Отстающая

— Ты даже не спросишь, что с ней?

Петир лукаво улыбнулся, с присущей ему аккуратностью складывая газету.

— Я знаю, что с ней. Она беременна.

Мать твою, нельзя было подождать с этим, пока мы не доберёмся до столицы? Он стиснул твёрдый переплёт, стараясь успокоиться. Вовремя, ничего не скажешь. Брюн тревожился всё сильнее, томимый тем же нехорошим предчувствием, испытанным им в ночь после похищения девчонки. Что-то назревало, что-то очень плохое, это ему было ясно и без красного сигнала… Вскоре опасения Лотора обрели форму: Санса заболела.

Сначала они не видели ничего необычного в том, что девчонку часто тошнит, списывая недомогание на беременность. Однако с течением дней болезнь развилась в таком масштабе, что игнорировать её и дальше не представлялось возможным. Сансу рвало регулярно, завтрак, обед и ужин отправлялись в унитаз практически тут же. Петир злился, метался по безликим гостиничным номерам, будто раненый тигр. Его игрушка повела себя не так, как ожидалось… Кожа девчонки пожелтела, глаза запали, она исхудала и стала похожа на узника концлагеря. Зародыш словно пожирал её изнутри, выпивая жизненные соки. Но самым страшным было то, что Санса начала вспоминать своё прошлое. Однажды она выбралась из постели, вышла к ним на подгибающихся от слабости ногах и спросила:

— Дедушка, Джон и Арья живы?

Для Петира такой вопрос означал крах столь долгой работы над характером Сансы. Друг смерил её полным бешенства взглядом и обвиняюще уставился на Лотора. Тот пожал плечами и повернулся к девчонке.

— Живы.

— Вы не врёте? — Она обессиленно прислонилась к косяку.

Брюн был рад, что может сказать ей чистую правду.

— Нет. Возвращайся в кровать, ты на ногах не стоишь.

Санса истерически рассмеялась, сползая на пол. Лотору пришлось самому поднимать её и укладывать — друг не желал прикасаться к ней, словно боясь заразиться. Брюн взял на себя обязанности сиделки с первых дней болезни девчонки: варил ей бульоны и лёгкие каши (единственную пищу, которую принимал её желудок), кормил её с ложечки, когда у неё не было сил есть самостоятельно, мыл её в ванне с холодным безразличием привыкшего ко всему врача. Петир давно уже не спал с Сансой, брезгливо поджимал губы, наблюдая за изменениями в её внешнем виде, но всё равно тащил за собой. Зачем — неизвестно. Ни один доктор, к которому они обращались за это время, не сумел определить, что за болезнь у девчонки, зато все, как сговорившись, диагностировали нервное истощение…

Чем ближе они подвигались к столице, тем быстрее угасала жизнь Сансы.

========== Лотор-6. Санса-10. Безымянный полицейский ==========

То, чего Лотор ждал на протяжении многих дней, произошло, когда до столицы было рукой подать. Сансу скрутило. Она стояла на коленях перед унитазом, пока в её желудке не осталось ничего, а потом слабые руки соскользнули с фаянса, и тело с глухим стуком упало на кафель. Брюн видел падение, но подхватить не успел, и девчонка рассекла себе бровь. Тёмная кровь забрызгала пол, влилась в пазы между плитками, словно путеводная нить в диковинном лабиринте, так неотвратимо и зловеще, что Лотора сотрясла дрожь при виде этого, несмотря на то, что к пролитию крови он привык. Блядство… Брюн бросился вперёд, в долю секунды оказался возле Сансы, поднял её с пола и унёс в спальню.

Обрабатывая рану девчонки, он подумал, что мог бы прямо сейчас сдавить тощую бледную шею, оборвать едва слышное дыхание и прекратить её мучения навсегда. Видит бог, мне этого хочется. Лотор потряс головой, укрывая Сансу одеялом: тонкие, как спички, ноги, бугор живота, смотревшийся гротескно на таком худом теле, иссохшие груди, безжизненными мешочками выступавшие под ночной рубашкой… Бедняга. Убийство было бы актом милосердия, но Брюн не желал после объясняться с Петиром, что-то доказывать на повышенных тонах. У него не осталось сил. Он должен сам до этого дойти. Возможно, и дойдёт, если я скажу, что мы не можем двигаться дальше.

Однако Петир лишь сказал, что они задержатся здесь, пока девчонка не встанет на ноги. Скорее, её вынесут отсюда вперёд ногами. Спорить Лотор не стал и даже ничем не выдал своего скептического настроя. Бездумно скользя глазами по книжной странице, он размышлял о том, как бы упростилась их жизнь, если бы девчонка не висела на них полумёртвым грузом, и злился на Петира за его идиотскую упёртость. Неужели он верит, что она встанет? Одного взгляда достаточно, чтобы убедиться в обратном. Давно бы уже нашёл другую, раз без бабы никак не может… Брюн погасил сигарету и отправился спать, оставив открытую книгу сиротливо лежать на столе.

***

С каждым днём Сансе становилось хуже. Она почти не поднималась с постели, практически не ела, временами заговаривалась, бредила, видимо, забывая, где она и с кем. В минуты просветления, когда к ней возвращалось сознание, девчонка, как правило, была желчной и раздражительной. Присутствия Петира она теперь не выносила, и когда он появлялся на пороге её спальни в особенно плохие дни, кричала, чтобы он убрался с её глаз. Друг кривился, смотрел на неё со смесью презрения и отвращения, но не отвечал на её нападки, должно быть, считая себя выше этого. Зато к Лотору Санса переменилась: близость смерти стёрла её ужас перед ним, и она постоянно пыталась втянуть его в разговор. Он бросал в ответ односложные слова, сводя к минимуму своё участие в диалоге, но девчонка не признавала поражения и приставала к нему с провокационными вопросами снова и снова. Это можно было понять — Брюн оставался единственным звеном, связывающим её с жизнью, настоящей, кипучей, которой так недавно она жила сама… И которую она так неосмотрительно разрушила.

Лотор перелистнул страницу, всё глубже погружаясь в запутанные отношения членов семьи Буэндиа. Санса лежала молча, возможно, дремала. Она часто дремала, будто какая-нибудь выжившая из ума старуха в доме престарелых. Впрочем, активничать девчонка не могла физически. Хорошо хоть, что не забывает проситься в туалет. Он дочитал абзац, устроился на стуле поудобнее.

— Лотор, вы были женаты?

Брюн взглянул на Сансу. Она пристально смотрела на него, с тем интересом, с каким сплетницы обсуждают жизненные неурядицы своих знакомых, нетерпеливо блестя хищными глазами в ожидании грязных подробностей.

— Нет.

— Почему?

— Я не идиот, чтобы добровольно надевать себе на шею ярмо.

Девчонка надорванно рассмеялась.

— Значит, вы считаете Петира идиотом? — не без язвительности поинтересовалась она.

— Иногда.

— Сейчас тоже?

— Да.

— Потому что я вам не нравлюсь, — уверенно заявила Санса, подкладывая руку под голову.

Лотор кивнул.

— Ты глупая и никчёмная.

— Вы глупее меня. Обслуживаете этого паразита, присосавшегося к вам, как пиявка, и пикнуть против не смеете.

— Если ты думала меня задеть — мимо.

Он вложил в книгу закладку. Брюна нисколько не тронула попытка Сансы вывести его из себя: стоило посмотреть на костлявую пародию на человека, лежавшую на кровати, вспомнить о том, что можешь перешибить ей хребет одним ударом, и злость сразу улетучивалась. Дура.

— Я всего лишь сказала правду.

— Ты ни черта не знаешь о том, что нас связывает.

— Глаза у меня открыты, и я вижу то, что вижу.

Лотор на миг опустил веки. В висках снова запульсировала знакомая боль. Привет, старая подруга. Он провёл ладонями по лицу, устало вздохнул, коснувшись трёхдневной щетины. Надо выпить экседрина. Пару таблеток, чтобы наверняка помогло. Тяжело поднявшись со стула, Брюн шагнул к двери, но остановился, услышав голос девчонки.

— Конечно, проще убежать от разговора, чем признаться самому себе, что я права!

Её яростный взвизг, продиктованный желанием привлечь к себе внимание, мучительно ударил по нервам. Боль вспыхнула, разрослась; в первое мгновение он словно ослеп, задохнулся, полуоглушённый протестом собственного мозга и чуть не упал. Лотор со стоном схватился за голову, хрипло выдохнул. Твою мать! Он с силой прижал к вискам ледяные руки. Кожа была неестественно горячей и липкой от выступившего пота. Вот так я и умру, в спальне грёбаной сучки моего друга. Для этого я выжил на войне. Охуеть не встать! Брюн пошатнулся, но устоял, хоть его и вело из стороны в сторону.