Отряд

Но, пошёл пятый год, а по миномёту и гранатомёту тишина. В архиве Военно-учёного комитета своего проекта я не нашёл, в архив ГАУ доступа не имею. В Ораниенбаумской стрелковой школе пару раз Барсова видел, но доступа к телу не имел. Не та весовая категория. Была мысль обратиться к Николаю и попробовать через него воздействовать на ГАУ, но потом передумал. На примере Мадсена убедился насколько тяжело идёт принятие чего-то нового из вооружения в этом времени, даже если государь высказал своё положительное мнение. Здесь нахожусь именно по этой причине, да ещё и свои деньги трачу. Миномёт и гранатомёт финансово точно не потяну.

Вернее всего, чуть больше чем через три с половиной года начнётся русско-японская война. Как правило, победу определяют три основных составляющих: хорошее снабжение, нормальное управление на всех уровнях и моральный дух войск. Если с последним в русской армии всё хорошо, то две другие – под большим вопросом. Сложившую государственную систему в порядок в столь короткий срок не привести, она сгнила сверху до низу. И даже Александру III с его крутым нравом её не исправить, тем более и какого-то желания не видно.

Если вспомнить то, что я знал о РЯВ в своём прошлом-будущем мире – это была не нужная России война, в которую ее втравила придворная клика во главе с бездарным царем. Здесь, правда, царь-батюшка нормальный, но остались те бездарные генералы во главе с Куропаткиным, которые вернее всего, также проиграют все сухопутные сражения, а такие же адмиралы – все морские. А в тылу от генерал-адмирала и ниже, включая гражданских подрядчиков, будут воровать все подряд миллионами. Плюс финансирование японцами и англичанами революционного движения…

«Млять, куда-то меня опять занесло. Снова глобальные вопросы одним мановением руки разрешить хочу. Только, это из области суперфантастики, – мрачно подумал я. – Что в той войне было светлым пятном – подвиг „Варяга“ в начале войны?! Но это, как написал Максим Горький: „Безумству храбрых, поём мы песню!“ Так что хрен с этим замшелым руководством империи. Моя задача – сделать так, чтобы все поняли и в этом китайском походе, и в той будущей, возможно, позорно проигранной войне есть и будет не одно, а несколько светлых пятен, лучей, так сказать, света в тёмном царстве… И одно из них – это действия казаков, вооруженных автоматическим оружием. Может и миномёты успеем запустить до начала русско-японской войны. Всё-таки с Николаем пока ещё не „Кровавым“, если получится, на эту тему я всё-таки поговорю. И про бронепоезда надо не забыть».

Пока я находился в глубокой задумчивости, есаул Плотников в своём повествовании дошёл до того момента, как русские войска приступили к штурму ложементов и окопов второго яруса Колушанских высот. Наступление начали после получасовой артиллерийской подготовки. Подошедшие читинцы из резерва Суботича штурмовали правый фланг противника, сретенцы центр, а казаки левый фланг. Во время второй атаки четвёртая сотня под командованием сотника Волкова, заменившего на время раненого Вандаловского, попыталась захватить ложементы с китайскими пушками, ведущими фланговый огонь.

– При захвате одного из орудий Леонид Петрович и погиб. Он скакал впереди казаков к зарядному ящику, на котором сидел китаец. Не знаю, что там произошло в действительности, кто-то говорит, что китаец взорвал сам себя, но я в это слабо верю, – Плотников усмехнулся. – Вернее всего, в снаряд попала пуля, что привело к сильному взрыву. В нём погиб Волков и несколько казаков.

– Как же теперь Екатерина Дионисьевна будет?! – всхлипнула Августа Николаевна, прерывая мужа. – Трое детишек погодков. Младшенькому и года нет.

– Не плачь, Устенька, – есаул погладил жену по предплечью. – Все под богом ходим. Мне вот повезло, легко зацепило, а Леониду Петровичу нет. Говорят, его взрывом вместе с конём на пару сажень отбросило. А Екатерине мать с отцом внуков поднять помогут. Да и мы миром поможем.

– Да, не стало первого и единственного поэта Приамурья, – грустно, вытирая платком уголки глаз, произнесла незнакомая мне сестра милосердия и продолжила мелодичным голосом:

«Не богат наш край преданьями Эпопеи вековой, Переполнен он страданиями, Тьмой глубокой и нуждой…».

Я же про себя вспоминал наши отношения с Волковым. Всё-таки знакомы были почти девять лет. Дружбы не было, нельзя было назвать их даже приятельскими. Честно говоря, к поэзии я был и остаюсь равнодушным. Те песни, автором которых считаюсь – чистый плагиат из будущего, вырывающийся, как правило, если я перебирал спиртного. Леонид же Петрович к моей славе песенника относился с большой ревностью, я же его стихов достойно оценить не мог, считая какими-то наивными что ли.

В голове всплыло несколько строк, запомнившихся из-за простодушия, какой-то невинности и неискушённости:

«Могуча матушка Россия. Ей вражья злоба не страшна, Не грозны вороги лихие. Пусть будет дружба всех крепка. Тогда в бою, я верю свято, Солдат поддержит казака, Казак же выручит солдата. Во время ужасов войны, С пути сметая все преграды, Взаимной выручкой сильны Не дрогнут русские отряды».

А по-человечески Волкова было жалко. Ещё в большей степени жаль было его жену и детей. Поглядев на Машеньку, которая стояла боком ко мне, как от озноба передёрнул плечами.

«Может ну её к ядрённой фене семейную жизнь. А то с моей профессией – родину защищать, есть большая вероятность, что Мария Аркадьевна может получить весточку о моей преждевременной кончине на поле боя. А как-то не хочется её вдовой сделать, а возможных детей сиротами оставлять», – подумал я и чуть не плюнул через плечо три раза, чтобы не сглазить.

Между тем окружающие продолжали горячо обсуждать смерть Волкова. Он для них всех был близким человеком. Кроме вопроса о похоронах, кто-то поднял вопрос о том, что необходимо за счёт общества объединить и издать одним сборником стихи, рассказы, очерки Леонида Петровича, которые издавались в газетах «Сибирь», «Восточное обозрение», «Амурский край», «Владивосток», в журнале «Природа и охота», в двух небольших сборниках стихов «На Амуре» и «На Дальнем Востоке». Не участвовали в этом я, супруги Бутягины и Машенька. Мы были в Благовещенске людьми новыми, пришлыми, с творчеством поэта не знакомые, ну может быть кроме меня. Но мне сказать было нечего.

Минут через десять, когда ажиотаж обсуждаемого вопроса спал, Плотников смог продолжить повествование о дальнейших перипетиях боя. Хотя рассказывать было уже практически нечего. Китайцев дружно выбили со второго яруса окопов и ложементов, а потом стрелки на плечах отступающего неприятеля ворвались и в третью линию окопов, заставив центр и правый фланг обороны противника отступить с Колушанских высот. Левый фланг, который атаковали казаки, слаженно последовал за отступающими колонами китайцев. Но это организованное отступление закончилось, когда на гребень высот подняли наши орудия. Огонь шрапнелью из них заставил броситься китайцев в бегство. А тут и казаки подоспели, перевалив хребет Колушанской горы. Несколько оставшихся боеспособными подразделений войск принца Цина смогли сдержать атаки казаков и позволили основной массе китайцев отступить к Айгуню. Во время этих последних атак Плотников и был ранен. И не он один. Потери были значительные. Кроме Волкова из Амурского казачьего полка погибли ещё старший урядник и пять казаков, а вместе с Плотниковым были тяжело ранены три урядника и шесть казаков. Легкораненых никто не считал, так как они оставались в строю. У стрелков потери были ещё больше.