Отряд

–  У нас есть проводник, - глухо бросил торговец.
– И мы не едем в Архангельск. Да и вообще, а ну-ка, пошел отсюда, иначе велю прогнать тебя палками. Пошел, кому говорю!

–  Да ухожу, ухожу, не больно-то и надо, - усмехнувшись с ничуть не меньшим презрением, нежели сам купец, Митрий пожал плечами и повернулся к торговцу спиной.

–  Ишь, нацепил на себя поганую одежку, христопродавец!
– зло бросил ему вслед московит.

Митрий немедленно обернулся - все ж таки обидели:

–  От христопродавца слышу!

Купец взбеленился, подбежал к обозникам, заорал:

–  А ну, догоните-ка его, ребята, да как следует угостите палками!

Обозные мужики поспешили выполнить приказание… Однако Митрия уже простыл и след. Станет он их дожидаться, как же! Ну, надо же - обозвать удобную свейскую куртку поганой одежкой! Только московит такое и может ляпнуть. Вообще Митрий слыхал еще от отца Филофея, что многие московиты - и вовсе не только знатные - считают себя людьми особенными, истинно правильными, а вот всех остальных, особенно иностранцев, - погаными. Говорят, даже после встречи с каким-нибудь аглицким или немецким гостем тщательно моют руки, а потом отмаливают грех в церкви. А ну, как и тихвинцы б так? Церквей бы не хватило! Да, конечно, средь иноземцев всякого люда хватает - есть и мерзавцы, а есть и совсем хорошие люди, вроде Карлы Иваныча. Впрочем, как и среди русских.

–  Эй, Митька, погодь! Да подожди, говорю, Умник.

Митрий остановился, дожидаясь подбегавшего к нему смешного лопоухого парня чуть постарше себя, одетого в длинный щегольской кафтан и лапти, Онисима Жилу. Дождавшись, приветствовал:

–  Здоров будь, Онисим. Чего бежишь?

–  Дело к тебе важное есть, - уклончиво отвечал тот.
– На деньгу!

–  Еще бы сказал - на копейку!
– усмехнулся Митрий.
– Откуда у меня столько?

–  Ну, как знаешь… - Лениво махнув рукой, Онисим повернулся, якобы захотел уйти.

–  Не хочешь, не говори, не больно-то надо.
– Митрий хорошо знал Жилу и выстраивал беседу вполне уверенно.
– Серебрях-то - копеек да денег - у меня, конечно, нет, но вот медная мортка, пожалуй, для тебя и найдется.

–  Фи, мортка!
– скривил тонкие губы Онисим.
– Ну, хотя бы «полпирога»? Ну, «полполпирога», а?

–  Гм… Ну, так и быть!
– Митрий порылся в подоле куртки, нащупывая пальцами мелкие медные монетки с непонятными, давно истершимися знаками. Размером с ноготь большого пальца - «полпирога», с ноготь среднего - «полполпирога», с ноготь мизинца - мортка.

–  На, держи, Жилище!
– Пара мелких медях - морток - перекочевала в потную ладонь Онисима.

–  Ну вот, другое дело, - довольно осклабился тот.
– А говорил - нету. Ну, слушай теперь. Постоялый двор на Большом посаде знаешь? Ну, где свеи да прочие немцы обычно живут?

–  Знаю. А что?

–  Там приехал один черт, приказчик из Стекольны!

–  Из Стекольны?!

–  Во-во! Так он сказал хозяину, что один свей оставил кое-что для некоего отрока Димитрия, введенского бобыля.

Митрий озадаченно почесал затылок:

–  Говоришь, приказчик… А как его зовут?

–  Вроде Якоб. Да-да, точно Якоб. Длинный такой, носатый. Да там найдешь, а мне некогда - дела.

Махнув рукой, Онисим Жила исчез в торговой толпе, радостно зажимая в ладони мелкие медные монетки. Не только на полпирога, но и на квас вполне хватит! И на сбитень, и на огурец, и на то, чтобы заплатить за грешные утехи Гунявой Мульке, жительнице одной веселой избенки, что тайно содержала бабка Свекачиха в недалекой от большого посада деревеньке Стретилово.

Отыскав у паперти Василиску, Митрий без слов схватил ее за руку и потащил за собой.

–  Куда мы?

–  Недалеко. Есть тут один постоялый двор. Там и перекусим.

–  Так ты договорился с кем-нибудь?

–  Подожди, потом.

–  То есть, как это - потом?

Не отвечая, отрок свернул на утопавшую в ивняке и ольховых зарослях Береговую улицу и так же молча вошел в широкие ворота одного из многочисленных постоялых дворов.

–  Что угодно?
– Митрий и Василиска едва вошли в гостевую горницу, как к ним тут же с порога подскочил служка - рыжий разбитной парень.

–  Угодно видеть некоего господина Якоба, - негромко пояснил отрок.
– Приказчика, недавно прибывшего из Стокгольма.

Название шведской столицы отрок выговорил правильно, на шведский манер.

–  Да, есть такой, - служка кивнул.
– Идем, провожу. Тебя и твою деву. Скажу честно, - он доверительно понизил голос, - на Москве бы очень косо смотрели, если б дева пошла - даже и с кем-то - на постоялый двор, да еще к мужчине, да еще к иноземцу! Ужас!

Митрий усмехнулся:

–  Так у нас, чай, не Москва.

–  И слава Богу!
– Приказчик вполне серьезно перекрестился на образ, висевший в дальнем углу длинной гостевой залы.
– Я сам год как из Москвы.

–  Ах, вон что… - сочувственно кивнул отрок.
– Как там?

–  Голодно… - рыжий вздохнул.
– Ну да ничего, столица еще и не то терпела! Выдюжит и на этот раз.

–  Дай-то Бог.

При других обстоятельствах Митрий, конечно же, поболтал бы со служкой, просто так, из чистого любопытства, и про Москву бы побольше выспросил, и про Кремль, и про царя Бориса Федоровича. Поболтал бы, да вот только сейчас был не тот случай - следовало спешить.

–  Пришли.
– Поднявшись по узкой лестнице на второй этаж, служка постучал в горницу.
– Господин Якоб! Эй, господине…

Дверь тут же отворилась, явив за собой длинное, вытянутое лицо шведского приказчика, обрамленное светлыми волнистыми волосами. Нос был породистый, орлиный, больше бы подошедший какому-нибудь дворянину-авантюристу, благородному разбойнику или пирату, но уж никак не мирному помощнику негоцианта.

–  Вы кто такие?
– Приказчик очень хорошо говорил по-русски, лишь изредка смягчая согласные звуки.

–  Добрый день, гере Якоб, - склонив голову, по-шведски (научил-таки Карла Иваныч) поздоровался Митрий.
– Я по поводу некоей вещи, оставленной…

–  А, ты Дмитрий?!
– обрадовался приказчик.
– Прошу в комнату… И вашу спутницу - тоже.

Тщательно прикрыв за собой дверь, гере Якоб уселся за стол и, вытащив из-за пазухи какой-то свиток, принялся внимательно разглядывать гостя.

–  Итак, господин Дмитрий, - заглядывая в свиток, промолвил он.
– Лет четырнадцати, роста среднего, худощавого телосложения, кожа чуть смуглая, лицо овальное, чистое, волосы темно-русые, немного вьющиеся, нос прямой, глаза большие, серые… На левой руке - родинка у большого пальца… Ага, вижу, вот она. Ну, тогда, пожалуй, все. Что ж, в качестве части наследства господин Нильсен завещал вам одну из своих книг… Да-да, в качестве части наследства. Что вы так смотрите? Гере Карл Йоганн Нильсен, к сожалению, не так давно умер, оставив меня своим душеприказчиком.