Отрок (XXI-XII)

Вид у музыкантов был весьма потрепанный и откровенно голодный. То ли дела шли неважно, то ли "худрук" был скупердяем, а скорее всего - и то, и другое.

Мишка подошел к оркестру, поздоровался, в ответ получил торопливые униженные поклоны.

"Да, ребята, чувствуется, затюканные. Начальник у них - еще та сволочь. Может, из-за его дурного характера и бедствуют? Актер, все-таки, должен быть легок в общении, весел, насколько можно, симпатичен, а на этого смотреть тошно. Надо их подальше от зрителей посадить, чтобы… как в настоящем цирке! Как же им про музыку-то объяснять? Может сами сообразят?".

–  Я не знаю, что вы умеете играть, - обратился Мишка к музыкантам - поэтому давайте так: я буду показывать, что мы делаем, а вы подбирайте к этому музыку. Понятно?

–  Понятно, хозяин, подберем.

–  Я не хозяин, ну, ладно, неважно… Вот смотрите для начала.

Мишка вытащил кинжалы и принялся жонглировать. Музыканты обернулись на Свояту, видимо темп обычно задавал своим бубном он, но худрук был целиком поглощен процессом торговли. Мужик с трубой взял руководство на себя.

Бу- бу-бу-бу -загудела труба, точно поймав ритм полета кинжалов, тут же вступили рожки затянув что-то протяжное, но это оказалось лишь звуковым фоном. Флейтист некоторое время помолчал, потом, переглянувшись с хозяином "ксилофона" заиграл что-то веселое, снайперски попав в настроение полета клинков, тут же вступили "ксилофонист". Получилось просто здорово!

–  А ну, кончай! Мы еще о цене не договорились!
– Своята орал препротивнейшим голосом, музыку как ножом обрезало.
– Эй, сопляк! Ты, который с ножами, а ну, отойди!

–  Я тебе не сопляк, а Михайла Фролыч! Понял, пень корявый?

–  Ой, неужто боярин?
– Своята являя собой воплощение сарказма.
– А может князь? Я-то и не разобрал сослепу!

–  Я - княжий ратник в восьмом колене! Андрей, объясни ему!

Немой ухватил Свояту за шиворот и, приподняв в воздух, крепенько встряхнул. Мишка подскочил к нему, глянул в наливающееся кровью лицо.

–  Еще раз вякнешь, пес, уши до жопы натяну! Понял?

–  Эк-кх-кх -"худрук" задыхался, пытаясь дотянуться ногами до земли, но Немой, без всякого видимого усилия, продолжал держать его на весу.

–  Понял или не понял?

–  Д-д…

–  Отпусти его, Андрей.

Своята коснулся ногами пола и судорожно втянул в себя воздух. Мишка дождался пока "худрук" продышится и снова повторил вопрос:

–  Понял или не понял?

–  Понял…

–  Как меня звать?

–  Михайла Фролыч.

–  Иди, торгуйся дальше, а мне не мешай.

–  Кхе!

Мишка совсем забыл про деда, спокойно сидевшего все это время в уголке, даже, кажется, подремывавшего. "Кхе!" было явно одобрительным. Тут же последовало и подтверждение от дядьки Никифора:

–  А внук-то у тебя, Корней Агеич, себя понимает…

–  Дык, воспитываем, Никеша. Кхе! Воспитываем, как же без этого?

"Блин, опять из образа вышел! И чего это я? Ну, мужик противный, ну, обозвал сопляком… Ничего особенного, с чего я завелся-то? Сорри, сэр, а музыку Вы когда последний раз слышали? Еще ТАМ? То-то это пиликанье Вас сразу за душу взяло! И тут это уродище кривобокое Вам весь кайф обломало. Вот и причина! А ведь и правда - соскучился. Еще бы что-нибудь знакомое услышать, да откуда здесь… А оттуда! Ну-ка, попробуем!".

–  Слушайте, а если я напою мелодию, сможете сыграть?

–  Напой, хозяин!
– Один из рожечников сразу оживился.
– Напой, мы новое быстро схватываем! Парень забрал у флейтиста его инструмент и уставился на Мишку.

–  Давай, хозяин.

–  Ля, ля-ля

Мишка напел, в общем-то, несложную мелодию "Катюши".

Слух у музыканта, похоже, был абсолютным - уже второй куплет он воспроизвел безошибочно, на третьем вступил мужик с трубой и второй рожечник. "Ксилофонист" сначала выстучал мелодию отдельными ударами, а потом рассыпался дробью, Мишку чуть слеза не прошибла.

–  Здорово, молодцы ребята!

Музыканты заулыбались, а Мишка вдруг всей кожей ощутил повисшую в амбаре тишину. Все пялились на него, словно увидели впервые в жизни.

"Блин! Прокол за проколом! Позвольте Вам заметить, сэр Майкл: Вы совсем охренели. Это же, по нынешним временам, черте что и с боку бантик! Покруче, чем рок-н-ролл в пятидесятые годы. Помните, как деды тогда отреагировали? Причем, не только у нас, но и в Штатах. Официальные запреты, судебные процессы, а в Советском Союзе, так вообще, пятнадцать суток наматывали, как за мелкое хулиганство. А ну, как и ЗДЕСЬ то же самое будет? Да еще святые отцы… Все дело завалим!".

–  Михайла, ты где это слышал такое?
– озвучил общее недоумение Никифор.

"М- да, и на библиотеку отца Михаила не сошлешься".

–  Да так, дядя Никифор… Само как-то придумалось. А что, плохо?

–  Эй, парень… э-э Михайла Фролыч! А еще чего-нибудь такое знаешь?

–  Ну, я не знаю… Можно попробовать… А зачем?

–  Так ить! Да никто ж этого не знает! Да мы с этакой музыкой…

Своята прикусил язык, но было поздно. Никифор тонкости момента не уловил, но Мишка просек ситуацию мгновенно.

–  Дядя Никифор! Новая музыка денег стоит. Вы на чем сторговались? Если он мою музыку перенимать собирается, так еще долю срезай!

–  Ха! А как же!
– Никифор хищно ощерился.
– Не, Своята, я тебе с самого начала правильную долю назвал - двадцатую. Деньги получишь, да еще и новую музыку узнаешь. И не торгуйся, даже и слышать ничего не хочу!

Никифор, и слыхом не слыхивал о таком звере, как авторское право, но наживу чуял нутром и своего не упускал. Торг пошел по новому кругу.

–  Хозяин.
– Флейтист говорил шепотом, видимо для того, чтобы не услышал Своята.
– Напой еще что-нибудь, твоему дядьке торговаться легче будет.

–  А тебе-то какой интерес?

–  Да ну его, сквалыгу, нам все равно ничего не достанется, только кормежка, а музыку не отнимешь, она всегда с нами. Ну, напой Михайла Фролыч!

–  Погоди, подумать надо…

"Почему "Катюша" так сразу прижилась? Вернее, не так. Почему я с "Катюши" начал? Даже не задумался, само как-то выскочило. Значит, подсознательно был готов. К чему? К тому, что поймут и примут? Я, ведь, уже вжился в ЗДЕШНЮЮ жизнь, должен такие вещи чувствовать. Может и чувствую, но не понимаю, а надо понять, иначе промахнусь. Чем "Катюша" отличается от остальных песен, вообще от всей музыки? Блин, консерватории не кончал, на гитаре только "блатные" аккорды знаю…

Тогда заходим с другой стороны: музыка - один из видов воздействия на человека, значит, разновидность управления, причем, напрямую - без посредничества словесного или визуального ряда. Чем воздействие "Катюши" отличается… Ага! Есть две русские песни, которые знают во всем мире: "Катюша" и "Подмосковные вечера". Видимо, они универсальны, в том смысле, что "ложатся" на любой менталитет.

Так что же, "Подмосковные вечера" с ними разучивать? Нет, тут должно быть что-то еще. Когда была написана "Катюша"? Еще до Отечественной Войны - в тридцатые годы. И, сначала, это была вовсе не солдатская строевая песня – ее исполняли с эстрады. Что тогда была за публика? Индустриализация, бурный рост городского населения… Вчерашние крестьяне, мягко говоря, не обремененные знанием мировой музыкальной культуры. То же, что и ЗДЕСЬ. Уже тепло!