Отверженный. Дилогия

В этом, судя по всему, и заключался тот самый сюрприз, что Мила с Игнатьевым приготовили её соперникам. Неожиданное заклятие магии воды среди заклятий магии огня — этакий сюрприз. Миле такое было несложно провернуть, так как она имела склонность к обоим этим видам магии.

Но что это ей давало? Ледяной доспех был исключительно оборонительным заклятием — он хорошо защищал от любого урона, но сковывал движения. Мне прямо было видно, насколько тяжело моей девушке передвигаться под толстым ледяным панцирем. Да, Мила была защищена сплошным ледяным доспехом и казалась неуязвимой. Но ведь ей надо было как-то атаковать, и как она собиралась это делать, я совершенно не представлял.

Похоже, первокурсница тоже решила, что Мила достаточно обездвижена и прекратила поддерживать песчаный щит, сконцентрировавшись только на атаке. Она запустила в Милу уже несколько больших булыжников, которые моя девушка пока что успешно отбивала.

— Твоя девчонка атаковать собирается? — негромко спросил меня Глеб, который так же, как и я, не понимал, что происходит на арене.

— Надеюсь, что да, — ответил я. — Хотя не представляю как.

Тем временем первокурсница подошла совсем близко к моей девушке и забрасывала её камнями уже с расстояния одного метра, а Мила при этом перестала отбиваться. С каждым ударом мне казалось, что ледяной доспех развалится вот уже сейчас. Но он не развалился, а моя подруга неожиданно сделала быстрый шаг к сопернице. Та не ожидала подобного хода и, как мне показалось, растерялась. Секундное замешательство обошлось первокурснице дорого — Мила с размаху врезала ей ледяной рукой по лицу, да так, что бедняжка отлетела метра на три.

Не успела первокурсница подняться, как Мила подошла к ней и нанесла ещё несколько ударов. Теперь я понял, почему моя девушка никак не реагировала на летящие в неё камни — она активировала заклятие ускорения. Без него она не смогла бы так быстро двигаться и осталась лишь мишенью для дистанционных атак соперницы. А теперь она лупила несчастную первокурсницу ледяными кулаками, не давая той сконцентрироваться, чтобы атаковать или поставить хоть какую-нибудь защиту. А бить Мила умела.

Смотреть на такой поединок было интересно не только мне. Это оказалось настолько забавным и необычным зрелищем, что многие присутствующие на трибунах даже поднялись со своих мест. А я признал, что Игнатьев — действительно выдающийся наставник и тренер. Он понял, что как ни тренируйся, а обучить за неделю обычного стихийника с подготовительного курса так, чтобы он выиграл поединок у студента первого или второго курса — дело почти безнадёжное.

И Ярослав Васильевич придумал эту необычную тактику, где основной упор был сделан на бойцовскую злость Милы, и требовалось, по сути, лишь два заклятия — ледяной доспех и ускорение. Да ещё в самом начале огненный щит для отвлечения внимания.

Рефери остановил поединок за явным преимуществом Милы, и моя девушка сняла с себя ледяную защиту, после чего по традиции поклонилась зрителям и побежала на трибуны в мои объятия. Я её от всей души поздравил и расцеловал.

Оставшиеся поединки мы смотрели уже вместе. Таких ярких, как у Милы, конечно же, не было, но один бой между двумя второкурсницами меня впечатлил — две девушки дрались так, что мне показалось, они разнесут арену. В итоге одной из них удалось проткнуть соперницу ледяным копьём в виде огромной сосульки, и поединок наконец-то остановили, чтобы срочно оказать проигравшей медицинскую помощь.

А ещё я очень ждал поединок Арины — очень уж хотелось посмотреть, что умеет княжна Зотова. Но удовлетворить своё любопытство в полной мере мне не удалось — Арине досталась очень слабая соперница, и бой продлился чуть больше минуты. Мне пришлось смириться с мыслью, что реальные возможности княжны я увижу не раньше следующего тура.

Поединки девушек закончились около двух часов, и всех зрителей попросили покинуть арену, чтобы технические работники полностью привели её в порядок. Мы с Милой прогулялись до столовой, где моя подруга, потратившая во время поединка большое количество энергии, плотно пообедала, а я выпил чашку чая. После обеда мы прогулялись по парку и в начале четвёртого вернулись на арену.

Бои к этому времени уже начались, но мы на этот счёт сильно не переживали: что мой поединок, что Глеба должен был состояться ближе к концу, а остальные меня интересовали не настолько, чтобы смотреть их все до единого.

Так как нам заранее сообщили список пар и очерёдность боёв и даже скинули всё это на планшеты, каждый знал, за кем ему выходить на арену. И когда объявили пару, выступающую за одну до моей, я отправился переодеваться и разминаться в специальную комнату, отведённую для таких целей.

Когда сделал и первое, и второе, просто сел на скамейку и стал ожидать вызова на арену, пытаясь при этом достичь максимального единения с Силой. Заодно убрал блокировку эмпатии — во время боя она была бы мне только во вред. А когда мне показалось, что я почти готов к бою, до меня донёсся голос ассистентки Петра, объявлявшей пары:

— Роман Андреев и Олег Левашов!

Я сжал кулаки до хруста в суставах, поднялся и отправился на арену.

Левашов вышел одновременно со мной, но с другой стороны. Мы искренне поприветствовали рефери, с неприязнью — друг друга и принялись ждать начала поединка. Ждали недолго — звук гонга прозвучал почти сразу же. Рефери отбежал в сторону, предоставляя нам полную свободу действий. По большому счёту в его задачи входила лишь одна полноценная обязанность — остановить поединок, когда будет виден явный победитель или когда возникнет реальная угроза для жизни одного из бойцов. Ну и после боя объявить того, кто его выиграл. Всё остальное время рефери никак не участвовал в процессе.

Сразу же после сигнала к началу поединка Левашов активировал защиту. Как адепт магии огня, он поставил огненный туман. Это была защита более высокого уровня, чем изученный мной огненный щит — практически непробиваемая для любого стихийного заклятия. Но не для заклятия уников, и уж тем более не для заклятия эмпата.

И надо признать, мне повезло, что мой противник, создавая заклятия, использовал огонь — это была и моя номинальная стихия, поэтому мне было легче противостоять такой магии. Я тут же поставил огненный щит, что помимо самой защиты, на такой уж и большой, автоматически увеличило в несколько раз сопротивляемость огню. И это было очень важно, так как Левашов уже запустил кольцо пламени, которое стало расходиться от него во все стороны.

Кольцо это прошло сквозь меня и погасло на краю арены, разбившись о сильнейшую защиту из магических артефактов, не дающих действию заклятий выйти на трибуны. За первым пошло второе, за вторым — третье. Было больно, даже очень, но с ног меня это свалить не могло, в чём Левашов убедился довольно быстро и решил сменить тактику.

Тем временем я истерично пытался сконцентрироваться и попытаться подавить волю противника. А для этого надо было хоть за что-то зацепиться, найти хоть одно его слабое место, хоть одно чувство, способное вывести его из равновесия. Но ничего не получалось — я не ощущал вообще никаких эмоций Левашова: ни страха, ни злости, ни презрения. Соперник не был похож на себя обычного — и это меня сильно удивляло.

В какой-то момент мне даже показалось, что я забыл выключить блокировку эмпатии, но эмоции, долетавшие до меня из зала, заставили отбросить эту мысль. За ней пришла другая — либо Левашов умеет закрываться от влияния эмпатов и менталистов, либо он настолько сильно себя контролировал, что не позволял ни одной эмоции выйти за пределы, ограниченные этим контролем. И я даже не знал, что из этого для меня хуже. Надо было что-то делать, но я не знал что.

Я попробовал несколько простых заклятий уников, которым меня научил Гурьев, чтобы хоть как-то повлиять на противника, но ничего не вышло — ментальная защита у Левашова оказалась непробиваемой для меня. Сам он тем временем решил испробовать очередную тактику — сгенерировал огненную плеть.

Это было больнее, чем огненное кольцо. Противник хлестал меня по голове и телу горящей трёхметровой плетью из плотной субстанции, чем-то средним между огнём и плазмой. И я ничего не мог поделать. При попытках схватить плеть, руки обжигало так, что я невольно их разжимал.

Всё же разница в уровне наших навыков чувствовалась. Студент подготовительного курса не мог на равных тягаться со второкурсником, как бы мне этого ни хотелось. Я не мог ни нормально противостоять атакам Левашова, ни вскрыть его защиту. Почему-то стало стыдно перед Гурьевым, который без толку потратил на меня целую неделю.