Отважная лягушка

Услышав громкий стон мальчика, Ника обнаружила, что убрала ладони от ушей, и тотчас вернула их обратно. Разум человека двадцать первого века с трудом смирялся с осознанием того, что подобная открыто происходящая мерзость, включавшая в себя помимо прочего попытку убийства ребёнка, останется безнаказанной. В наличии имеются жертвы, преступники, куча свидетелей. Всё есть! И никому нет никакого дела!

Пусть даже часть вины лежит на ней. Но не она же мучила этих детей и издевалась над их родителями! И если нет никакой возможности наказать мерзавцев по местным идиотским законам, то куда смотрят родственники?! Вместо того, чтобы отомстить: подкараулить и зарезать, сжечь усадьбу, да хотя бы отравить как-нибудь Сфина Бетула и его собутыльников; они мечтают о каком-то колдуне!

— Идиоты! — фыркнула она по-русски. — Дебилы!

Путешественница твёрдо знала, что с удовольствием помогла бы актёрам свершить их личное правосудие. Но вот отдавать деньги какому-то местному экстрасенсу, она не собиралась. Странно, но от осознания этого, боль, терзавшая душу, слегка, совсем чуть-чуть, притупилась, а продолжавший утешать внутренний голос заметил, что артисты не дали бы и медного гроша, чтобы выручить её из неприятностей.

Вновь в который раз ужасно захотелось, чтобы всё вокруг оказалось лишь кошмарным сном. Вот сейчас она откроет глаза, проснётся и снова окажется…

Ника зло ощерилась. Возвращаться обратно в инвалидное кресло? Ну уж нет! Громко со вкусом высморкавшись, она призналась себе, что эта жизнь нравится ей больше. Тем более там, в родном мире, она убила себя, а здесь уже второй год как-то умудряется выживать.

Со стоном вытянув ноги, Ника, закрыв глаза, с напряжением стала ожидать новых криков больного, а может уже и умирающего мальчика. Но сквозь дощатую стенку фургона доносились только негромкие голоса артистов. Именно под их бормотание путешественница и заснула…

Хотя лучше бы ей остаться бодрствовать, потому что она вновь оказалась в своём родном городе у заброшенной стройплощадки, где всё ещё громоздились не вывезенные новыми хозяевами бетонные блоки. Из густой, чернильной темноты ночи, перед которой казался бессильным яркий свет уличных фонарей, медленно материализовались знакомые чёрные фигуры, похожие на сгустки ещё более глубокого, инфернального мрака. И весь тот ужас, та боль, которую когда-то перенесла Виктория Седова, вновь обрушились на девушку кипящим потоком.

Чувствуя, как сильные руки легко преодолевают сопротивление её мышц, гибкие, холодные пальцы, похожие то ли на дождевых червей, то ли на щупальца неведомых тварей, жадно елозят по телу, забираясь в самые потаённые уголки, Ника дико закричала, отчаянно вырываясь из мягкой паутины кошмара. Но прежде, чем ей это удалось, в ушах явственно прозвучал злой шёпот: "Мальчики тоже это пережили".

Очнувшись, путешественница обвела невидящими глазами потолок фургона, расставленные вдоль стен корзины и с раздражением отбросила меховое одеяло.

— Звали, госпожа? — с треском распахнув дверцу, озабоченно спросила рабыня.

— Нет, — отмахнулась Ника, прекрасно понимая, что имел ввиду тот мерзкий голос совести. — Принеси попить.

— Сейчас, госпожа, — Риата исчезла.

А её хозяйке опять захотелось плакать от переполнявшего душу стыда. Слёзы уже закипали на глазах, когда появилась невольница с чашкой воды.

Залпом осушив её, девушка взглянула в открытую дверку. Вечерело.

— Артисты ещё спят?

— Кто как, госпожа, — понизила голос рабыня. — Мужчины ещё не проснулись, а женщины уже ужин готовят.

— У них ещё продукты остались? — хмыкнула путешественница, выбираясь наружу.

— Мы тут поляну кандыка нашли, госпожа, — проговорила Риата, и видя непонимающее лицо хозяйки, пояснила. — Это корешки такие. Не то, чтобы очень вкусный, но есть можно.

Расправив платье, Ника старательно отводила взгляд от фургона актёров, но какая-то неведомая сила упрямо заставляла голову поворачиваться в ту сторону.

Лицо Хезина, к счастью, рассмотреть не удалось, но сидевшая у его изголовья мать плакала, отгоняя веточкой надоедливых мух от неподвижного сына.

Трезвый и уже довольно циничный разум девушки прекрасно понимал бесполезность и даже вред подобных переживаний, иссушавших душу и терзавших сердце, но она ничего не могла с собой поделать.

Судя по внешнему виду, Менран почти оправился от пережитого, только иногда вздрагивая от чьих-то чересчур резких слов, да немного заикался. Вечером он с другими ребятишками уже лазил по озеру в поисках съедобных ракушек.

Милосердная природа наградила детей способностью быстро забывать несчастья в кругу родных, любящих людей.

А вот Хезину становилось всё хуже. Он уже не кричал, лишь громко стонал, приходя в сознание. Приния приготовила травяной настой, чтобы сбить жар, но больной смог проглотить только пару ложек, которые не принесли облегчения. Нос у него заострился, щеки ввалились.

Ника поймала себя на том, что то и дело смотрит в сторону умирающего мальчика, всякий раз ощущая острый приступ стыда. И хотя ей совсем не хотелось спать, забралась в фургон, чтобы спрятаться от него хотя бы за тонкими дощечками.

Когда собирались, путешественница обратила внимание, что Менран уже не смог встать, и его отнесли в фургон на руках. Чувствуя, как сжимается от жалости сердце, девушка понимала, что никогда не избавится от вины перед несчастным мальчиком, чья смерть останется вечным укором её глупой жадности. Однако, сегодня это ощущение уже не так застилало разум.

Она ожидала, что они вернутся на мощёную камнем дорогу, однако артисты направили повозку дальше в холмы. Устав трястись в дребезжащей повозке, путешественница долго шла рядом по жёсткой, порыжелой траве.

Судя по всему, большой войны или даже набегов крупных шаек здесь тоже давно не видели. Ибо ничем иным невозможно объяснить разброс крестьянских подворий по склонам долины, протекавшая по дну которой речушка разливалась в небольшое озерко. Ниику удивило отсутствие жилищ поблизости от воды. Её сомнения легко разрешила невольница.

— Наводнений боятся, госпожа. Видно, речка весной разливается.

Передний фургон остановился возле маленького сельского святилища, посвящённого богине зари Ауре. Тут же собралась небольшая группа взрослых и куча разновозрастной ребятни. В отличие от прошлого раза, в этой деревне урбу встретили вполне благожелательно. Очевидно, в расположенное в стороне от больших дорог селение артисты заглядывали редко. Судя по довольной физиономии Гу Менсина, переговоры с местным начальством прошли более чем конструктивно, и артисты направили повозку к озерку.