Отрок (XXI-XII)

–  До Нинеиной веси по дороге полдня пути, к утру доберешься. Даже если наши и вышлют погоню, Нинея тебя не выдаст, но, скорее всего, погони не будет. Куда идти дальше - твое дело.

Мишка снова сделал паузу, но волхв молчал. Не удивился, ничего не спросил, пришлось давать объяснения по собственной инициативе, не дожидаясь расспросов.

–  Отпускаю тебя не просто так: передашь весть и ответишь на мои вопросы, после этого будешь свободен. Согласен?

–  Кому весть?
– Волхв, наконец, проявил хоть какое-то любопытство.

–  Не знаю, сам думай или у Нинеи спроси. Весть такая.

– Мишка пригнулся поближе к волхву, насколько позволяли костыли, и заговорил медленно и отчетливо, что бы мужик все правильно понял и запомнил.
– Тот поход на языческие капища и селения, про который ты знаешь - не последний. В Турове завелся грек, зовут Илларионом, служит секретарем митрополита. Этот Илларион надумал собрать полк из монахов, обученных воинскому делу. Можно сказать и иначе: основать монастырь для воинов. Полк этот никому из князей подчиняться не будет, епископу - тоже. Только митрополиту Киевскому, а может быть, даже и патриарху Царьградскому. В Турове, несколько дней назад, по велению епископа, сожгли живьем двух ведунов. Если затея Иллариона удастся, и он наберет силу, уставит такими кострами всю Русь. Пресекать это надо быстро, пока Илларион в силу не вошел, потом будет поздно. Все понял?

–  Понял, руки развяжи.
– Волхв снова отвернулся от Мишки, подставляя связанные за спиной руки.

–  Нет, - Мишка распрямился и сделал шажок назад. Нападения он не боялся, но чувствовал себя на костылях неуверенно, а того, на что способен волхв, даже связанный, представлял себе плохо.
– Пока на мои вопросы не ответишь, не развяжу.

–  Дурак!
– Пробурчал пленник, все еще лежа спиной к Мишке.
– Я ни рук не ног не чую, как пойду?

–  А никак. Не станешь отвечать или соврешь, оставлю тебя здесь, а весть сам найду как передать.

–  Спрашивай.
– Волхв снова повернулся лицом к собеседнику.

–  Заклятье на Татьяну накладывал?

–  Тебе-то что?

Мишка немного выждал, но продолжения не последовало, тогда он сделал вид, что поворачивается к двери пригрозил:

–  Или отвечаешь, или я ухожу.

Угроза не подействовала, волхв молчал, пришлось действительно развернуться и шагнуть к двери, только тогда за спиной прозвучало:

–  Накладывал… чрево затворял.

–  Почему не сразу подействовало?
– Быстро спросил Мишка.

–  Случается… иногда… - Пленник попытался пожать плечами, но из-за неудобной позы и веревок получилось лишь склонить голову к левому плечу.

–  А не потому ли, что ей о твоем заклятье рассказали только после того, как она уже близнецов родила?

Мишка впился глазами в лицо волхва, чтобы уловить хоть какую-то мимику, даже свечу поднял повыше, но связанный мужик сохранял философское спокойствие:

–  На все воля богов.

–  Врешь!
– Мишка понял, что почти выкрикнул это свое "врешь" и понизил голос.
– Пока человек о проклятье не узнает, оно на него не действует. Так?

–  …

–  Так или нет?

–  …

–  Ну, как хочешь, я ухожу.

–  Так.
– Признание явно далось волхву с трудом, деланное спокойствие пропало, на лице проступило выражение жгучей ненависти.

–  Когда ей черную весть передали? Ну!

–  Не понукай, не запряг.
– Огрызнулся пленник, но было заметно, что это он так - для удовлетворения самолюбия, расскажет же правду.
– Как узнал, что у нее младенец в моровое поветрие помер, так и велел ей передать, что детей у нее больше не будет… живых.

–  Понятно. Повернись, веревки перережу.

Мишка перехватил стягивающие волхва веревки кинжалом и снова попятился к двери. Как выяснилось, боялся он зря - волхв действительно не мог пошевелить ни руками, ни ногами. Неизвестно сколько времени его держали связанным, может быть, с самого захвата городища. Тогда дело могло кончиться скверно. Но нет, вязать пленных ратнинцы умели, волхв ругнулся сквозь зубы и попытался растереть руки. Получалось плохо, и Мишка решил немного успокоить волхва:

–  Не спеши, время есть.

–  Кто она тебе?
– Поинтересовался волхв.

–  Татьяна? Тетка.

–  Что ж не спрашиваешь, как заклятье снять?
– Пленник, видимо окончательно поверив в близкое спасение, разговорился.

–  Сам знаю.

–  Ну уж… - Удивление было искренним, волхв даже даже перестал растирать затекшие руки.

–  Все просто.
– Спокойно объяснил Мишка.
– Сделаю куклу, проткну ей иглой живот, потом на глазах у Татьяны эту иглу выну, а куклу сожгу. Какие при этом слова нужно говорить, тоже знаю. Ничего сложного.

–  Нинея научила?

–  Сам - не дурак.

Волхв пожал плечами и снова принялся восстанавливать кровообращение в руках. Некоторое время тишину в сарае нарушало только его сопение, потом волх, словно спохватившись, спросил:

–  Что со Славомиром, знаешь?

–  Убит.

–  А те, кто с ним уходил?

–  Тоже.

–  Точно знаешь?
– Волхв вперился в Мишку недоверчивым взглядом. Только слышал или сам видел?

–  Сам трупы видел. А Славомира без лица и языка, в лесу оставили, с подрезанными жилами.

–  За что?
– Волхв снова замер без движения, ожидая ответ на свой вопрос.

–  Он внуков своих убить пытался - сыновей Татьяны. Оба ранены, но жить будут. В том бою всех трех сыновей Славомира убили, получается, что он близких родственников между собой стравил - дядьев с племянниками. Потому с ним так и поступили.

–  Совсем сдурел старый… - Пробормотал волхв себе под нос, но Мишка услышал.

–  Тебе видней - сдурел, так сдурел. Весть запомнил?

–  Грек Илларион, полк воинов-монахов.

–  Верно.
– Мишка утвердительно кивнул.
– Встать можешь?

–  Сейчас… ох! Сейчас, погоди немного, уже отходит. Так Корзень из-за этого на городище пошел?

–  Почему ты его так зовешь?
– Мишка тут же ухватился за возможность получения новой информации.

–  Его так… - Волхв, пыхтя, изо всех сил растирал себе ноги. Один человек назвал… перед смертью. Провидцем был. Предрек, что если Корзень со Славомиром схлестнутся…

–  Не со Славомиром!
– Напористо перебил Мишка.
– Он другое имя назвал! В Перуновом братстве у вех иные имена, так же, как у Корнея - Корзень. Так и у Славомира…