Отрок (XXI-XII)

Надрызгались все!
– Илья мечтательно прикрыл глаза и пошевелил усами, словно принюхиваясь.
– И ратники и обозники, одни лошади трезвые, хотя и моя лошаденка чего-то пошатывалась, нанюхалась, наверно. А волыняне опять наскочили! Тут бы нам всем и конец, да Лука Говорун - пьяный, пьяный, а сообразил - всадил стрелу в самый низ бочки. Винище - струей, запах - на всю округу, волыняне - все ко мне, а я от них. За стремя кого-то из ратников ухватился и дай Бог ноги! В жизни так никогда не бегал!

И что обидно: выпил меньше всех, а разило от меня, сильней, чем от всего десятка, потому, как облился, пока дырки затыкал, с головы до ног. Отогнали волынян, вернулись - бочка пустая. Кто все выпил? А Илья: от него за версту шибает! С тех пор на меня выпивку не грузят, даже квас не доверяют.

Илья горестно понурился, а Афанасий мелко затрясся от сдерживаемого смеха.

–  А если бы у вас самострелы были?
– Спросил Мишка.

–  Что лук, что самострел - для хорошего выстрела сила нужна, да сноровка. А в обозе кто? Слабые, увечные, не вояки одним словом.

–  С моим самострелом сила не нужна, возьми, глянь.
– Мишка протянул свой самострел Илье.
– Видишь рычаг сбоку? Упираешь самострел в землю, или еще куда-нибудь, нажимаешь ногой на рычаг и готово. Тут не сила, а вес нужен. Я меньше двух пудов вешу, а мой болт с полусотни шагов доспех пробивает.

–  Интересно, - оживился обозник - дашь стрельнуть?

–  Стреляй, не жалко. Можно и на ходу, в днище саней упри.

–  Ты из него тогда волков-то настрелял?

–  Ага, так же вот, в санях ехал. Дави ногой, пока не щелкнет.

Илья упер самострел и нажал на рычаг ногой.

–  Легко идет!

–  Так на меня рассчитано, ты же тяжелее. Тебе можно самострел более тугой сделать, дальше бить будет.

–  А целиться как?

–  Приложи к плечу, левый глаз зажмурь, а правым смотри вдоль болта… Да куда ты, лошадь убьешь!

–  Я не в лошадь, вон пень возле дороги. О! гляди-ка, попал!

Илья уважительно оглядел оружие и вернул его хозяину.

–  Вот, а если у всех обозников по такому будет?

Обозник хитро ухмыльнулся, расправил свои могучие усы и выдал вердикт:

–  Хе-хе, тогда бы из той бочки вообще решето сделали!

–  Я же о деле говорю, - обиделся Мишка - ты что думаешь: если пацан, так только глупости болтать могу?

–  Не, пацан пацану рознь. Ты, Михайла, пацан умственный, книги, говорят, читаешь. Да вот незадача: сколько такая вещь стоит? Обозники народ не богатый.

–  Обоз и из сотенной казны вооружить можно, для дела же, не для баловства. И себя защитите, и сотню, при случае сзади прикроете.

–  А Пинька-десятник потом будет трепать, что Корней, это придумал, чтобы сотенные деньги сыну отдать. Самострелы-то Лавруха делать будет!

–  И что? Никто Пимену пасть не заткнет?

–  Он десятник, и подпевал у него много, всем пасть не заткнешь.

–  Наплевать!
– Уверенно заявил Мишка.
– После первого же похода сами заткнутся.

–  Может и заткнутся, а только…

–  Что?

–  Смотри.
– Илья указал рукой куда-то вдоль обоза.
– Вон твой дядька Лавр вперед поскакал и Тихон с ним. Знаешь зачем?

–  Дорогу проверить?
– Попробовал угадать Мишка.

–  С заводными конями?

–  Тогда не знаю.

–  А ты, Афоня?

–  Если с заводными конями, то далеко поехали. Как бы и не в Ратное.

– Ответил Афанасий и тут же удивился: - Только зачем?

–  Эх, не ходили вы с обозом, ребятки! Народишко-то из городища для себя припас взял, а для скотины много ли увезешь? До первой травы - месяца полтора. Чем скотину кормить? Сено в Ратном сразу в цене подскочит. Они и поехали, чтобы заранее корма прикупить, пока никто ничего не знает. Как мы доедем, так к сену и другому корму для скотины, не подступиться будет. Я вот тоже подзаработаю. Летом не поленился, так что лишнее сенцо есть, а баба моя без меня не продаст. Теперь понял, Михайла?

–  Не очень.

Мишка насторожился, что-то в рассуждениях обозника ему не понравилось.

–  Кто поехал?
– Начал объяснять Илья.
– Сын сотника и племянник Луки, почитай старшего из десятников. Вот Афоню бы отпустили? Да ни в жизнь! И все все видят, потом разговоры пойдут: мол, пользуются своей властью, а простым людям объедки оставляют. То же и с самострелами будет, если сотенные деньги твоему дядьке перепадут. А такие разговоры копятся, копятся, а потом… всякое может быть.

–  Теперь понял.
– Мишка утвердительно кивнул Гловой.
– Но если на болтунов оглядываться, ни одно дело как следует не сделаешь.

–  Ты - внук сотника, тебе виднее…

"И умолк мой ямщик, а дорога… не помню, как там дальше. Замолчал Илья, нахохлился, как воробей. Вот оно - социальное расслоение когда-то единой общины. И совершенно бесполезно объяснять, что к приходу такой толпы в селе надо подготовиться, и посылать для этого рядовых ратников совершенно бесполезно - не умеют они такие вопросы решать. Там, конечно, староста есть, но у деда и Луки самые большие доли в добыче. У деда, потому что сотник, а у Луки, потому что почти весь десяток состоит из родственников. А еще они не только воины, но и управленцы - умеют смотреть вперед и вычленять главные проблемы. Проинструктировали своих людей и послали готовить село к приему полона.

А Илья с Афоней, мужики, конечно, хорошие, но о таких вещах даже не задумываются. Афоне, хочешь не хочешь, а придется хотя бы азам управления учиться, иначе ничего путного у него с холопами не получится. А Илья… жаль мужика, но от него начинается социальный слой "низов" феодального общества. Сам-то он, отнюдь, не дурак, на самый низ не свалится, но дело в принципе. А Афоня - предтеча того, что будет называется рыцарством, или шляхтой, или, позднее, дворянством. Нижний уровень, верхнего слоя. Поучить его, что ли? Все равно делать нечего".

–  Афанасий, а что ты с холопами своими делать будешь?
– Спросил Мишка.

–  Их сначала заиметь надо.
– Мрачно отозвался Афоня.

–  Я же обещал!

–  Мало ли, что ты обещал! Ты не обижайся, Михайла, но сотник решение десятника отменяет редко, почти никогда. Десятнику виднее…

–  А мне виднее, что обещать! Я - Лисовин, и слово сказано!

–  Хе-хе…

–  Что смешного, Илья?
– Мишка резко обернулся к вознице, но тот уже успел отвести глаза.

–  Да так… ничего. Не смеюсь я, кашлянул.