Отшельник. Роман в трех книгах

— Погоди… Ты бы… правда… малость… — Ушастый обливался потом, вытираясь пыльным рукавом холщовой куртки.

— В Чечне не по таким кручам и лесам лазили, — не оборачиваясь, прохрипел Кирпич, — и здесь прорвемся. Так ведь, святой отец? Твой Бог нам поможет?

— Господь никому не отказывал, кто к Нему обращался — отец Игорь думал за свою матушку: как она переживет все, что случилось и что еще вполне может случиться впереди. Он видел, какой злобой кипели его попутчики, каким страхом были объяты, желая как можно надежнее укрыться от неизбежной погони. Отец Игорь понимал, что взяли его не столько в проводники, как в заложники: случись что — они прикроются им как живым щитом. Расчет прост: никто не отважится стрелять в священника и тех, кто рядом с ним.

— Тогда молись своему Богу крепко, мыто не шибко научены этому делу. Жизнь нас научила не на богов надеяться, а на свои руки, ноги и башку. Так что, отец святой, делай вещи за себя и за того парня! Не боись: как только надежно ляжем, сразу и отпустим тебя к твоей матушке. Ждет, небось, ужин готовит…

— Она не только меня ждет. Ребеночка тоже. Мы вместе ждем. Такие волнения ей ни к чему.

— Вот и не заставляй волноваться. Доведешь нас до тех болот, мы тебе ручку пожмем, бородку потреплем: глядишь, когда и свидимся. Коль не на этом свете, так на том обязательно. Замолвишь за нас словечко, а? Грешков-то у нас, поди, как у тебя грибов было в той корзинке, что ты в лесу собрал. Как, батюшка, отмолишь нас? Мы же теперь как родные братья. Живыми в руки не дадимся. А вдруг нас покрошат, то тебе тоже дырок наделают. То была одна судьба на троих, а как тебя встретили, то на всех поровну.

Снова у отца Игоря заныло сердце за матушку: как встретит новость, когда ей обо всем сообщат? А ведь сообщат сразу, как только узнают о побеге и исчезновении священника: прямая связь всех событий. А если не отпустят и потащат с собой еще дальше? Что тогда? В таком лесу пропасть — раз плюнуть: и заблудиться, и зверья дикого… Каждый год кто-то пропадает без вести.

Опасения оправдались. Когда они дошли до гати, отец Игорь остановился, указывая дорогу вперед:

— Дальше сами. С меня лесных прогулок хватит.

— Как это сами? — Курган подошел и ткнул кулаком отцу Игорю в живот.

— А так, — отец Игорь не испытывал перед бандитами никакого страха. — Я в тех местах ни разу не был. Поэтому вам без разницы: со мной или без меня. Все равно скоро сумерки, где-то нужно искать ночлег.

— Так мы фонарь засветим — и сразу станет светло, как днем.

— Фонарь? — отец Игорь не удержался от удивления, — Где же вы его возьмете?

— А мы тебе сейчас по бубнам врежем — вот и засветит, — рассмеялся Курган, а с ним и остальные. — Долго светить будет, даже днем. Ярче солнца!

Он замахнулся, чтобы со всей силы ударить отца Игоря, но Кирпич остановил его, уже без насмешек обращаясь к батюшке:

— А что, так-таки ни разу не был здесь?

— Не был, мне незачем врать. И вам не советую туда ходить.

— Почему же? Ведьмы, что ль, бродят по лесу? Тьфу, они же в ступах летают. Лешие? Кто? Не ментам же там быть?

— Не советую — и все…

— Это не базар. «Не советую». Раз такой умный — советуй что-то другое, не то мы тебя порешим без долгого совета. Одним выстрелом в голову. А потом кинем в это самое болото. Как? Согласен?

Отец Игорь ничего не ответил, молча повернувшись к своим захватчикам затылком.

— А теперь стреляйте.

— Гля, какой смелый! — Кирпич повернул его назад лицом. — Таких попов я еще не встречал. Разных видел: пузатых, наглых, жадных, а таких — впервые. Уважуха, святой отец, уважуха! Так что посоветуешь? В какую сторону податься?

— В обратную, — спокойно ответил отец Игорь, глядя бандитам в глаза. — Для вас это будет самое лучшее: вернуться назад и сдаться…

— …А потом ментам отдаться! — гаркнул Курган и схватил батюшку за плечи, готовясь толкнуть его в трясину. — Да? Этого ты хочешь? А сам-то хочешь в нашу робу вбиться? Праведник нашелся, святоша… «Вернуться назад и сдаться»

— Каждый из нас на своем месте, — не теряя самообладания, ответил отец Игорь. — Я на вашем не был.

— Тогда, святой отец, не играй в болвана и придержи свои советы для старух, что в твои сказки верят. Нам уши не шлифуй.

Кирпич освободил отца Игоря от захвата Кургана.

— Лады, с этим разобрались. Понятно, куда ты нас посылаешь. Непонятно другое: почему ты нас отговариваешь идти через это болото дальше?

— Потому что уже ходили… До вас еще. Да не все возвращались… Я всего сам не знаю. Мое дело вас предупредить, а вам решать, куда и в какую сторону.

Он снова повернулся спиной к беглецам, чтобы идти назад, но те не отпускали его.

— Мы так, святой отец, кумекаем: коль там, впереди, страшилки аль ужастики какие, то ты знаешь, что с ними делать, ведьмами разными, лешими, домовыми, русалками… Это ведь по вашей, поповской, части. А наше дело — выйти незаметно на трассу. Мы тебе там дружно все пожмем ручку — и будешь поминать нас в своих молитвах. А мы тебя: незлым тихим словом. Ладушки?

И, уже не спрашивая согласия, толкнули отца Игоря первым в сторону сгнившей гати, соединявшей два берега непролазной топи.

Отец Игорь так и шел впереди, творя про себя молитву, готовый к любому исходу событий. Сзади цепочкой шли остальные, оглядываясь по сторонам, опасаясь уже не столько засады спецназа, сколько встречи с чем-то загадочным, таинственным. Окружавшая их дикая природа словно готовила к этому: начавшиеся за Дарьиной гатью овраги стали заметно круче, кругом громоздились стволы поваленных от времени, вырванных из земли бушевавшими в здешних местах бурями вековых деревьев, непролазные кустарники, рытвины и хитро замаскированные звериные норы.

— Все равно уж лучше сюда, чем обратно, — пробурчал Курган, ломая на ходу хлеставшие по лицу сухие ветви. — Куда-нибудь да выйдем, как-нибудь да прорвемся. Назад пути нет. Повесят тогда все: и побег, и аварию, и трупы, всех «глухарей».

— Я буду свидетелем, — обернулся отец Игорь, — вам не придется отвечать за то, что произошло помимо вашей воли.

— Ага, будешь свидетелем. Первым побежишь к ментам и следакам рассказывать, как мы тебя с собой забрали, как чуть в той луже не утопили.

— Нет, не буду, все будет справедливо.

Ушастый рассмеялся:

— Тогда тебя тоже закроют! Как соучастника побега. А мы расскажем, что ты согласился, дорогу нам показывал, чтобы укрыться надежнее. Так ведь, братва? А нам еще за эту правду срок скосят.

— Заткнись, а то уши оборву, — злобно шикнул на него Курган. — Прибить бы тебя, как лишнюю обузу, да мозги нам твои еще пригодятся, когда выйдем на волю.

Снова замолчав, они упрямо шли вперед, каждый со своей надеждой и верой: отец Игорь — в Бога, беглецы — в удачу. И когда впереди показалось что-то говорящее о присутствии в этих местах живого человека, каждый вздохнул с облегчением — и каждый со своей надеждой. Они еще никого не видели, но живой человеческий дух почувствовали сразу. Курган и Кирпич на всякий случай передернули затворы, а отец Игорь, предполагая, кто мог обитать в здешнем безлюдье, еще более истово перекрестился, прося помощи у Господа.