Отряд К10

– Можно присоединится?

Его оглядели не особенно приязненно.

– А ты кто такой будешь?
– Поинтересовался Клаус, отодвинув свой бокал и сам чуть отодвигаясь от стола. На бедре, свободном от девицы, открылась взору кобура с украшенным инкрустацией болт-пистолетом.
– И кто тебя сюда пустил, оборванец?

Звучало бы круче, но гвардеец, особо не вслушиваясь, просто взял стул и уселся напротив. Не то чтоб с вызовом - а просто как всегда там и сидел.

– Фрэнк, приятно познакомится... Наверное.

Компания переглянулась, явно не понимая, как себя вести.

Клаус достал болт-пистолет, со звучным стуком, картинным жестом положил его на стол.

– И что тебе здесь нужно, Фрэнк?

Гвардеец немедля достал из набедренного холдера и грохнул об столешницу своим устрашающего калибра обрезом.

По компании пробежали сдержанные смешки.

– Я недавно в городе и ищу знакомства... По интересам.

– Вот как...
– И какие же у тебя интересы, Фрэнк? Что ты забыл на этом мире? Разве ты не слышал жутких историй, о том, что ему скоро придёт конец?

– Это слышно из каждого утюга.
– Ухмыльнулся здоровяк.
– Все так говорят. А вот ваша компания совсем не похожа на остальные. И это любопытно. Ну и...
– Он приподнял бровь.
– Священнослужители пьют, когда всё запрещено и все благочестиво молятся...

– Запрещено!
– Фыркнул Клаус.
– Это мирянам запрещено. Так что ты это... Коктейль-то обратно на стоечку поставил.

– Я сегодня не чувствую себя особо воцерковлённым.
– Ответил ему тем же гвардеец.

– А вот это плохо... Это грех, это грех...
– Откровенно улыбаясь приподнял свой бокал его собеседник.
– А ты знаешь, как очищают грехи?

– Беспорочной службой...

– Надёжнее пламенем. Что если мы сейчас выведем тебя через задний вход и сожжем к ебеней матери как еретика? Мы это можем, да, ребята?

Компания согласно захохотала и угодливо захихикала разными голосами.

– Твоим ребятам смешно глядеть в стволы обреза 12го калибра, Клаус.
– Ухмыльнулся Фрэнк.
– Потому что эти стволы не такие пафосные и дорогие, как у одного золочёного болтера... Они в жизни не брались за оружие, Клаус. Это для них игрушка и символ власти, а не инструмент. Именно поэтому мы всё еще болтаем, а не перешли к обмену свинцовыми приветами.

– Зато к прометию привычные. Разберёмся как-нибудь.
– Тон церковника был едок, но переходить к насилию он не спешил.

– Да, но вопрос - то не в этом.
– Гвардеец чуть отмахнулся свободной от обреза рукой.
– Вы то чего ждёте? Или считаете, что не сгорите?

Клаус, кажется, даже чуть расслабился.

– Вот эта ерунда происходит каждый год. Сколько я себя помню. Каждый год. И ничё не меняется!
– Уже откровенно заржал он.
– Тупые люди и их тупые суеверия не меняются тоже! И в этот раз ничего не произойдёт! С перепою больше народу помрёт. Сотни три-четыре. А может пару тысяч.

– Но линия терминатора двигается помалу.
– Приподнял бровь Фрэнк.

– Много всякой чуши говорят.
– Отмахнулся церковник.
– Император защитит верных слуг своих.

Звучало... Крайне иронично. Абсолютно не подобающе, даже для мирян. Не похоже было, что Клаус и впрямь уповал на волю Его. А компания подпевал уже откровенно ржала без умолку. Не то чтобы они не верили в смещение линии терминатора, скорее, полагали, что их это почему-то не коснется. Да и если церковнику кажется смешной идея, что Император защитит... Какие-то здесь даже по меркам Экклезиархии предельно неверующие церковники.

Кажется, это он произнёс вслух.

– А ты кто вообще такой, чтобы нам предъявлять?
– Немедля оскалился Клаус.

– Я - Фрэнк.
– Очень терпеливо, как отстающему в развитии ребёнку повторил гвардеец.

– Таких фрэнков в базарный день каждому пучок на пятачок.
– Снова принял надменный вид его собеседник.
– Каждому отвечать - устанешь. Сходи пообщайся с уличной быдлотой, они тебе как раз по грядке подходят.

Гвардеец глубокомысленно кивнул и вернул обрез в холдер, поднимаясь из-за стола.

– Приятного отдыха.

– Вали-вали, нищеброд.
– Вальяжно отмахнулся Клаус.

Тот вышел из заведения и бесшумно растворился в тенях ближайшей подворотни.

Сгущались сумерки. В кабак тянулись люди, и если раньше там их было немало, то теперь зал наверное набился битком. Выходить же пока никто не спешил.

Пыльные залы архивов были посредственно освещены и проветривались тоже так себе. Мерцающие люмиены, время от времени пролетающие мимо херувимчики, горы и горы разной степени пыльности книг. Ваш покорный слуга, невысокий, стриженный под могавк парень, в центре действа, по диагонали пробегающий глазами очередной том под мерный храп госпожи дознавателя и Бориса, удобно устроившихся на груде книг.

История мужика, сожжёного за ересь была вынесена в отдельный раздел, который было не так-то легко найти. Завзятый гедонист и видный исследователь имперской культуры, он время от времени устраивал собрания некоего археологического кружка по интересам, где и вещал свои еретические мысли. Кроме прочего, он отстаивал позицию, что среди первых колонистов было множество язычников, которые лишь изображали переход в имперскую веру, а по сути продолжали поклонятся солнцу.

Как и следовало ожидать, один из участников этих посиделок его и сдал с потрохами.

Вишенкой на торте было то, что по имевшимся свидетельствам, тусовки общества часто проходили в атмосфере возлияний, приёма веществ и прочего разврата, так что шили ему не просто ересь, а прям организацию культа сладострастия и излишеств, хотя это и не озвучивалось прямо. Видимо, с целью сохранить некие приличия и не бросать на Экклезиархию больше тени, чем минимально возможно.

Но вот что любопытно. Подобные сожжения интересных личностей, которые то организовывали культы, то призывали к восстаниям, происходили каждые 196 лет всю писаную историю колонии. За одним исключением. Ровно 196 лет назад так никого и не сожгли. Потому что Паоло ди Роззи спалили на год раньше и вне графика.

А вот что до местной демографии - не похоже было, что население заметно уменьшается. Разве что самое последнее время, лет может десять имеет место значительная волна эмиграции, куда угодно, хоть в варп на кулички. Что не удивительно, учитывая, так сказать, атмосферу.

Правда, данные переписи, проведенной пару лет назад идеально совпадали с данными пятнадцатилетней давности, от первой буквы до последней точки. Что наводило на мысли о достоверности этой информации в принципе.

Они были просто скопированы.