Ответные санкции

Клиника с амбулаторией открылась на пожертвования британских меценатов по линии Красного Креста. Местный люд сразу проникся уважением. Во-первых, англичане — не колонизаторы, во всяком случае, не в Алжире. Во-вторых, с понятием подошли, главным поставили мусульманина, хоть не араба и не бербера.

Мухаммед Абдул никогда не отказывал старикам, в том числе самым бедным. От таких отказываются любые врачи — старость не вылечить, хлопот много, денег не принесут. Мухаммед никогда не обещал исцеления, только попробовать, если больной не против.

Всё по воле Аллаха! Если велит он, ловкие руки доктора снимали страдания и продлевали жизнь, если нет — закрывали веки усопшим.

Через несколько месяцев Мухаммед, при рождении наречённый Виктором, держал совет с тем, чьи веки не поднимаются два десятка лет.

«Менгеле знал и умел больше. Похоже, часть записей он уничтожил либо забрал с собой в Америку».

Совместные усилия покойных врачей, мобилизованных дедом на помощь внуку, помогли изобрести несколько снадобий, но не решили главного. И блестящий компьютер IBM, невидаль и в столице, не говоря об этой глухомани, стоял без дела. Просто не хватало исходных данных.

«Тебе нужен этот садист? Ему семьдесят восемь! Если и ходит, то под себя».

«Даглас Нотхельм на десятку старше и пребывает в твёрдой памяти. Так что — не уверен. Учти, он больше всех живущих знает о долголетии».

Покойный опер задумался. Потом выдал идею.

«Попробую навести справки у новопреставленных из Латинской Америки. Может, кто-то знает этого мерзавца».

«Мне снова плыть за океан и мочить его?»

«Найдутся энтузиасты, не переживай. Он — номер два в списке МОССАД после Эйхмана, а того уже порешили».

Поиск Ангела Смерти растянулся. Однажды, это случилось 7 февраля 1979 года, когда в южном полушарии заканчивалось лето, на пляже бразильского городка Бертиога появился очень бодрый человек, на вид — не старше шестидесяти. Раздевшись, он бросился в океан и поплыл спортивным стилем. Его физической форме мог бы позавидовать молодой.

К вечеру волны прибоя выкинули тело на берег. Врач констатировал смерть от инсульта. Прекрасный вид покойника свидетельствовал о здоровом образе жизни, что не уберегло от кончины. Пока эскулап заполнял бланки, на местную почту зашёл еврей, присматривавший участок на побережье для строительства отеля. Он отправил короткую телеграмму в Рио: «Товар отргужен тчк встречайте». Вскоре она уже лежала на столе генерал-майора Армии обороны Израиля Ицхака Хофи. Шифрованная фраза означала: Йозеф Менгеле ликвидирован.

Ещё через сутки Мухаммед Абдул вызвал помощника, чтобы подготовить перфокарты для скармливания ящикам с логотипом IBM.

Глава десятая, с которой может начаться Третья Мировая война

Солдаты, вы сделали всё, что могли, ради величия нашей нации! От неё осталась уже только одна половина.

Карел Чапек

Большому кораблю — большая торпеда.

Николай Фоменко

Кто-то рыдает в темноте. Раз я слышу этот звук, значит — ещё жив. В замогильной тьме звуки иные.

— Кто здесь?

— Это я… Дженифер Янг…

Из угла просачивается шёпот. А может, и не шёпот, после контузии слышу плохо.

— Ялла! Ялла! Ялла…

Похоже, выжил щуплый проныра из Аль-Джазиры. Так что романтического уединения с Джен не получилось. Кашель с разных сторон, вздохи, стоны. Cogito, ergo sum (мыслю — следовательно, существую), говорил старик Декарт, и это не актуально. Интеллект не умирает после смерти. Наша реальность другая: кашляю от бетонной пыли, следовательно, не сыграл ещё в ящик.

С ощущениями черепахи, покидающей панцирь, выползаю вперёд из-под мусора. Не скажу, что легко, но все части организма рапортуют о комплектности согласно заводским чертежам. Болят отчаянно, но по сравнению с электрическим разрядом через гениталии — сущий пустяк. Сквозь пыльную муть пробивается тусклый свет, ничего, однако, не позволяющий разобрать.

Головой бодаю мягкое, тут же отпихивающее меня руками.

— Мистер Мерз?

— Я тоже вам рад, красавица.

Пауза. На полу в грязном подвале она не ждала любезности.

— Ялла! Ялла! Ялла, — продолжает завывать её коллега, и мне особенно сильно хочется наверх.

— Мы все умрём?

— Позвоню — узнаю.

— Здесь сеть отсутствует, — с надрывом заявляет чёрная звёздочка, и я получаю редкую возможность произвести впечатление. Мобильные телефоны компании Африк Спейс Текнолоджи тем интересны, что единственная базовая станция находится около Банги, зона покрытия — до Луны, аккумулятора хватает на год. Фантастика? А потрепаться по душам с Экзюпери — реализм? Как-то всё смешалось. Пока наши смарты продаются плохо. Народ не верит в такую связь.

О-па, я провалялся в отключке целых четверть часа, не солидно даже. Экранчик освещает напуганную рожицу телезвезды, глаза сверкают мокрыми бриллиантами.

— Алло! Месье? Мы завалены под бывшим командным пунктом, — описываю я диспетчеру нашу незавидную ситуацию и вскоре слышу, что помощь придёт, как только алжирцы убедятся — больше нет взрывов, Штаты закончили наводить демократию.

Мэтью ван Даймон набирает меня сам. Чертовски приятно, когда сидишь, замурованный под строительным мусором, а начальство о тебе волнуется. А-а, и правда волнуется, но не обо мне.

— Американка с вами? Она жива?

— Что ей станется… Рядом!

— Сделайте тише, — догадываюсь, что сейчас польётся нечто, для вражеских ушек не предназначенное. — Нужен обязательный репортаж, как она пострадала под американскими ракетами.

Что, ногу ей сломать? Или причёску испортить? Босс оставляет выбор на моё усмотрение. Думаю, Джени мало что понимает из диалога. Африканский английский требует привычки — без артиклей, неправильных глаголов, а герундий запрещён под страхом тюрьмы, не говоря о брутальном произношении.

— Сэр! Что происходит наверху?

— Смотрите новости. Вторую волну крылатых ракет отразил резервный командный пункт в Типазе. Прорабатывается вопрос об ответном ударе по 6-му флоту.

Босс отключился, сверху доносятся долгожданные звуки — скрежет металла по бетону и оживлённые арабские голоса. Чип и Дейл местного разлива спешат на помощь.

Оказавшись наверху, я обнаруживаю среди них знакомую личность, вызвавшую неодолимое желание уронить на неё что-то тяжёлое за эпиляцию на моей мошонке. Он тоже меня узнаёт, живо показывает глазами в сторону разбитых компьютеров. На креслах сидят трупы майора и лейтенанта, но мародёра они не интересуют. Я шагаю к люку и отчаянно привлекаю внимание к выползающим из него страдальцам журналистской профессии, пока земляк с энтузиастом клептомана что-то выкорчёвывает у меня за спиной. Зря старается, всё интересное — в облаке, облако — в компьютерах Баминги, глубоко под землёй.