Отверженный VII: Долг

Пётр Петрович показал нам дом, по тому, как он это делал, я ещё раз убедился, что никакой он не риелтор. Но меня это особо и не волновало — я осматривал особняк исключительно для вида, поверхностно, не задавая вопросов. Учитывая, что жить в нём я не собирался, меня мало волновало, что там да как расположено. Комната для установки стационарного портального маяка, спальня для Хеду, спальня для меня, если вдруг решу заночевать, кухня, чтобы подключить кофемашину, да санузел — вот по большому счёту и всё, что мне было нужно от нового жилища.

Осмотрели всё быстро — минут за двадцать. Два этажа, огромная гостиная с камином, пять спален, кабинет, куча подсобных помещений, добротный подвал с сауной и небольшим тренажёрным залом, благоустроенный участок перед домом, газон, цветы, беседка, зона барбекю — всё, что необходимо для красивой и комфортной жизни за городом.

Состояние дома внутри и снаружи было идеальным, мебель будто вчера завезли — смело можно было переезжать. В принципе я мог переехать, и не осматривая особняк, но не хотелось показывать, что мне настолько всё равно. После осмотра я заявил Петру Петровичу, что меня всё устраивает, и позвонил Хеду.

Ещё утром, прибыв порталом на съёмную квартиру, я собрал в чемодан все свои немногочисленные вещи, находящиеся в ней, и велел Хеду ждать моего сигнала, чтоб с этим чемоданом и кофемашиной переехать по новому адресу. И вот теперь я дал эльфу этот адрес и отмашку на переезд. Риелтор в штатском остался дожидаться Хеду, а мы с Черепановым отправились в столичное управление КФБ.

— Повстречал-таки свою девчонку? — спросил меня Милютин, едва я переступил порог его кабинета и поздоровался.

— Да, — ответил я. — Но обстоятельства встречи мне не понравились. Александр Петрович сказал, что Вы можете мне кое-что рассказать о Миле.

Иван Иванович кивнул.

— Ну, во-первых, никакая она не Мила. Во-вторых, угораздило же тебя выбрать себе подругу.

— Александр Петрович выразился почти слово в слово. Но, может, расскажете поподробней?

— Подружку твою зовут Елизавета Родионовна Никитина… — начал свой рассказ Милютин.

Через полчаса я знал о своей девушке много чего интересного и понимал, что, скорее всего, это лишь малая часть из того, что мне ещё предстоит о ней узнать. Но даже эта малая часть впечатляла. Очень впечатляла. И я был готов согласиться с Милютиным — угораздило же меня.

Под конец рассказа Иван Иванович достал из ящика стола планшет и, протянув его мне, сказал:

— Вот здесь её личное дело. Можешь фотографии детства посмотреть на досуге, если интересно. И на этом мы тему твоей подружки закроем пока, времени у меня немного, а нам ещё надо о твоей просьбе поговорить.

— О какой просьбе? — спросил я, забирая планшет.

— Вообще-то, ты просил организовать свадьбу твоего друга и другой твоей девушки, — с лёгким укором произнёс Милютин. — Или уже не надо?

— Конечно, надо! — ответил я, проигнорировав «подколку» про «другую мою девушку». — Просто в свете последних событий вылетело из головы. Извините! Получилось у Вас что-нибудь?

— Получилось. И здесь, как говорится, у меня для тебя есть две новости, — сказал Иван Иванович и улыбнулся. — С какой начать?

— С любой.

— Свадьба состоится через три недели.

— Это просто отличная новость! — воскликнул я. — Как Вам удалось договориться с Васильевыми?

— Это было нелегко. Мамаша у твоей Ани не просто вредная — она может вредность в университете преподавать. Мне искренне по-человечески жаль графа Васильева. И Глеба тоже жаль. Заранее.

— Но всё же Вы с ней договорились, — заметил я. — Несмотря на её вредность.

— Воронцов помог. Без него ничего бы не получилось.

— Воронцов? — удивился я. — Вы же мне говорили, что к нему не стоит обращаться.

— Тебе не стоило, а мне можно, — пояснил Милютин. — Поговорил я с Игорем Константиновичем, напомнил, что Васильева вместе с тобой его внучку спасла. Потом помогла заговор раскрыть. Жизнью за это чуть не поплатилась. В общем, Воронцова даже уговаривать не пришлось.

— Это самая лучшая новость после окончания войны. А какая вторая?

— Внучка Игоря Константиновича будет на свадьбе свидетельницей со стороны невесты. Воронцов принял приглашение и тоже придёт. Думаю, после этого мало кто из орков откажется прийти на эту свадьбу. Гостей ожидается столько, что Васильевы и Денисовы могут успокоиться — эта свадьба станет светским событием.

— Это ещё одна отличная новость! — снова воскликнул я, невольно перебив Ивана Ивановича. — А какая же плохая?

— Она для молодожёнов отличная. А вот для тебя плохая.

— Но почему? — удивился я.

— Потому что не перебивай! — с укоризной ответил Милютин. — Я не договорил. Княжна Воронцова будет свидетелем со стороны невесты, а ты — со стороны жениха. Это условие Игоря Константиновича.

— Ничего страшного, Глеб переживёт. Не такая уж это и плохая новость.

— На чувства твоего Глеба мне плевать, уж извини за прямоту. Речь сейчас не о нём.

— А о ком?

— Ты, видимо, не отошёл ещё от стресса, пережитого в Туркестане, потому как раньше ты соображал лучше.

— Возможно, и не отошёл, — согласился я. — Поэтому не буду возражать, если Вы мне объясните в чём дело.

— Ну ты подумай немного, зачем это Воронцову?

— Делать Настю свидетельницей?

— Делать Настю и тебя свидетелями! — сказал Милютин, сделав интонационное ударение на «и тебя».

— Я буду долго думать, а Вы торопитесь. Может, сразу скажете Вашу версию?

— Хитро, — оценил мой ход Иван Иванович. — Моя версия такова: Игорь Константинович хочет посмотреть, какую пару ты с его внучкой составишь.

— Зачем? — выпалил я на автомате, но тут же всё понял.

— Ну а сам как думаешь? — усмехнувшись, ответил вопросом на вопрос Милютин. — Найти хорошего жениха не так-то просто, а ты у нас парень сам по себе видный, да ещё и перспективный. Уж кому как не Воронцову об этом знать.

— Я на одни смотрины уже съездил. Не очень удачно получилось. Да и, если уж честно, не хочется мне на Насте Воронцовой жениться. Тем более, после того, как я нашёл Милу.

— Ты всерьёз полагаешь, что у тебя с Никитиной может что-то получиться? Когда собираешься ехать к кагану Кариму просить её руки?