Отрезок пути

– Идем, – говорит Северус, пригладив волосы. – Мы еще успеем выпить кофе.

Прихватив с тумбочки свою волшебную палочку (вот в упор не помню, чтобы я ее туда клал), я вслед за ним отправляюсь в кабинет, а затем – через камин – в гостиную. Северус вызывает Лауди, который при виде меня, сидящего в кресле, даже в лице не меняется и спокойно принимает заказ. Буквально через несколько секунд он ставит на стол две дымящиеся чашки и, сообщив, что ничего экстраординарного в школе не происходило, бесследно исчезает.

Я с удовольствием маленькими глотками пью горячий кофе и краем глаза поглядываю на Северуса, который сидит, откинувшись на спинку кресла, и едва заметно улыбается.

– Слушай! – вдруг осеняет меня. – А как с портретами быть? У них же дел других нет, кроме как по сторонам смотреть – рано или поздно догадаются.

– Хороший вопрос, – он одобрительно кивает. – Я тоже об этом думал. Сегодняшнюю ситуацию можно объяснить твоим состоянием, но впредь, я надеюсь, подобного не повторится, а значит, потребуются какие-то другие причины.

От воспоминаний о вонючей камере пыток и гнусном хихиканье Алекто меня слегка передергивает. Запив приступ отвращения глотком крепкого кофе, я спрашиваю у Северуса, что он в итоге решил.

– Думаю, скрывать от них что-либо нецелесообразно, – спокойно говорит он.

Я удивленно смотрю на него. По правде сказать, я ожидал диаметрально противоположного решения.

– Ну, видишь ли, как ты совершенно справедливо заметил, наблюдение – одно из основных занятий бывших директоров. И, поверь мне, наблюдать они умеют виртуозно, – усмехается Северус. – Следовательно, быстро разберутся, что к чему. А если мы будем усиленно делать вид, что ничего не происходит, у них может сложиться впечатление, будто мы и сами осознаем недопустимость этой связи.

– И что они сделают?

– Полагаю, что бесконечные нравоучения и психологическое давление неизбежны, – он слегка пожимает плечами. – С учетом того, что я – самый молодой директор Хогвартса за всю его историю, они наверняка решат, что имеют на это право. Для них я, можно сказать, подросток. А если мы сразу расставим точки над «i», им ничего не останется, кроме как признать, что нам виднее. Риска здесь нет, они обязаны мне помогать, даже если им это поперек горла.

– Иными словами, – задумчиво говорю я, – как уважающий себя подросток ты решил бросить старикам вызов. Очень по-гриффиндорски.

– Еще одно подобное замечание, и я подолью тебе слабительное, – угрожающе произносит Северус.

Я только фыркаю в чашку с кофе. Хорошее подтверждение моего предположения.

– Значит, нам нужно будет с ними поговорить? – уточняю я.

– Сам разберусь. Впрочем, ты можешь забросить наживку.

– Хорошо.

– Еще момент. Надеюсь, ты понимаешь, что никакие выходки в моем кабинете недопустимы, – строго произносит он. – Будь любезен вести себя прилично.

– Ну вот, ты все испортил! – ухмыляюсь я. – А у меня такие планы были – просто блеск… Кстати, я еще кое-что хотел спросить… Ты ведь внизу ночуешь?

– И?..

– А если кто-то сюда в это время придет?

– А сигнальные чары, по-твоему, люди для красоты придумали? – ехидно спрашивает он. – Ко мне, между прочим, и снизу прийти могут.

– Слизеринцы? – удивленно уточняю я. – Но ведь ты больше не их декан.

– Невилл, ты всерьез думаешь, что к Слагхорну можно обращаться со своими проблемами?

Я пожимаю плечами. Откуда мне знать? Хотя он, конечно, прав. Если вспомнить, как Слагхорн носился с Гарри, они должны его ненавидеть.

– До сих пор продолжаешь считать всех студентов Слизерина убежденными Пожирателями смерти? – холодно и слегка уязвленно осведомляется Северус.

– Ты же знаешь, что нет. Но ведь они считают Пожирателем тебя.

– За все эти годы они привыкли, что я всегда на их стороне.

Вот уж точно! Я сдерживаю смешок, потому что он пристально наблюдает за моей реакцией.

– Но ведь они не могут тебе доверять!

– Не могут, – соглашается он. – Но слизеринцы вообще, как правило, мало кому доверяют. И тип магии тут совершенно не при чем.

Задать вопрос я не успеваю – Северус, бросив взгляд на часы, решительно отодвигает чашку и хлопком вызывает Лауди.

– Проводишь мистера Лонгботтома до гриффиндорской башни, – приказывает он мгновенно появившемуся эльфу.

– Конечно, господин директор, – Лауди почтительно кланяется, обводит нас взглядом и, чуть помявшись, произносит: – Не хочу лезть не в свое дело, но у вас на шее…

За шеи мы хватаемся одновременно. Но если Северус тут же спокойно, хоть и немного смущенно убирает руку, то я делаю это, морщась и неудержимо краснея. Великолепно… эльфы уже у меня на шее засосы обнаруживают. Представляю, что бы подумали наши, заявись я с таким украшением!

– Жду вас внизу, мистер Лонгботтом, – быстро говорит Лауди и исчезает.

– Неудобно получилось, – замечаю я, пока Северус приводит в порядок мою шею и тщательно проверяет, нет ли там еще какого-нибудь компромата.

– Забудь, – усмехается он. – Этот маленький мерзавец и так обо всем догадался. Ты бы видел, какая ехидная у него была физиономия, когда он вчера приносил ужин.

Мне становится смешно. Вот уж воистину эльфов нужно всячески уважать! Слишком много они знают, чтобы мы могли позволить себе смотреть на них сверху вниз.

– Между прочим, ты обманщик, – сообщаю я, проверяя, все ли пуговицы на мантии застегнуты.

– Неужели?

– Ага. Два года назад уверял меня, что не кусаешься, а что в итоге?

– Твое счастье, что у тебя хватило ума не напомнить мне об этом вчера, – заявляет Северус серьезным тоном, но в глазах на мгновение мелькают веселые искорки.

Он встает с кресла, и я, одним глотком допив остывший кофе, тоже поднимаюсь.

– Надеюсь, ты понимаешь, что какое-то время должен…

– …делать вид, что мне неудобно сидеть, ходить и прислоняться к спинке стула, а также демонстративно морщиться, когда меня хлопают по плечу, – бодро заканчиваю я. – Да, я все понимаю, не впервой.

– Молодец, – он коротко целует меня в губы. – Теперь идем.

Я распихиваю по карманам мантии приказавшие долго жить предметы гардероба и вслед за Северусом прохожу в кабинет.

Директора на портретах шевелятся и с любопытством поглядывают на нас из-под полуприкрытых век.

– Как ты себя чувствуешь, Невилл? – участливо спрашивает Дамблдор.

– Все хорошо, господин директор, – вежливо отвечаю я, пытаясь понять, почему этот вопрос так меня раздражает. Возможно, дело в том, что я не люблю, когда меня слишком пристально разглядывают. Да и вообще, с чего это он меня по имени называет? Я же не Гарри, в самом деле!