Отступники

Телепатия для первенцев была привычнее пупка. Но раньше, давным-давно, они общались лицом к лицу не только по случаю угрозы Авторитету.

— Пойдем, Реверанс, — проклокотала Логика. — Ты тоже должен занять свое место… хээээк… — она прервалась и тяжело подышала в раковину-фильтр, — …перед Великим Оно.

Зункулы тяжело накренились влево и стали поворачивать хрустальное ложе Логики. Всего рабов было восемь. Ноги их подгибались. Четыре спереди и столько же на задних брусьях. На бритых головах дрожали капельки пота.

— Приятно видеть вас, Логика, — запоздало проговорил Реверанс.

Глядел он в пол.

— Ну конечно, — Логика издала леденящий душу звук кровавой камнедробилки, и бредущих впереди рабов обдало веером прозрачной слизи. — Нос закладывает… — пожаловалась она. — Я тоже рада видеть тебя. Ты все такой же. Стройный и гибкий. Приятно поглядеть.

— Спасибо. Вы тоже… — Реверанс быстро перетряс свою память в поисках чего-нибудь корректного, — сохранили… выразительность взгляда.

Глаза Логики казались шляпками гвоздей забитых в тесто. Слабо напоминая о себе, они почти тонули в лицевой массе.

Они вышли из обсерватории и оказались на границе тихого храма со сплошной крышей разросшихся крон. Они застили дневной свет, жадно расползаясь ветвями по стеклу. Дремотный сумрак, серая поволока, редкие огни меж влажными мшистыми стволами. Окаменевшие фигуры животных, живых, и одновременно мертвых. Застывшие в воздухе птицы, согнувшиеся в хищном броске пантеры, отражения вечно пьющих оленей в озерцах.

О, Первенцы, разумеется, любили животных.

Но только если те не шумели и не дергались зазря.

Дорога из синего стекла разбивалась на лежащие в памяти шаги, которые полтораста нереста были единственными спутниками Реверанса. Эта дорога объединяла весь Торкен. За ее фигурными краями белела земля. Это был самый плодородный белозем во всем Одиноком мире. У Первенцев в свое время ушло немало времени, чтобы сделать жирную компостную чернь — цвета слоновой кости.

Когда Реверанс отвлекся от своих размышлений, связанных с вековым сексуальным воздержанием, они с Логикой остановились прямо напротив Домината Кутарис.

Из него медленно выбиралась одышливая свита Логики. Зункулы сталкивались лбами, и сипло выли. Большинство высоких представителей вида Кутарис спали на своих носилках, остальные — жевали и величественно чесались.

Реверанс глядел на них, приоткрыв рот. Он подозревал, что неподвижный образ жизни немного взрыхлит точеные тела Первенцев, но сейчас пытался разделить мысли о собратьях и раздувшихся на солнце мертвых ламантинах.

Чтобы отвлечься от противоречивых впечатлений, Реверанс стал глядеть на Доминату.

Цилиндрический дворец сверкал перламутром, гордо удерживая на своем пике статую антропоморфной коалы. Статуя была одета в настоящий шелковый хитон и сжимала в руках Книгу Зеленого Листа. На книге сидел человек с прозрачными крыльями и махал Реверансу рукой. Второй рукой он обнимал почтового голубя. Птица конвульсивно вскидывала левое крыло.

— Светозверь побери! Совсем забыл…

— Ты что-то сказал, Реверанс? — шевельнула ухом Логика.

Смотритель посмотрел на нее выкаченными глазами.

— Нэф, — сказал он сквозь кулак, сидящий между клыками.

— Ты уверен?

— Гна, — быстро ответил Реверанс.

Человек был в яркой одежде гнусного покроя. Возможно, это была женщина, однако прямых гарантий не дал бы даже Первый. Никто не взялся бы ставить кон с этим раздражающим сочетанием прямых хилых пропорций и гигантских ореховых глаз под каштановыми локонами. Бесполое существо улыбалось Реверансу. Потом поцеловало голубя в клюв и отпустило. Птица медленно рухнула на крышу.

— Пошел вон оттуда, Гастин! — зашипел Реверанс, отчаянно жестикулируя. — Я же сказал вам всем попрятаться! У-Х-О…

— С кем ты разговариваешь? — снова прислушалась Логика.

— Я… Я декламирую балладу Долгих Рек, — неумело солгал Реверанс. — Для услаждения духа.

— О, славно-славно, не многие сейчас… хэ-э-э-эк… А что это за мерзкий звук?

— Какой звук? — хвост смотрителя застыл.

— Словно… Словно стенающий гермафродит, который вымаливает у богов однополость, но явно не хочет, чтобы ему помогли.

— Ну и фантазия у вас, Логика! — нервно воскликнул Реверанс.

Краем глаза он видел Гастина. Тот порхал над коалой и оправлял некую органическую потребность. Он вроде бы извергал ртом не переварившиеся отходы, оставшиеся от хороших музыкальных мотивов.

«Проклятье на мою голову!» — подумал Реверанс отчаянно.

Если воспользоваться общим каналом маггии сейчас — все заметят. Первый, только бы никто не стал проверять историю его контурных трансгрессий из мира людей. Если остальные увидят, что он понатащил в Торкен, пытаясь развлечься на сотый нерест добровольной изоляции, его эпохи на две превратят в колонну для меток.

— Удивительно, да? — пожала плечами Логика. Это было видно по тому, что веки ее вздрогнули от напряжения. — Это было единственное, что пришло мне на ум. А ты ничего не слышал?

Реверанс скосил глаза вправо и вверх: Гастина нигде не было. Рассеивался, опадая вниз, шлейф мертвых бабочек. Когда Гастин «пел», он выделял какой-то ядовитый приторно-сладкий секрет, от которого воняло гнилыми дынями.

— Нет, ничего не слышал, — Реверанс заметил, что его язык свисает почти до груди и втянул его. Зодчего начинало мутить от страха.

Тем временем все население Доминаты Кутарсис построилось позади логики теряющим очертания прямоугольником. Слышался храп и скандалы на почве коллективных игр через выделенные маггические каналы. Давние соперники иллюзорных сражений наконец-то встречались в реальности, заставляли зункулов выкрикивать ругательства и передавать противникам дуэльные свитки с унизительными картинками.

По всему Торкену носился скрежет открываемых врат. Проспекты стеклянного пути оживали. Тишина уползала в сад и там забивалась в уши застывшим кроликам.