. Это была изящная женщина с волнистыми каштановыми волосами до плеч, в которых пробивалась седина.

Что вам нужно? — сурово повторила она. Вам знакома фамилия Нор? — спросил я. — Филип Нор или Кэролайн Нор?

Девушке это явно ни о чем не говорило, но женщина взглянула на меня более пристально.

А что именно вы хотите? — продолжала допытываться она.

Меня зовут… Филип Нор.

Женщина взглянула на меня уже без прежней настороженности, но и без особого дружелюбия,

скорее — недоверчиво. Определенно, мое имя было ей знакомо.

Ну что ж, заходите, — наконец проговорила она. Меня зовут Саманта Берген.

Я поднялся по ступенькам и вошел в дом. Мне казалось, что сейчас на меня нахлынут воспоминания детства. Но память молчала.

Вниз, — сказала она и, пройдя вперед, оглянулась через плечо. Я прошел за ней по холлу и спустился по ступенькам, которые во всех лондонских домах ведут через кухню к черному ходу, а оттуда — в сад. Девушка шла за нами. На лице ее были написаны удивление и тревога. Вы уж извините за такой прием, — сказала Саманта, — но знаете, какие пошли времена. Столько кругом ограблений. Вот и приходится осторожничать. А тут вы вдруг пришли и стали Саманту спрашивать… Понимаю, — успокоил я ее.

Мы вошли в большую облицованную деревом комнату, похожую на кухню в деревенском стиле, за тем исключением, что в деревнях такую редко встретишь. Вокруг большого стола стояли стулья, пол выложен красным кафелем. Застекленные двери вели в сад. На цепях, прикрепленных к потолочной балке, висело большое плетеное кресло. Рядом помещался газовый камин, и всюду была расставлена утварь из сверкающей меди.

Недолго думая, я прошел по красному кафелю и сел в висячее плетеное кресло у камина, поджав под себя ноги.

На Саманту Берген это произвело впечатление разорвавшейся бомбы.

Это вы! — воскликнула она. — Филип, маленький Филип! Он всегда так здесь сидел, поджав ноги. Я и забыла. Но вот сейчас… вы так сели… Боже милостивый. Извините, — пробормотал я и, вскочив, остановил крутившееся кресло. — Я просто… машинально. Ну что вы, милый мой, — возразила она. — Сидите! Просто так странно снова видеть вас. А это — Клэр, моя дочь, — сказала она, повернувшись к девушке. Когда вы жили здесь, ее еще не было. — Потом обратилась к дочери: — Сын подруги. Я иногда за ним присматривала. Господи… сколько же лет

прошло? Неужели… да, двадцать два года. Но, по-моему, я тебе об этом никогда не рассказывала.

Девушка покачала головой. Смотрела она на меня уже менее озадаченно, взгляд потеплел. И мать, и дочь привлекали какой-то неброской красотой: обе были одеты в джинсы и свободные свитера, на лицах — ни следа косметики. У обеих большие серые глаза, прямой нос и красиво очерченный подбородок, только дочь стройнее, а ее волосы — темнее и короче. Держались они уверенно, в глазах читался ум.

Своим приходом я, видимо, оторвал их от работы: на столе были разложены корректурные гранки, рисунки и фотографии — макет будущей книги. «Кулинарная книга», — пояснила Клэр, перехватив мой взгляд, а Саманта добавила: «Клэр работает в