Отрешенные люди

Когда они взошли на крыльцо, Иван по привычке глянул по сторонам и на противоположной стороне улицы увидел пролетку, в которой сидела средних лет женщина, до глаз закутанная в платок. Что–то в ней показалось ему знакомым, но раздумывать было некогда, потому что Петр уже вошел и мог что–то заподозрить, если он останется на крыльце. В ранний час в кабаке почти никого не было, лишь в дальнем углу сидело двое опрятного вида мужиков, которые тут же отвернулись, когда вошли Петр и Иван. Они сели, Каин заказал выпивку и закуску, стал рассказывать, больше привирая, как после возвращения с Макарьевской ярмарки его схватили, били, пытали и под страхом смерти заставили идти служить в Сыскной приказ.

— Сбежал бы, — посоветовал Камчатка, с аппетитом уминая рыбный растягай и одновременно бросая настороженные взгляды по сторонам. — Чего мне не дал весточку, помог бы, не впервой…

— Боялся тебя подвести, — вдохновенно врал Иван.

— А сейчас не боишься?

— О чем ты, Петруха? — вполне откровенно удивился Иван.

— Кажись, тех двоих видел я где–то ранее, — кивнул в сторону сидевших в дальнем углу мужиков Камчатка. — Не твои сыскари, случаем?

— Да ты что… — задохнулся Иван и рванул ворот рубахи. — На, режь меня, коль не веришь!

— Поглядим, — небрежно ответил Камчатка и налил себе из графинчика, нащупал рукой спрятанный за поясом кистень. — Живым не дамся, учти!

— Не веришь? Да? Хочешь, я сейчас к ним подойду и велю вон отсюда убираться? Хочешь?

— Остынь, Вань, говори лучше, зачем искал.

— Хочу податься подальше из Москвы, — не нашел, как еще объяснить свой приход, Каин, — паленым запахло…

— Слыхал, слыхал, — налил опять себе Камчатка, — как ваш Кошкадавов удавился, на его место полковник Редькин пришел. А он, Редькин тот, всем ворам первый враг. Значит, Вань, как веревочке ни виться, а кончик все одно сыщется. Ждал я того, давно ждал…

В это время дверь в кабак открылась, и во внутрь заскочил запыхавшийся чернявый мужик, с раскосыми, как у татарина, глазами. Он огляделся и, увидев Петра Камчатку, радостно улыбнулся, и направился к их столу.

— Здорово, Петруха, — протянул он руку, — тебя и ищу, народ сказал, что ты сюда пошел.

— Здорово, Еким, — ответил Петр, и от Ивана не укрылось, как он с опаской глянул по сторонам. — Садись, коль пришел. Чего–то сегодня я всем понадобился. Срочное чего?

— Наш человек? — кивнул Еким в сторону Ивана и, не дожидаясь ответа, вытащил из–за пазухи мешочек, кинул его на стол. — Принимай товар, как просил.

— Сколько? — осторожно спросил Петр и развязал мешочек, в котором блеснули серебряные рубли.

— Как сговорились, сто рублевиков, словно новые, — довольно засмеялся Еким. — Ты только глянь, глянь какая работа, от настоящих не отличишь! — и он вынул несколько рублевиков, протянул Ивану и Петру.

У Каина ажно защемило что–то внутри, он понял, что перед ним лежат те самые фальшивые рубли, которые поручено сыскать. Он лихорадочно начал обдумывать, как ему быть, и не заметил, как один из мужиков, что сидели молча в дальнем углу, поднялся и вышел, второй же остался на своем месте.

— Не суетись, Ванюша, — тихо прошептал Камчатка, — вижу, очко играет. Так говорю? Сиди и не рыпайся, а то у меня разговор короток, — и он чуть показал рукоять кистеня.

— Да я чего… — начал говорить Иван и не договорил, потому что двери с шумом отворились, и во внутрь кабака ввалились драгуны с ружьями, а в дальнем углу вскочил тот самый мужик и направил на них пистолет и громко крикнул:

— Ни с места!

Иван и Еким открыли рты от удивления и не шевельнулись, но Петр Камчатка выхватил кистень и с ругательствами ринулся на драгун, ударил одного по плечу, но грохнул выстрел, и он повалился на пол, схватившись за грудь, прошептал отчетливо:

— Каин… гадина.

Когда Ивана и Екима выводили из кабака, присмотревшись, Каин различил в женщине, сидевшей в пролетке на противоположной стороне улицы, Аксинью, а рядом стоял, потирая кончик носа пальцем в кожаной перчатке, полковник Редькин.

— Ксюша! — рванулся он к ней, но один из драгун саданул его в живот прикладом ружья. — Как ты могла?! — пересилив боль, взревел Иван.

В участке, по приказу полковника, его и Екима, который оказался ни кем иным, как Холщовниковым, что с двумя братьями успешно почти год выпускал фальшивые деньги, заковали в железные кандалы и привели в кабинет к Редькину.

— Что, Каин? — спросил тот с хищной улыбкой. — Допрыгался?

— Будьте вы все трижды прокляты. Все! — злобно ответил он.

Конец второй части