Отступник

Тимур умолк и положил ногу на ногу.

– Ну что же, – после долгой паузы снова подал голос Кислый, – как скажешь. Мы можем тебе устроить все, что пожелаешь. А пока – по сути давай. Сейчас ты нам расскажешь все про американца твоего. Откуда он взялся, кто за ним стоит. Привычки, слабости, на чем его зацепить можно. Вплоть до распорядка дня…

– Может, мне еще чистосердечное признание вам оформить? – весьма невежливо перебил его Тимур.

– Оформи, мил человек, не стесняйся. Все оформишь, что мы попросим. А потом будешь еженедельно сведения о планах хозяина своего мне докладывать. Ну, не мне, а человечку моему, – Кислый кивнул на Лехана.

– И ключ от квартиры, где деньги… – решил сострить пленник. Шутка вышла неудачной.

– Ага. И ключ. Это мысль! – усмехнулся Кислый. – Настанет время – и ключ. Или сам нам ворота откроешь, когда нужно будет. И откроешь, потому что если не согласишься – тебе же хуже будет. Мы тебя тогда тихо и мирно убьем. Буднично, как ты сам просишь. А империалиста твоего все равно достанем. Уж очень он тут у многих бельмом на глазу.

– Так, – сказал Тимур абсолютно спокойным голосом. – Убьете, значит? Тут я, пожалуй, вам поверю. Вы же убийцы. Да только все равно не получится. Наследственность у меня дурная – не было у меня в роду предателей и не будет. Видно, так и умру. Но и вы все умрете. Не сегодня, так завтра. С тобой, бригадир, мы впервые беседуем, но в последний раз, надеюсь. Ты-то как раз очень скверной смертью умрешь. А уж твои прихвостни – и подавно. А ты, мышь серая – ты же пушечное мясо. Поперед пахана своего даже сдохнешь…

Бандюки слушали этот обличительный монолог с явным интересом и удовольствием. Потом Кислый мигнул Лехану, и тот удалился.

– Ну, что же. Гляжу я, смелый ты чувак. Не пугаешься ничего. Грозишься… Пеняй на себя, дружок, и только не говори потом, что я тебя не предупреждал…

Дверь в кабинет открылась, и на пороге возникло одноглазое чудовище, за которым громадного Лехана почти не было видно.

Голову этому циклопу при входе, пришлось нагнуть. По ширине он едва-едва протиснулся в дверь. Руки исполина, поросшие рыжей шерстью, заканчивались у коленей. На небритой его физиономии навечно застыло дебильное выражение, и ее украшала идущая наискось черная повязка, сразу напомнившая Тимуру Знахаря, а в единственном тусклом глазу не обнаруживалось ни единого проблеска мысли…

«Боже, – подумал Тимур, – где же они прятали этого урода? В подвале, что ли? Ведь не заметить такого в Томске невозможно».

И все же Тимур не встречал его никогда.

И даже не слышал о таком…

– Здравствуй, Клещ – широко улыбнулся Кислый, – здравствуй, сынок! У нас для тебя тут клиент созрел…

* * *

Жизнь абсолютно непредсказуема. Зачастую начинаешь дело, сулящее выгоду, и все идет хорошо, по плану, а потом, откуда ни возьмись, всплывает такой геморрой, что – мама не горюй. Но порой – к сожалению, значительно реже – судьба показывает не только свою уже надоевшую задницу, а веселое улыбающееся лицо. Правда, обычно это лицо улыбается несколько хитровато, но… Безнадежное, казалось бы, начинание вдруг оборачивается тарелочкой с голубой каемочкой…

И никогда ведь не догадаешься загодя.

Саня Щербаков вспомнил, как его финансовое счастье началось с прискорбнейшего кидалова, и усмехнулся.

Прошлой дождливой весной он бомбил на старой «копейке». В тот благословенный дождливый вечер он отвез из Томска в Петровск молодую парочку. Те всю дорогу миловались на заднем сиденье, а подъехав к нужному подъезду шестиэтажного дома, помчались наверх за деньгами, оставив в залог плотную пузатую сумку.

Спустя тридцать минут Щербаков тронулся в обратный путь, вышвырнув в сердцах из салона грошовый саквояж, набитый, как и следовало ожидать, старыми газетами.

Он не торопясь ехал по ночной трассе и размышлял о превратностях российской жизни, а также о жадности и подлости некоторых клиентов. Старая «копейка» уютно журчала двигателем, и дворники лениво сгоняли со стекла воду.

Вдруг его со свистом обошел черный толстый «мерседес», взметнув над дорогой тучу водяной пыли. Но далеко не ушел. На крутом повороте его повело, и, кувыркаясь и беспорядочно светя фарами в разные стороны, огромный автомобиль влетел прямо в лес. Шикарный и сияющий еще полминуты назад, после встречи с равнодушными деревьями он стал похож на смятую пачку из-под сигарет «Петр I».

Саня остановил «копейку» и скачками понесся к месту трагедии, собираясь помочь. Но пассажирам изуродованного «мерседеса» мог помочь разве что лишь похоронный гример. Их изуродованные тела были разбросаны между деревьями, а под ногами, согнувшись в приступе непреодолимой рвоты, Саня обнаружил заклеенный скотчем пакет с надорванным уголком. В надрыве виднелись денежные купюры самого успокаивающего для глаз зеленого цвета.

На шоссе все еще никого не было…

Когда Саня вернулся домой после фантастической поездки в Петровск, то первым делом тщательно задернул все свои немногочисленные шторы, маниакально обследовал квартиру на предмет, не прячется ли кто-нибудь под кроватью или в шкафу, и только тогда, усевшись на диван, вскрыл пачку.

Высыпав деньги на диван, он некоторое время смотрел на кучу долларовых купюр, вспоминая давние сны, в которых уйма денег как-то незаметно превращалась в неопознаваемый хлам, и честно ждал, что это произойдет и сейчас. Но все оставалось без изменений, электрический будильник на комоде тихо отщелкивал секунды и на кухне привычно капала вода.

Денежки, наверное, действительно любят счет.

Первое, что Саня стал делать с ними, это – считать. Считал он долго, досчитал до тысячи трехсот, перекурил и начал сначала. Когда получилось то же самое, он почесал в голове, подняв брови, и пересчитал их в третий раз. И опять результат был тем же.

Значит, на диване лежало сто тридцать тысяч долларов.

Вспомнив, что в холодильнике есть несколько бутылок пива, Саня сходил за одной из них, открыл ее и с размаху уселся на диван рядом с разбросанными деньгами. Глядя на них и держа бутылку в руке, он постепенно привыкал к мысли, что они теперь принадлежат ему.

Они у него есть.

Он их обладатель.

Перебрав в голове еще несколько таких же приятных формулировок, он отпил пива и почувствовал, что к нему из космической дали начинает медленно приближаться осознание того, что его жизнь круто изменилась. Причем – в лучшую сторону.

И тут же налетела измена.

В лучшую ли? Он вдруг представил, как в бандитском штабе (а то, что деньги были именно бандитскими, не вызывало ни малейшего сомнения) проводится совещание, посвященное пропаже денег. Татуированные мускулистые типы, испещренные шрамами, небрежно поигрывая ножами и пистолетами, косноязычно, но грозно обсуждают способы найти Саню и отнять деньги. А его самого – посадить на пику, завалить, пописать, грохнуть и вообще призвать к ответу.

Шутки – шутками, а ситуация была рискованной.

Мечты о приятной и благополучной жизни тут же испарились, как капля воды на раскаленной плите. И перед Саней, а был он парнем в общем-то неглупым, тут же нарисовалась схема, не вызывающая радости и уверенности в завтрашнем дне.

И тут в прихожей раздался звонок.

Такого ужаса Саня не испытывал ни разу в жизни. Даже тогда, когда однажды пьяный мент наставил на него пушку, передернув затвор два раза, чтобы Саня увидел выскочивший патрон и убедился в том, что с ним не шутят.

Руки затряслись немыслимым образом, комната покосилась и потемнела, и он подумал, что сейчас, наверное, просто умрет.