Отражения одиночества

Хорошо.

Болезненная близость чужого разума чуть отдаляется, и связь словно бы становится менее плотной, более привычной для ее сознания.

А еще в этом самом сознании, на его глубине, бьется в путах чужое «я». Хватка деревьев и шепот листвы успокаивают, лишают эмоции остроты… Но этот разум — чужой. Не Сашин, и никакой не Проекции. Чужой разум внутри ее собственного.

Во что она ввязалась?

Глава 9

Сон, в который Саша проваливается в общем шатре уже после рассвета, не приносит никакого облегчения. В мысли, и так пребывающие в беспорядке, вновь вторгается образ менгира, поляны — и увитого ветвям-цепями человека.

Несколько мгновений Саша раздумывает, не стоит ли ей проснуться. Просто уйти. Отступление кажется желанным, ведь что бы ни произошло, это точно сулит только проблемы. Только сложности. Но ей нужно знать. Нужно понимать, в конечном-то итоге, что вообще теперь делать со всем этим. С Маэстро и его дочерью, которая больше не человек и не маг, а могущественнейшее из существ этого мира, общающееся с людьми в обход Закона. С юным потенциальным волшебником, уже сейчас готовым на все ради собственной цели, вздорным, капризным и не понимающим слово «нет» не только в игре, но и наверняка — в жизни. С чертовым кем-то в ее собственной голове.

Ладно, с последним хотя бы можно поговорить. Возможно, тогда придет верное решение.

Саша шагнула ближе к менгиру, уходя от грани, с которой могла бы уйти, перевернувшись на другой бок и проваливаясь самый обычный сон без всяких непонятных личностей. Приближаясь к незваному гостю.

— Расскажи, как оказался в амулете. Кто бы ты ни был, — она скрестила руки на груди.

Слова словно бы скрадывала окружающая тишина, которая теперь нарушалась ощутимым, неприятным ритмом чужого дыхания. Но Саша была уверена, что вторженец их услышит.

— Хорошо, — парень кивает. — Я проводил эксперимент. Опыт. И кто-то вмешался, клянусь, я не знаю кто. Вначале, я как и задумывал, переместил свое сознание полностью в подготовленное вместилище, Веричинский Амулет, и на обратном взмахе самораспадающегося плетения должен был вернуться в тело, но… Но я здесь. Значит что-то пошло не так, — он выглядел все еще растерянным.

— Не так… Точно, не так, — внешний вид юноши. Удивление от ее брюк. И эксперимент по перемещению сознания. Нехорошее подозрение зашевелилось в Сашиной голове. — В каком году все это случилось?

— 1813 от Рождества Христова, — отрапортовал парень.

Саша только глупо моргает. Это же не розыгрыш?

— Ты… уверен?

— Да. Конечно, уверен. А… какой сейчас год?

— Как такое возможно… Прошло ведь больше двух веков, — тихо, словно не слыша вопроса, говорит Саша себе под нос.

— Двух… веков?

— Да. Как тебя зовут?

— Миклош. Миклош Велецкий.

Два человека получать возможность стать счастливыми…

Этого не могло быть. Этого не должно было быть. Саша не могла поверить. Но все же задала вопрос на чистом автомате.

— Ты ученик Серафима?

Парень кивает.

— Черт…

Это было… неожиданно. Просто невозможно. Миклош же был преступником, он был как раз тем, о ком рассказывал наставник. И он — здесь?..

— Черт, ты… Какого вообще? Что ты тут забыл, уйди! — магия потревоженного разума заставила деревья заскрипеть, а волка — оскалиться.

— Ты чего. Эй, эй, прекрати! Успокойся! — парень поднял руку. Хотел обе, но деревья крепко держали, и одну-то едва освоил. — Если ты убьешь меня, то точно ничего не узнаешь. Я уйду, как только смогу!

— Ты не можешь здесь быть. Черт, черт… ты… Я больна. Ты галлюцинация!

— Да нет же! Прекрати, ты убьешь меня! Я не знаю что произошло, но клянусь, все расскажу, что смогу! Я не опасен!

Ветви так сильно сжали парня, что Саша даже отсюда чувствовала болезненное напряжение в едва-едва не раздавленных ребрах. Еще немного, и…

— Пожалуйста, — уже не хрип, а только тихий стон.

И это разом расстроило весь боевой запал. Хватит уже смертей. Кто бы это ни был.

— Хорошо. Но ты все мне расскажешь, — ветви ослабили напор.

— Конечно. Слово мага и дворянина.

Несколько секунд на поляне стояла тишина, прерываемая только дыханием парня, Сашиным ощутимым сердцебиением, да все уменьшающимся скрипом деревьев.

— Валяй, — Саша усаживается на траву, не в силах больше стоять ровно. — Рассказывай, как ты стал злодеем, убил дочь, жену и кучу народу в попытках обрести бессмертия аки Воландеморт, и оказался заточен в амулет.

— Аки кто? Что?.. Я… убил Милли и Марго?.. — на лицо рыжеволосого было жалко смотреть.

Саша ощутила укол вины. Боль, грусть и явный страх этого в общем-то и правда молодого парня были очевидными. Наверное, не стоило вот так…

— Я не… Клянусь. Я бы не стал…

— Вы все так говорите.

На секунду Саше показалось, что парень сейчас может и заплакать от отчаянья. Но Миклош взял себя в руки.

— Слушай. Я все расскажу, как есть. Насколько я могу понять, я каким-то образом оказался заперт в твоем разуме, кто бы ты ни была, и перенял часть твоих образов, твоей речи, чего-то еще… Ты наверняка маг, иначе не смогла бы подавить меня, значит знаешь, что ты хозяин в этом месте. Я правда не вру. Я не знаю, что произошло, почему эксперимент провалился и почему я здесь, но клянусь своей честью и жизнью — я никогда бы не причинил вреда девочкам. Милл… Миллисента была моей женой, светлолицей и голубоглазой, богиней на земле, а Марго была ангелом во плоти. Я… Марго болела чахоткой. Угасала. Обращение могло бы помочь, конечно, но жизнь в вечном рабстве, в вечных кандалах голода, вечное кормление людьми… Это бесконечность страданий. Да и по всей Империи был Мораторий, я конечно, мог найти того, кто согласился бы нарушить Закон, но тогда Марго до конца своих дней вынуждена была бы скрываться от Ордена, обращенная без разрешения. Ты спросила о Серафиме… Наверное, знаешь, что я был его учеником. Я просил его помочь. Но Марго — не Затронутая, и даже выбив с трудом разрешение, даже его силами удалось лишь отсрочить неизбежное. Я хотел найти решение, раз и навсегда. Решение, которое могло бы помочь не только Марго, но и всем остальным. Затронутые обречены терять людей из тех, кого любят. Наши дети редко рождаются магами, а мы сами слишком хорошо знаем жизнь Обращенных, чтобы желать им такой судьбы. Я хотел найти способ, который помог бы всем. Магия могущественна… В общем, не буду вдаваться в подробности, но если коротко — я узнал, что и раньше, и сейчас были идеи о том, чтобы с помощью направляющих камней и нескольких древних ритуальных рисунков фокусировать точку сознания не в человеческом теле, а в специально подготовленном вместилище. Из которого сознание можно было бы извлечь потом и поместить в новое тело, скажем, только что убитого человека. Ты наверняка знаешь, что само тело часто можно вернуть к жизни тогда, когда сознание уже отправилось в глубины Отражение или… дальше. Это возможно. Теоретически. На практике так никто не делал. По крайней мере официально, разумеется. К тому же прямое замещение сознания строжайше запрещено менталистами, а переселиться именно в оживленное тело без души из своего собственного нельзя по ряду причин. А промежуточный носитель, сбалансированный по Аэрелю-Поллзаку, — видя явное неудовольствие на лице Саши, едва понимавшей магическую терминологию, сыпавшуюся к тому же прямо в ее собственное сознание иллюстрировавшими слова парня образами, Миклош одернул себя. — В общем то, что я хотел сделать, не одобрялась, но и не запрещалась напрямую. Есть разница между прямым насильственным замещением, и, скажем так, осваиваньем бесхозных тел. По крайней мере, я ни в одном документе не видел запрета на подобные попытки. К тому же для начала нужно было разобраться с перемещением разума из тела во вместилище. Это потребовало времени, но у меня получилось. Как видишь.

Миклош замолчал.

— А дальше? — поторопила его Саша.

— А вот мое дальше, — вздохнул парень, обводя себя руками. — Наставник отговаривал меня от проведения экспериментов. Считал, что такой способ заботы о близких приведет только к боли, войнам и убийствам с целью забрать пустые тела, и что если нити судьбы кого-то отрезаны, то мешать уходить дальше бесполезно. И остальные… менталисты видели в этом то же Замещение. Наложение. А больше у меня не было желания делиться с кем-то еще своими мыслями. Марго была моей дочерью. Моей! Не Серафима и не кого-то еще. Я завершил все расчёты, и, пока Орден традиционно праздновал Рождество на крупном балу в имении Ольховых, провел эксперимент по переселению себя во вместилище в своей экранированной лаборатории. Я переместился в амулет… Но не смог вернуться обратно. И… ты говоришь, что прошло два века. Ты девушка, носишь странную одежду и явно… другая. Я верю. Значит… Значит я провел в амулете две сотни лет. Для вещей нет времени, время определяется сигналами органов чувств, а у побрякушки их нет. Ты… говоришь, что… я… как я мог убить девочек? Они были живы, когда я проводил эксперимент. Клянусь.

— Я не знаю подробностей, — начала Саша острожное.

— Не нужно жалеть меня. Просто расскажи. Откуда-то ты это знаешь. А и… извини, в мое время среди волшебников всегда обращались на «ты» к тем, кто не был непосредственным начальником, и если тебя это задевает, то я не буду.

— Все в порядке. А откуда знаю… — Саша на секунду заколебалась, но потом закончила как есть. — Серафим как-то говорил, что у него был способный и сильный магически ученик, который увлекся теорией переселения сознаний и провел неудачный эксперимент сначала на своей дочери, потом на жене, а потом и вовсе втянул в это дело других людей. И назвал имя.