Овернский клирик

Ансельм несколько мгновений соображал, затем со вздохом кивнул. Похоже, его так и подмывало поделиться тем, что он видел.

– «Наступление часа – как мгновение ока или еще ближе» [30] , – наставительно заметил я, прикидывая, что нам делать, если среди ночи в комнату ворвутся убийцы. Оставалось уповать на Того, о ком в той же нечестивой книге сказано «Прибегаю к Господу людей, царю людей, Богу людей, от зла наущателя скрывающего, который наущает груди людей от джиннов…» [31]

30

Коран. Сура 16. Пчелы, 79.

31

Коран. Сура 114. Люди, 1–6.

Провожал нас сеньор Доминик. К старику мы не стали подниматься, попросив передать благодарность за гостеприимство. Когда створки ворот остались позади, я еле удержался, чтобы не побежать вниз. Нет ничего страшнее, чем ждать стрелы в спину. Я помнил Палестину и странный обычай сарацин – принимать гостей, как родных братьев, – и тут же убивать за порогом, дабы не осквернять святой закон гостеприимства. Конечно, сеньор Гуго и его внуки – не сарацины, но я бы предпочел, чтобы за моей спиной оказался в этот момент замок Имадеддина Мосульского…

Только внизу, когда мы пересекли скрипящий мостик, я перевел дух. Ансельм с тревогой поглядел на меня.

– Ничего… – Я попытался усмехнуться. – Просто испугался.

– Вы?!

Я покосился на итальянца – этот паршивец ко всему еще и льстец!

– Нас не должны были выпустить, брат Ансельм. Понимаешь? Я сообразил это, когда мы поговорили со стариком.

– Но почему? – парень действительно не понимал. Я же не мог прийти в себя – и от невиданного чувства облегчения, и от удивления.

– Сеньор Гуго не зря заговорил о лограх. Он понял – я что-то знаю. Пословица о мертвых – он произнес ее на языке логров.

– Ну и что?

Объяснять было слишком долго. Но почему нас выпустили живыми? Даже после того, как мы увидели Филиппа?

– Потом, – решил я. – Давай-ка рассказывай!

Мы ускорили шаг, стараясь побыстрее оставить замок позади. Ансельм некоторое время молчал, собираясь с мыслями, затем начал:

– Если коротко… Крест над церковью. Стражники на башнях. Слуги за обедом. Слуги в коридорах. Много слуг – и много воинов.

– А на самом деле? – усмехнулся я.

– А на самом деле замок пустой! И еще – нам наливали вино, бедняге Филиппу – малиновую воду. А сами пили что-то другое.

Этого я не заметил. Острый глаз у Ансельма!

– И еще. Филипп держал левую руку то за спиной, то под кафтаном. Но когда он полез за жарким, я заметил – на ней перчатка.

– Да, – я это тоже увидел, но не придал особого значения.

– Либо перчатка очень плотная, либо его левая кисть раза в два больше правой.

– И еще пояс, – кивнул я.

– Пояс? – итальянец задумался. – Да, помню. Но в нем нет ничего необычного. Разве что очень широкий. Филипп затянул его на последнюю дырку, а ведь он – крупный парень… Но, отец Гильом, при чем здесь логры?

– Потом, – повторил я. Теперь я уже не сомневался, кого напомнило мне лицо старого сеньора. «Дэрги существуют. Они существуют, брат Гильом…» Брат Эльфрик! «Будьте настороже, брат Гильом! Это действительно опасно! Настолько опасно, что иногда стоит замуровать себя в келье на всю жизнь…» В келье… Или в заброшенном среди гор старом замке.

…У перекрестка мы оказались вовремя – солнце вот-вот должно было коснуться верхушек старых деревьев. Я огляделся – вокруг пусто. Где же Пьер? Ансельм выразительно поглядел по сторонам и предложил пройтись по дороге, ведущей вправо. Но я решил подождать. Нормандец должен появиться! Не такой он парень, чтобы нарушить слово или дать себя погубить.

– Надеюсь, он ее связал, – неожиданно заявил Ансельм, поудобнее устраиваясь на траве.

– Кого?! – не сообразил я.

– Анжелу. Я понимаю, почему вы не хотели оставлять ее со мной.

Я покосился на него, решив было заняться душеспасительной беседой, но тут итальянец хмыкнул и вскочил, указывая на дорогу. Я облегченно вздохнул – брат Петр, опираясь на свой «посох», величественно шествовал к нам. Анжела шла рядом, естественно, не связанная.

– Мир вам, святые отцы! – усмехнулась она, подойдя поближе. – Возвращаю вам добродетельного отца Петра в целости и сохранности.

Я взглянул на Пьера. Тот был спокоен и сосредоточен.

– Отец Гильом!

Я приходить вовремя? Он пришел вовремя – солнце как раз коснулось верхушки самого высокого дерева.

– На брата Петра следует наложить епитимью, – тут же вмешался Ансельм. – Все-таки брат-бенедиктинец и некая донна проводят вместе ночь…

Нормандец растерянно моргнул, и я уже собрался прийти к нему на помощь, когда вмешалась Анжела:

– Не слушайте его, отец Гильом! Поистине отец Петр поступил, как славный рыцарь Тристан, ибо положил между нами посох взамен меча.

– Да чего ты говорить! – наконец возмутился Пьер. – Мы вообще не спать… не спали. Я очаг… костер зажег. Демон ходил. Я молился. А потом два демона приходить…

– Что?!

Это уже слишком. Хотя если вокруг Артигата ходит один демон, почему бы не появиться целой дюжине?

– Там плохое место, отец Гильом. Очень плохое.

– Ага! – вновь вмешался Ансельм. – Дорога направо. Я же говорил! Она нас обманывала, отец Гильом. Она все здесь знает!

Я вздохнул:

– Брат Ансельм! Когда говоришь о присутствующих, нельзя называть их «он» или «она».

Итальянец криво улыбнулся.

– Пусть! – Анжела выразительно взглянула на парня, и тот поспешил отвернуться. – Вы поистине воплощение любви к ближнему, отец Гильом! Да, каюсь, я неплохо знаю эти места. Вы, наверное, уже поняли это, отец Гильом. И направо нам ходить не стоит.

– Плохое место там, – подтвердил нормандец. – Демоны…

Я задумался, не зная, на что решиться. Конечно, можно вернуться в Артигат, радуясь, что нам повезло больше, чем брату Умберто. Меня не посылали ловить – или изгонять – косматых демонов. Но все это как-то связано с Жанной де Гарр. Этими дорогами ходила она, когда служила в замке. Видимо, именно сюда она бежала перед свадьбой.

– И все-таки посмотрим, – я встал и кивнул Пьеру. – Веди нас, брат Тристан!

«Плохое место» может быть разным. Наш добрый брат Христофор, например, считает «плохим местом» кабак, где разбавляют вино. Отец Сугерий считает «плохим местом» королевский двор, особенно апартаменты принцессы Алеоноры. А вот отец Бернар уверен, что «плохое место» – это наше Сен-Дени. Особенно его раздражает новый собор – ему больше по душе старая руина, ибо Господу, как считает аббат Клерво, надлежит служить в строгости… «Плохое место» брата Петра вначале не показалось таким уж плохим. Где-то через час дорога вывела нас в небольшую долину, по дну которой бежал узкий ручеек. Здесь дорога заканчивалась и начиналась тропинка, по которой едва мог пройти один человек.