Отвергнутая невеста генерала драконов

Столько праведного гнева было в его вишневых глазах. Столько веры в собственную правоту и вседозволенность.

— А как ты, бешеный пес, посмел поднять руку на меня? На мою семью, — ответила вопросом на вопрос. — Как посмел после содеянного являться сюда и трясти бумагами? Подсылать ко мне отравителя! Кто дал тебе, Долон, на то дозволение? И что еще важнее, кто отнимет сейчас у меня право отомстить тебе?

За спиной ханыма робкие шепотки переросли в гул. Ситуация изменилась, и те, пока немногие, что смекнули, что к чему, медленно, не привлекая внимания, отходили к дверям, ведущим из большого зала на крыльцо. А оттуда, видимо, собирались, обернувшись волками, стремительно, без оглядки бежать в свои норы. И эта реакция на происходящее была правильной.

Погибать из-за маразма выжившего из ума старика? Глупость!

Их поведение натолкнуло меня на интересные мысли.

— Месть?! — Долон картинно захохотал, только вот чувствовалось, что спесь с него слетела и уже не столь он уверен в своих силах. — У меня был договор с Максеном из Снежных барсов. Он видел себя правителем Севера, наивный мальчишка. А сама мысль, что придется подчиниться драконам и склонить перед ними голову, вызывала в нем бешенство. А ты, Рьяна, была тем самым ключиком, который отворил бы ящерам путь в наши края. Поэтому этот ключик и был отдан мне. Все, что оставалось — похитить тебя, девочка, и добиться от тебя сына...

— Не юли, — резко оборвала я его обличающие речи. — Да, брат, ровно, как и я, не желал терять свободу. Но я глубоко сомневаюсь, что он договаривался о смерти собственной истинной и родителей.

— Как только между нами был заключен договор — старый фер барсов был обречен, — воскликнул красноглазый. — Он желал устранить его!

— Мой брат бы никогда не нанял убийц для отца! — зарычала, чувствуя, как зверь рвется на волю и скалится на мерзкого гостя.

— А кто сказал о смерти? — Долон невольно отпрянул. — Его должны были тяжело ранить магией. Так, чтобы рана не заживала. И тогда бы старый кот отдал бы власть молодому...

— И что же ты, старик, не выполнил эти условия? — а вот этот рык принадлежал не мне.

Не без легкого удивления я взглянула на Филлию. Нет, ну котенок котенком, а клыки показывать она научилась.

— А бастард... — ощерился бешеный.

— Ты за своей постелью следи, старик, а в чужую нос не суй, — ничуть не смутилась племянница. — Отвечай, почему погибла моя мать?

— Хах, — волк показал клыки, — отвечать нагулянной бродяжке...

Зал сотряс рык взбешённого барса. Громкий, звучный, наполненный дикой яростью.

Сарен выдвинулся вперед, его лицо частично изменилось, и волк со своими зубиками был мгновенно посрамлён. А я лишний раз напомнила себе, почему его так уважают и боятся мои воины. За силу и за этот самый оскал.

— Еще одно неверное слово и я сам вырву твою глотку, не спрашивая свою феру, — рычаще произнес мой военачальник. — И буду в своем праве, собачий ты обрубок.

— А зачем мне соперник на власть? — процедил старик, теперь уже с опаской поглядывая и на меня, и на Сарена, и на Айдана. — Вы все должны были сдохнуть. Кто же знал, что темный маг окажется настолько преданным, а девчонка столь сильной. Она же полукровка. Мать — магичка. Слабая и никчемная.

С ладони Айдана легким дымком сорвалась тьма. Что-то мне подсказало, что мой мужчина тоже держит себя в руках из последних сил.И сорвись с губ этого сморчка еще несколько оскорблений — начнется бойня. Уделают в крови все ковры и стены, шторы потом попробуй отстирай. Я замерла на этой мысли. Какая чушь, и все же прачки рады не будут.

— Как может фьефом править нечистокровная оборотница?! — ханым продолжал языком рыть себе могилу.

Устав все это выслушивать, я подняла руку и жестом приказала ему умолкнуть. Мой взгляд снова прошелся по предавшим меня арендаторам. Их участь была уже решена, вопрос в том — последуют в петлю за ними и их семьи. По-хорошему нужно выдергивать сорняки с корнями, но я вдруг поняла, что не хочу быть чудовищем. Не желаю вершить судьбы женщин и детей.

Усмехнувшись, оценивающе прошлась по толпе воинов, что привел сюда Долон. Достаточно для хорошей бойни, но маловато для войны.

— Хотите уйти отсюда живыми, — громко произнесла, убрав все эмоции.

Переглянувшись, мужчины робко закивали.

— Отлично. Все, что вам нужно сделать — оторвать голову ханыму. Снесите ее с плеч и принесите мне. И все. Можете отправляться с его телом туда, откуда пришли.

Воины снова переглянулись. На их губах скользнули весьма понятные мне улыбки...

Глава 90

Сильный северный ветер трепал черные от запекшейся крови, облепленные снегом волосы насаженной на пику головы ханыма Долона. Рядом с ним красовалась еще одна, принесенная от главных ворот поместья башка — его сына Гасми. Холод не давал проступить гнилостным пятнам на их посиневшей коже. И выглядели эти жуткие украшения весьма мило для моего сердца.

Закрыв глаза, вспомнила тот момент, когда до красноглазого сморчка дошло, какая участь его ждет. Как он озирался, угадывая, кто первый набросится на него.

Они действовали слаженно, как и положено своре. Нахлынули волной, а после — к моим ногам подкатилась голова, окропляя пол кровавыми брызгами. Сделало ли это меня счастливой? Нет. Но спать я стану значительно лучше.

Ветер вновь ударил в лицо, шаловливо скидывая теплый капюшон. Я стояла у погребенных сугробами могил своих родных. Отца, матери, брата и Линнель, которая стала мне понятной и близкой, увы, уже после ее смерти.Так не должно было быть.

Но ничего уже не изменить и не поправить. Ее нет.

С момента казни предводителя бешеных в моей душе возникла какая-то давящая пустота. Больше некому и незачем было мстить.

Прошлое окончательно отпустило и теперь не нужно было оборачиваться назад.

Склонив голову, я протянула руку и зачем-то отчистила от снега надпись на холодном могильном сером камне.

«Максен, сын Карвина из рода Снежных барсов»

Я поджала потрескавшиеся губы. Они начинали щепать, а на языке чувствовался привкус крови. Обветрила. Выдохнув, ощутила легкое и знакомое головокружение.

Снег все валил, ни на секунду не переставая. Крупные хлопья касались кожи и стекали мелкими капельками.

— Я знаю, Максен, что ты рядом, — подушечками пальцев, я коснулась имени старшего брата, высеченном на камне. — Стоила ли жажда власти такого вот конца для всех вас? А ведь мог бы жить счастливо. Мог, но, видимо, не по тебе было такое счастье... Тихое и теплое. Но я твоих ошибок не совершу, брат. Семья — вот что имеет значение. Любовь. Улыбки близких. А не все то, ради чего рвал жилы ты! Простить? Может быть, когда-нибудь... Когда головы на этих пиках станут черепами, а черепа рассыплются в желтую пыль, которую подхватит и унесет ветер Севера, я приду сюда и скажу, что прощен. А пока ты будешь делать то, что обязан был. Защищать свою семью! Свою дочь и сестру, как положено младшему феру.