Отряд К10

Дети, старики. Часто представители достаточно богатых семей.

– Сил и средств для полноценной фильтрации у нас нет.
– Спокойно, излагая факт, сказала Липпе.
– Лететь месяца два - никак не успеем.

– Записать в свидетели и сдать в Трикорн как есть. А там пусть разбираются.
– Предложил циничный я.
– Пусть у них голова болит.

– Если они просто гражданские, то они не в курсе, вообще ни о чем. Но в Триглавом Дворце в это вряд ли поверят. И я не думаю, что кто-то из них переживёт процесс серьезного дознания.
– Бесцветным голосом ответила командир.
– Если их просто быстро казнят - это будет не худший из возможных вариантов.

Люди помалу начали беспокоится, волноваться, перешептываться. Оттесняемые силовиками корабля, они кричали. Кто-то требовательно, кто-то с мольбой. Женщины пытались передавать силовикам детей, прося лишь за их судьбу, не за свою.

– А есть еще политический момент.
– Тихо добавила она.
– На месте нас всё ещё ждёт вполне конкретная старушка Кассиопея, которая со всем пылом поучаствует в процессе. Ведь этот мир считался святыней. А значит все концы его реальной мерзкой истории должны глубоко уйти в воду, дабы не питать смуту и ересь. Плохое решение, но без альтернатив.

– Если хотите, я могу это сделать.
– Спокойно сказал Фрэнк.

Липпе отрицательно качнула головой, подняла взгляд.

– Итак. Никто не должен знать о произошедшем здесь, кроме инквизиции. Дети до пяти лет должны быть приняты в семьи экипажа корабля. Их мы проверим на предмет любой скверны, любого влияния. Я не сторонница пуританских методов, но в данном случае, даже минорные мутации будут приговором. Остальных... Заполнить трюм усыпляющим газом, убедится в потере сознания, и отправить в шлюз. Смерть должна быть безболезненной. В корабельном храме провести молебен за души оставшихся верными Императору, эти люди должны иметь шанс занять своё место у подножия Трона Его.

Фрэнк молча кивнул.

– А я иду заносить меч.
– Горько улыбнулась краем рта Мира и двинулась к лифту.

– Вот тебе еще интересный факт.
– Август Ришар, высокий, чуть нескладный блондин с длинными, вьющимися волосам, один из заместителей Одессы по вопросам внутренней безопасности, обратил моё внимание на график цикл работы шлюзов.
– Видишь, малый кормовой шлюз?

– Да.
– Прищурился я.

– А вот пикт-запись его продувки.
– В безграничную Пустоту с потоком воздуха из шлюза отправились золотые монеты, украшения, драгоценности, какие-то бумаги. На вид - ценные.

– Заметь, мы на этом не настаивали.
– Развёл он длинными руками.
– Это инициатива команды.

– Избавляются от всего, что могло быть запятнано скверной.
– Понимающе кивнул я.

– Да. Не пустоходам объяснять, как это работает. Тем, кого поколениями от варпа с переменным успехом отделяет только тонкая прослойка поля Геллера. И как одна монета или странное украшение могут вызвать катастрофу апокалиптичесих масштабов - это для них не страшная сказка, а сугубо прикладное понимание, впитанное с материнским молоком.

– Что же, значит это проблемой не станет. Благодарю, вас, Пьер.

Безопасник коротко кивнул.

Мостик, как обычно, кипел сосредоточенной, однако несуетливой и размеренной жизнью. Мерцали экраны, светился зелёным светом гололит, выдавая объемну. картину пространства вокруг, слышны были команды и доклады офицеров. Корабль уравнял скорость относительно планеты, огромное, голографическое изображение коей сейчас демонстрировал нам проектор, установленный ниже капитанского трона. Одесса внимательно поглядела на Миру.

– Леди - Дознаватель, манёвры завершены. Мастер-канонир.
– Она кивнула в сторону крепкого мужчины с светящимся красным аугментическим глазом и блестящими стальными руками.

– Готов выполнить Ваш приказ в рамках имеющихся у Вас полномочий Инквизитора.

Липпе на мгновение прикрыла глаза, взгляд её стал холодным, как заснеженные горные вершины, а голос повеял дыханием стужи.

– Я, Мира Липпе, дознаватель Ордо Маллеус Имперской Инквизиции, по праву и действуя в полномочиях Инквизитора Конклава сектора Каликсис, по результатам всестороннего расследования, объявляю население мира Неанутт traitoris perdita, предателями, потерянными для Империума Человека. Во имя безопасности сектора, защиты душ верных и для неотвратимой кары предателей, я приговариваю к Exterminatus Extremis жизнь на этой планете. Экстерминирование провести силами бортового вооружения корабля, без полного её разрушения. Краткий отчёт отправить астропатически в Конклав Каликсиды, копию - представителю Ордо Экскорциум.

Все замерли во мгновении полной тишины, кажется даже не дыша. Дознаватель приподняла подбородок, как будто образая взгляд в выси, прося совета и наставления Его. А затем резко опустила.

– Огонь.

Когда первые залпы макробатарей обрушились на купол, там, внизу, шёл безумный карнавал, фестиваль мерзости и ужасов, квинтэссенция ереси. Погромы и убийства, насилие и пытки, веселье и пиры - возможно, эти люди не сразу поняли, что взрывы над головой - это не праздничный салют. Однако, когда многотонные элементы конструкции купола начали сначала медленно, затем быстрее, с грохотом и стоном рвущейся арматуры, падать вниз, всё стало предельно ясно. Крики боли, паника, метания в попытках уйти от смерти - и понимание, что некуда бежать.

Системы борьбы за живучесть, действуя в автоматическом режиме, пытались изолировать отдельные сектора от холода и декомпрессии, перераспределяли мощность с повреждённых генераторов, регулировали работу систем вентиляции. Однако, новые и новые залпы равняли с землёй купол колонии, пока последние засечки авгурии, фиксирующие источники энергии и температуру, отличную от космического холода, не погасли.

Город кованых деревьев и величественных храмов, город надежды, любви, подвига и предательства, мир святыня и личная кормушка Великого Нечистого был холоден, молчалив и необратимо мёртв.

– Маленькие, жадные дети!
– Голос в голове, такой знакомый. Булькающий, хриплый, надтреснутый. Судя по лицам госпожи Липпе и остальных аколитов, мы услышали его все.

Планета, вздрогнув, возобновила своё вращение и довольно скоро линия терминатора слизнула руины города.

Рассвет наступил. Но увидели его только мы.

Весь обратный путь не умолкали поминальные службы в храме корабля. Дети, оставленные нами в живых были тщательно проверены - и приняты в состав экипажа, чтобы прожить так или иначе свою жизнь, так и не узнав, что случилось с их родным миром. Наш путь к Сцинтилле занял более трёх месяцев, и право-слово, нам было чем заняться.

– Как рука?
– Я ауспексом просветил новую искусственную конечность Фрэнка. Всё работало идеально. Еще бы, протез был произведением искусства - у Одессы дешевых вещей не держали. И даже её, наверняка прекрасным, аугментистам я доверять не стал, установив конечность на пару с Борисом, показавшим себя талантливым хирургом.

– Почти как родная.
– Согласился гвардеец.

– Лучше.
– Решительно сказал я.
– Напряги - ка её вот так.

Гвардеец сделал. Из основания пальцев с тыльной стороны, раздвигая синтетическую плоть, немедля выскочили четыре острых клинка, чуть изогнутых, на манер когтей.