Отряд К10

– Связана ли ваша деятельность с инцидентом в метро?

– Я не знааааю!
– Проныла та.
– Но надеюсь что неееет...

– Похоже она верит в то, о чем говорит.
– Сказал на глоссии Борис.

– Похоже, что инструмент знает немного.
– Ответила ему тем же Кадис.

В этот момент я услышал вдалеке один из самых неприятных звуков для нашей братии в лесу и под прикрытием. Лай собак разрезал ночную тишину, как лазерный резак пластиковую заглушку. Беззвучным взрывом в голове сработал авгур, наполняя ноосферу данными радара и тепловизионных сенсоров.

– Командир, собаки. Слышу лай, фиксирую на авгурии. Метров пятсот от нас.

– Коротко доложил я через вокс.

– Может какой то химии, чтобы отбить нюх? У меня есть нашатырь...
– Предложила Ковальски.

– Скорее уж воксировть полиции, что могут не переживать, это просто снова мы.
– Недовольно проворчала Кадис.

– Могу что нибудь взорвать.
– Предложил я хитрый план.
– Потом воксируем энфорсерам, что обнаружили минное поле, но все нормально, арбитрат уже занимается разминированием... А пока надо держатся подальше.

– Полицейскую волну найди.
– Отрезала командир. Я покрутил верньер на воксе. Тот захрипел и выдал.

– Так точно. Собаки взяли след. Ведем преследование.

Арбитр взял рацию.

– Полицейским силам в координатах. Идет операция Арбитрата, Вольный Маршал Борис Шауфель. Сохраняйте дистанцию.

Возникла пауза.

– Второй, это снова арбитры.
– Прохрипела рация.
– Отзови собак. Что? Да поймай ты уже этого бобика и заканчивай цирк!
– Господин Вольный Маршал, а на электростанции тоже вы, нам и оттуда отозвать?

– Нет.
– Голос Бориса немедля и сильно похолодел.
– Что произошло на электростанции? Кто нападавшие?

После еще одной паузы голос ответил.

– Там попытка нападения. Уже отбитая. Неизвестные, возможно наёмники. Вооружены стандартными автоганами, в достаточно … неоднородной броне.

Кадис молча перевела взгляд на меня. Я пожал плечами.

– Тут одна электростанция, ГЭС, чуть выше города по течению реки. Взяв под контроль плотину, её подрывом можно создать угрозу всему городу. Затопления, разрушение зданий и сооружений гидроударом... А по описанию нападавших — они очень похожи на лучших друзей нашей Евгении.

– Молодцы, отразили террористическую атаку.
– Сказал маршал в вокс.- Шауфель прием окончил.

– Служим Империуму!
– Бодро рявкнул в эфир энфорсер с той стороны и рация затихла.

Учасники беседы вновь повернулись к Евгении.

– Продолжим.
– Кивнула ей страйк-коммандер.
– Как вы на этом летающем одре собирались взлетать с поляны и садиться в лесу да еще и не перепугав полгорода шумом?

– Н-нормально оно взлетает. И летит, б-бесшумно...- Ответила та.
– А про электростанцию — не знаааааю....
– Добавила она.

С данными визуального осмотра леталки это никак не билось. Но технический то мы не проводили...

– Моя госпожа, с Вашего позволения повторно осмотрю летательный аппарат.
– Слегка поклонился я. Командир чуть кивнула, и я метнулся обратно к полянке.

Там уже суетились криминалисты, с краю тарахтел генератор, холодным светом заливали полянку лучи переносных прожекторов. Один из эскулапов, ошарашенно копавшийся в потрохах дохлой тушки производства госпожи страйк-коммандера, заметив меня, отрвался от тела и довольно бодро потопал в мою сторону, экспрессивно размахивая руками.

– Чем? Чем твою мать это нарезано?
– С безумным выражением лица он схватил меня за грудки и пару раз тряхнул, пока подоспевшие энфорсеры его не отцепили.

Я внимательно посмотрел ему в глаза и спокойно произнес.

– Волею Императора.

Тот прикусил язык и бочком отодвинулся ближе к рабочему месту.

А я двинулся ближе к самолётику. Откинув технический лючок двигательного отсека не удержался и присвистнул. На месте, где следовало бы находиться топорному двигателю внутреннего сгорания, находился археотехнологический антигравитационный модуль. Без всяких шуток, времён ТЭТ*.

*Да, да. Тёмная Эра Технологий где-то с 15000 г. н.э до 25000 г. н.э по доимперскому летоисчислению. Время исключительного подъема технологических возможностей человечества. Летающие машины, небесные города, всё это потерялось во времени, как слёзы под дождём. А на дворе стоит уже сильно более чем 40000 г. н.э.

Офигенно редкая и исключительно дорогая штуковина, уж мне ли не знать.

– Госпожа Кадис.
– Немедля воксировал я на глоссии.
– От самолёта одна видимость, внутри редкий и очень ценный археотех. Предлагаю захапать себе и как можно быстрее.

– Пометь как вещественное доказательство в деле Арбитрата.
– Ответила она через бусину.
– Летает я так понимаю значительно быстрее чем можно подумать?

– О дааааа.
– Протянул я, не отрывая взгляд от этой технопрелести.

– Значит наши расчеты о предполагаемом времени встречи были неверны.
– Задумчиво сказала командир. И судя по характерному: «Ой!», немедля ткнула под ребра Евгению.

– А кто пилот леталки?

– Оно с-само...
– Неуверенно ответила та.

– Ясно... Ладно. А вообще. Как долго режим-то шатаете, болезные?

– Лет т-тридцать.

– А тебе сколько?

– Д-двадцать пять...

– И как ты начал работать на ... сопротивление?

– Ну.
– Евгения поежилась.
– Я жила в трущобах. Плохо жила, голодно... А потом...
– Её лицо просветлело.
– Меня нашел он. Старец...
– Она вздохнула.
– Он дал мне еду, работу. И научил проповедовать среди людей.

– И почему вы три десятка лет сидели ровно, а тут вдруг решили выступить в силах тяжких?

– Я не знаю.
– Очень тихо и почти спокойно сказала Евгения.
– Всё по воле Императора.

– Откуда тебе известно, что это воля Императора?
– Еще тише и спокойнее поинтересовался Борис.

– Ей так дед сказал.
– Брякнул бестактный Фрэнк.
– Каков будет приговор, госпожа Кадис?

– Дура, полная.
– Отрезала Кадис.
– И это не приговор, это диагноз. Ковальски, осмотри пассажира.

Та быстренько ощупала, покрутила и позаглядывала, аккуратно передав командиру найденный в юбказ цилиндр, кажется из темного, практически непрозрачного стекла.