Отражения одиночества

— Это не вся правда, верно?

Ей порядком надоели недомолвки. Делало ли ее раздражительной постоянное принуждение к бессмысленной ерунде или же просто все достало… Но тем не менее Саша решила пойти напрямик.

Серафим несколько секунд изучал ее тяжелым взглядом. Потом отложил откусанную вафлю.

— Не вся. Хотел бы я, чтобы такую проницательность давал опыт, а не дармовая сила… Но, видишь ли, я прекрасно понимаю, насколько ты не в восторге от моих требований и методов с тех пор, как менгир вошел в силу. Ты хочешь действовать, изучать что-то стоящее, а не идти вровень с однокурсниками, с которыми тебе скучно, или бесконечно выполнять мои однообразные задания.

Это не было ответом, и Саша просто продолжала сидеть скрестив руки.

— Был у меня один ученик. Давно. Похожий на тебя настолько, что я иногда думаю, что вы могли бы быть братом с сестрой, — Серафим усмехается. Но потом серьезнеет и продолжает, — умный, благородный, с хорошим потенциалом, он тоже очень быстро обрел большую силу, хотя и не был связан ни с каким менгиром. Врожденный талант. Он закончил орденское обучение, стал работать ритуалистом, но все это было для него мало. Не из желания власти, вовсе нет. Мой ученик, понимая, как многое он может, хотел сделать этот мир лучше. Он был молод, порывист и не всегда думал, чем закончатся его авантюры, полностью полагаясь на силу, которая вела его и которая ластилась к нему, словно кот к настоящему, избранному хозяину. Он не задавал себе вопросов о том, как именно и что собирается делать, не желал ждать одобрения других магов ордена и считал, что я совершенно зря не делюсь с ним «по-настоящему важными знаниями, к которым он давно готов».

Ничем хорошим такая история не могла закончиться, и Саша слушала, как завороженная, понимая, что Серафим рассказывает часть своего подлинного прошлого, а не какую-то поучительную сказку. Часть прошлого, по сей день вызывающего у него явную, ощутимую боль.

— Мой ученик решил, что сам будет выбирать, чему учится и что совершенствовать. И пошел в область, которая, как ему показалось, принесет всем большое благо. Он хотел победить мор и страдания, создав возможность переселять сознания людей в неживые объекты, а потом в оставленные или искусственные тела. Дитя, желавшее века прогресса и науки, что сказать. В том виде, в каком все это было в Петербурге в то время. Он был совершенно уверен, что его сила подскажет верный путь, и не обращал внимания ни на вопросы, ни на предостережения. Я привел его в наш мир, но оказался бессилен отговорить идти по выбранному пути, ведь, по его мнению, был старым осторожным занудой, стесненным догмами прошлого. И не только я один. Наши пути разошлись, и хотя я надеялся, что рано или поздно он одумается и перестанет сжигать душу и разум, но ошибся. Мой ученик пошел против Закона и рассудка, желая спасти сначала больную чахоткой дочь, потом — жену, а потом и вовсе втравив в свои сети еще несколько десятков Затронутых и людей. Пути к бессмертию он не нашел, но вот погибель себе и другим — да. Сила вела его — и привела во тьму.

Саша сглатывает.

Сколько бы лет ни прошло — вся эта история вовсе не осталась для Серафима в прошлом.

— Миклоша казнили. Я покинул мир магов на полтора столетия, пытаясь понять, где допустил ошибку. Но на этот вопрос я до сих пор не знаю ответа, несмотря на свой опыт и могущество. И теперь я встретил тебя.

— Я не хочу… ничего такого.

— Да, — просто признает Серафим. — Но и ты уже сейчас чувствуешь, что одной только твоей силы достаточно для решения всех задач. Зачем нужен план и знания, если чувства подскажут, а воля направит магию вокруг? Я понимаю это. Но так же я хорошо знаю, на какую дорогу приводит отсутствие баланса ответственности и могущества. Ты благородный человек, Саша. Чего стоит твой поход к скиа в желании помочь, как ты считала, невиновному ребенку. Но ты уже сейчас начинаешь слишком полагаться на Отражение, забывая, что все мы люди, что мы не должны справляться со всем в одиночку и что наши поступки, хотя и приводят порой к чудовищным последствиям, так же, как и поступки обычных людей, рождаются при слиянии плана, анализа ситуации и эмоций.

Саше нечего ответить. Она, честно говоря, не совсем понимает, куда клонит маг.

Серафим несколько секунд смотрит на нее, потом продолжает более буднично.

— Просто будь осторожна, не лезь на рожон и делай только то, что от тебя ожидают. Миша ясно дал понять, что охотится за этими нарушителями порядка и спокойствия, чтобы они на этой игре не затевали — не твоя задача. Что бы там вообще ни происходило, разбираться в этом не твое дело. Твоя задача — найти магическую активность и указать на нее Ордену, и пускай Мишины ребята сами разбираются с виной, невиновностью, операцией задержания и вот этим всем. Понимаешь?

Саша кивает.

— Я надеюсь, что на этот раз дело окажется таким, как представляется. Но как ты понимаешь — надежды не всегда оправдываются. Я не хочу давить на тебя, Саша, но просто напомню — ты всегда можешь мне позвонить. В Хакасии я, в Норвегии или где-нибудь в Австралии. Не возьмет телефон — используй связь, я способен уловить ее колебание даже через необходимые для моей работы блоки. Не устраивай себе проблем, ладно?

— Постараюсь.

Серафим чуть улыбается и возвращается к поеданию вафли.

— Пока я не уехал — хочу узнать твою ставку, кто на этот раз возьмет Лигу Чемпионов?

За три года Саша ни разу не угадала. А что если?

— И без магии, я слежу. Только аналитика.

— Тут всегда есть элемент везения…

Под укоризненным взглядом Саша только вздохнула. Налила себе чай, отодвинула от совсем близко подкравшейся Бони вафлю и принялась рассуждать о шансах на чемпионский титул всех более-менее достойных претендентов. Должна же обещанную бутылку трехсотлетнего вина все-таки у Серафима выиграть?

А о рассказанном магом она подумает. Потом.

Глава 3

— И что ты думаешь? — Гвен кивком головы указала в сторону переодевавшихся в паре метров ребят.

— Все изменилось, — только и могла ответить Саша.

Она не была на таких вот сходках ролевиков очень давно. Жизнь назад по собственным меркам. Страница, вроде как навсегда перевернутая.

Но все же приход в дендрарий вновь, хоть и по делу, разворошил множество воспоминаний. По совести, воспоминания вторглись еще тогда, когда из кучи барахла в шкафу, которое все рука никак не поднималась выкинуть, Саша выудила щит, меч и топор. Не настоящие, разумеется. Топор имел наконечник из резины, меч был создан из дюралюминия и совершенно никак не заточен, так чтобы им едва ли бы удалось хорошо разрезать даже кусок масла, а щит, несмотря на свои немаленькие габариты, в реальности не выдержал бы никакого серьезного удара даже дубинкой, что уж говорить про настоящее оружие. Меч и топор она сделала сама, щит же был подарком старого друга, с которым давным-давно прекратилось общение.

У нее было много их — друзей, с которыми разошлись дороги. За «взрослыми делами» Саша уже и забыла то время, когда она училась сначала в старшей школе, а потом на первых курсах университета, проводя свободные часы вместе с компанией таких же юношей и девушек, желающих хоть ненадолго создать вокруг себя сказку и самим в нее поверить. Они вместе делали оружие и щиты, достаточно похожие на настоящие чтобы можно было поверить в их подлинность и достаточно безопасные, чтобы хоть при малой дозе разумности в обращении не причинить травмы поверженному таким инструментов войны противнику. Ну не больше синяка, по крайней мере, и разбитых пальцев. Делились выкройками и идеями как пошить те или иные штаны или рубаху, подходящие к роли, скажем, Арагорна или лесного эльфа из Вархаммера. Пробовали обрабатывать кожу, чтобы делать подсумки и броню, искали по рынкам нужного диаметра древки для копий с мягкими наконечниками…

Саша против воли улыбалась почти весь вчерашний день, разбирая пакет с оставшимися костюмами. «Прикидами», как их называли в движении. Забавно, что занимавшиеся тем, что на Западе называли ЛАРП, чаще всего говорили о себе как о «ролевом движении», хотя на деле никто никуда не двигался в том плане, как можно было подумать. Они придумали игры, придумывали роли, учились сражаться, стрелять из лука и просто хорошо проводили время в небольшой компании таких же, чуть не от мира сего, ребят. Самые предприимчивые организовывали мероприятия, игры, придумывали сюжет, персонажей, искали полигоны, писали правила и на месте следили за порядком. Что-то похожее на театр, только как если бы сценарий заканчивался описанием персонажей и их целей, а потом актеры импровизировали, ведя историю к финалу только собственным воображением. Иногда организаторы-мастера подкидывали задачки отдельным игрокам, фракциям или вовсе всему полигону, объявляя какие-то происходящие события, но в большинстве случаев условный Фродо мог отдать кольцо условному Боромиру, а тот мог убить Арагорна во сне и отправиться смещать своего отца в Гондор. Или и вовсе потерять кольцо в ручье… И такое бывало.

Играли по разным мирам, по книгам известных или не очень авторов или и вовсе в сюжеты, придуманные самими мастерами игры.

Сложно было так просто объяснить, чем было ролевое движение. И Саша, побывавшая на не одном десятке игр, как в черте города, так и под открытым небом, так и не могла сказать, чем оно было для нее. Прошлым? Каким-то куском жизни, которым жил бесконечно далекий человек? Позабытым настоящим, где были товарищи, цели и вечера с гитарой у костра?

Сейчас она сидела на траве дендрария, слушала разговоры нового поколения ролевиков, теперь сражавшихся мягкими, пришедшими из-за границы, где ролевые игры живого действия тоже были довольно популярны, протекторированными клинками, и рассматривала парней и девушек, настолько похожих на ее саму в какой-то другой жизни. И дело было не в том, что магия, которой грезили многие из них, для нее была вовсе не фантазией, а реальностью. В чем-то другом.