Ответ Империи

Со стороны площади вырулил минивэн и, взвизгнув тормозами, подрезал путь "Ижу". Из открывшихся дверей выскочили еще трое.

— Документы предъявите, пожалуйста, — уже спокойным голосом произнес "спортсмен". В руке у него была красная карточка-удостоверение.

— Я протестую, — холодно сказала Инга, — правительство Федеративной республики Германия расценит ваши действия как провокацию.

— У вас будет возможность подать жалобу на наши действия, фройляйн Лацман, — подчеркнуто вежливо ответил "спортсмен", — но сейчас я прошу вас и ваших спутников показать свои документы.

— Пожалуйста, — Инга достала паспорт из кармана куртки, — и мне надо позвонить.

— Кайн проблем, — "спортсмен" протянул ей большую черную мобилу, — звонок за счет нашего государства.

Мозинцев спокойно вынул свою корочку с никелированными уголками, и, пожав плечами, протянул ее старшему. Виктор, порывшись в карманах, вынул свою. На потертой кожаной обложке, купленной еще в 80-х, красовался тисненый герб СССР.

"Вот и пригодилась."

Старший раскрыл паспорт, перелистал несколько страниц, и повернул корочку набок.

Виктор заметил, как в глазах Инги мелькнуло удивление. Мозинцев выглядел безразличным — или он еще просто ничего не понимал.

— Прошу вас пройти с нами, — сказал старший Виктору, — остальных также, будете свидетелями.

— Пестик, — Виктор кивнул на Мозинцева. Того перекосило, вначале он хотел выругаться, но потом взял себя в руки.

— Прошу занести в протокол, что я сдал добровольно, — торопливо забормотал он, пока один из парней выуживал "Байярд" из его внутреннего кармана, — у этого гражданина в пакете бомба, он мне угрожал и дал оружие.

— Бомбы нет, — улыбнулся Виктор и отдал пакет оперативникам.

Инга побелела от злости. Виктор впервые видел, что женщина, вот так, прямо на глазах, белеет.

— Сумасшедший русский! — процедила она и подняла глаза кверху.

— Это вам за наш завод, — ответил Виктор.

(Вообще-то эти две фразы надо было бы переставить местами. Но уж прозвучало, как прозвучало.)

И вдруг Инга завизжала.

Завизжала пронзительно, будто ее режут, глаза расширились страхом и она равнулась в сторону; ее схватили за руки, и тут она дернулась назад и как-то косо откинулась на машину.

Не успел Виктор чего-то подумать, как ему сделали подсечку и моментально уложили на асфальт; правда, сделали аккуратно, так, что нос его остановился в паре сантиметров от пыльного гудрона. Сверху на него навалился стоявший справа мужик, придавив к земле; внезапно мужик этот вскрикнул и судорожно дернулся, потом еще раз. Раздался лязг железа, заблестели вспышки, словно от электронных "мыльниц", и, где-то почти над ухом Виктора, воздух разорвали очереди из пистолет-пулеметов. К носу Виктора подкатилась гильза от патрона СП-10 и замерла.

Те несколько секунд, которые это все продолжались, показались ему настоящей вечностью… нет, не так. Это будет неправда. Вечностью эти секунды Виктору не показались, и ничего особенного перед его глазами не проносилось. Он даже не вспоминал ТТХ патрона СП-10, ибо не считал происходящее вокруг него боевой фантастикой. Он просто думал о том, худшее позади или впереди.

Крики людей смешались; внезапно перед лицом Виктора оказались чьи-то ботинки и лежащего на нем оперработника стали приподымать: тот простонал и выдавил сквозь зубы "С-с-с-уука!". Затем приподняли Виктора и поставили на корточки. Кто-то нагнулся к нему:

— Целы?

— Нормально… — только успел сказато Виктор, как его взяли за правую руку и застегнули на ней какой-то браслет, потом помогли стать на ноги. Он сперва подумал, что представитель органов приковал его наручниками к себе; но браслет оказался черный, пластмассовый и ни к чему не привязан. Прямо перед ним, возле раскрытой дверцы машины, на коленях стояла Инга и на плече ниже ключицы у нее расплывалось темное пятно крови; женщина, что подходила сзади рядом с парнем, деловито раскрыла ее куртку, держа в руках перевязочный пакет. Стоящий рядом мужчина с пистолет-пулеметом в руке что-то торопливо спрашивал у Инги по-немецки. Пахло порохом.

— Сюда!

Виктора повернули и направили к подъехавшей машине. Мельком он успел увидеть, что Мозинцева с заломленными назад руками запихивают в минивэн, тот самый, что подрезал "Ижа" на стоянке.

"Удрать, видно хотел под шумок. А фиг там…"

— Быстрее!

Виктор оказался посредине заднего сиденья, а с боков его уселись сотрудники в штатском; хлопнули дверцы и машина тут же резко рванула с места.

3. Сумерки: перезагрузка

— Курите?

— Нет, спасибо.

Проверка, нет ли привычек, подумал Виктор. Чем меньше у людей привычек в такой ситуации, тем лучше. Неизвестно, в каком качестве он здесь. Хотя его только что спасли от смерти. Еще бы знать, рисковали они жизнью ради него или того, чего он может и не иметь, и что ему светит при не оправдавшихся надеждах.

Спрашивавший сидел на переднем сиденье возле водителя. Виктор описал бы как мужчину лет тридцати — тридцати пяти, с худощавым лицом, длинным и острым римским носом, светлыми глазами и темными волосами, подстриженными очень коротко, чтобы скрыть две большие залысины на лбу.

— Можете отвечать?

— Да.

"А к чему говорить "нет"? Кто-то в меня только что стрелял и все эти рекомендации "как вести себя при задержании" тут не работают".

— У вас есть соображения, кто мог пытаться вас убить?

— Нет. Мозинцев говорил о некоем Марселе Леверье, студенте-филологе из Франции. Якобы он неравнодушен к Лацман. Но я его не видел и не знаю.

— "Лотос", "Лотос", — повторил лысоватый в невидимую гарнитуру, — записали? Что еще можете связать с этим? — снова обратился он к Виктору.

— В библиотеке нашел странную монету.

— Покажите.

Лысоватый вынул из кармана электронный фотик, похожий на портсигар или дешевый бюджетный "Рекам", защищенный от воды — кому как больше нравится — заснял монету с обеих сторон, затем выдвинул из фотика антенну и нажал одну из кнопок на корпусе: замигал светодиод.

— "Лотос", кидаю снимок монеты.

"Оригинально. Мыльница с функцией MMS. Может, по ней еще и звонить можно?"

— Да, извините, забыл представиться. Расков Евгений Афанасьевич, старший лейтенант госбезопасности СССР. У вас есть какие-то вопросы, жалобы, просьбы?