Ойкумена

Бородач поймал недоуменный и встревоженный взгляд Елены, хмыкнул и протянул ей пластину, ткнул пальцем в направлении, куда следовало смотреть. Вообще, судя по изменившемуся лицу мужика с косичками и топориком, банда избежала очень больших неприятностей. На жестком, грубоватом лице явственно читалось облегчение, которое бородач даже не пытался скрывать

Оказалось, пластина действовала как простейший оптический прибор. Кажется, такие называются "диоптром", а может быть, и нет. Изображение в дырке не приближалось, но становилось немного четче, и это было наверняка полезно на такой вот равнине.

Но девушка все равно не понимала, что случилось. Там, куда указал бородач, виднелись лишь два камня, невысоких, примерно по пояс человеку. Только эти были не широкие и плоские, как множество из собратьев в округе, а словно растущие из земли пальцы, длинные и довольно узкие. Был еще и третий, чуть поодаль, размером примерно с прилегшую отдохнуть лошадь.

Но чего-то же испугались совсем не понарошку местные убийцы...

Лена моргнула, и тут все сдвинулось. Как на картинках с черно-белыми иллюзиями, где можно увидеть вазу или два симметричных лица, в зависимости от точки восприятия.

То были не камни. Два человека, кажется в тяжелых угловатых доспехах, то ли опустились на колени, то ли сидели. Очертания их тел едва угадывались под плотными мантиями, похожими на многократно сложенные легкие занавески толщиной в одну нить. А камень, похожий на лошадь, лошадью и оказался. Только не отдыхающей, а мертвой, мертвее не бывает. С помощью диоптра можно было заметить кости челюстей, желтевшие сквозь высохшую плоть.

Что-то шевельнулось рядом с мертвым животным, то ли за ним, то ли на нем... То ли в трупе... Словно кто-то махнул высохшими ветвями.

Лена выронила диоптр, отступила назад, буквально отпрыгнула, но успела задушить рвущийся из горла вопль нерассуждающего, слепого ужаса. Очень вовремя. Судя по ледяному взгляду "Сатэли" и его руке, одним рывком вытянувшей топор наполовину из-за пояса, главарь готов был убить на месте, только бы сохранить тишину. Не тратя ни единой секунды на попытки успокоить.

Пока девушка трясущимися пальцами искала в траве упавшую пластину в ее голове вставали на места все детали мозаики.

Не зимний иней, а паутина. Огромное поле, затянутое паутиной, едва-едва отмеченной по краям и уплотняющейся по мере приближения к центру. Два мертвеца, оплетенные жуткой сетью, наверняка давно мертвые. И мертвая же лошадь, в которой притаилось нечто, с длинными тонкими лапами, похожими на высушенные ветки. Живое, поджидающее, готовое напасть.

Лена еще дважды едва не уронила диоптр, пока, наконец, не подняла его и передала командиру. Главарь смотрел на девушку я явным неодобрением, но при этом - странное дело - ее реакция словно успокоила его. Чем, почему?
– от этих мыслей голова, и без того перегруженная событиями, разболелась окончательно.

Так или иначе, встреча с паутинным ужасом осталась позади. Ничего плохого более не случилось, телега обогнула по очень широкой дуге опасную зону, и вернулась на прежний путь. Банда ощутимо успокоилась. Упырь снова положил меч на плечо и протянул девушке стеклянную флягу с деревянной пробкой. Как раз в тот момент, когда Лена собралась просить сама, жестами или хоть как. Внутри оказалось вино бледно-розового цвета, очень слабое. Или вода, разбавленная вином. В любом случае это можно было пить.

"Гэндальф" бросил ей с телеги сухарь, Лена чудом поймала. Сухарь был какой-то угловатой формы, как будто его обкалывали по краям зубилом, и одним своим видом заставлял вспомнить определение из старой книги "тройная закалка". Но для девушки, которая не ела вторые сутки, провела много часов на ногах и потеряла немного крови, он показался изысканным блюдом.

– Дал бы ей сала, жадный толстяк, - беззлобно заметил Кай.

– Сало денежек стоит, - буркнул Бизо, не собираясь развязывать узелок с медожиром и салом до вечернего привала.
– А эту шкидлу запрягать надо, вон, топает, как будто и не устала.

Мечник поморщился, он то прекрасно видел, что рыжая "гостья" вымотана и с трудом переставляет ноги. А сухарь тройной закалки от Тетушки Амбар она грызла с таким хрустом, как будто цеметавр вылез из логова, чтобы заточить клыки о старые кости. Но Кай промолчал. Как и все остальные. Происшествие выдалось непростым, оно требовало обдумывания.

После встречи с Серой Тенью, к счастью, встречи удачной, стало окончательно ясно, что рыжая не от мира сего. Не ведьма и не любой иной враг, которого можно встретить на пустошах. Все боятся Серых, даже охотники, которые ловят кошмарных тварей и продают на ткацкие мануфактуры. За паутинный шелк платят только золотом, так что риск стоит жертв. Но загонщики не зря прозвали Теней "четвертными". Четверть хорошего отряда человек в тридцать-сорок, именно столько охотников обычно приходится закапывать после удачной охоты (когда есть, кому хоронить). Иногда больше, иногда меньше. Но в среднем - каждого четвертого. Великая вещь - математика. Кай не сомневался, что Сантели запомнил все приметы логова Тени, а по возвращении продаст их за хорошие деньги. Так что, каждому достанется еще по паре монет...

Мечник дернул головой, поняв. что мысли потянули его куда-то далеко и не по делу. Так, о чем была дума... А, да. Все боятся Теней, но рыжая испытывала совершенно непритворный ужас. Сыграть такое нельзя, да и незачем. А для любого, кто побродил по пустошам, Тени зло страшное, но понятное и в целом привычное. Более того, не слишком опасное, если быть внимательнее.

Кто же ты такая?
– снова подумал Кай, покосившись на девушку, что назвала себя Хель. Странная, странная дева с именем злосчастной колдуньи, телом взрослой женщины, что никогда не голодала, и лицом испуганного ребенка, ждущего, когда придет утро, и бука спрячется обратно в чулан.

Весьма интересным телом, надо отметить! Мечник понял, что испытывает некоторое замешательство. Он, как правило, мог безошибочно указать, каким ремеслом занимается любой встреченный путник. Взгляд, руки, сложение - все это читается как открытая книга для того, кто знает буквы и слова.

И весь жизненный опыт Кая говорил, что перед ним женщина-боец ... которая никогда в жизни не брала в руки меча. Как такое возможно?..

Загадка.

– Рыжая курва, - тихо сказала Шена, словно под нос самой себе, однако в густом послеполуденном воздухе ее слова услышали все.

Одна только чистка распряженной лошади и кормление чего стоили, а ведь Лена всегда полагала, что тягловым животинам достаточно просто охапки сена под морду. Колдун обошел стоянку по широкому кругу и явно мутил что-то магическое, обламывая веточки и выцарапывая знаки прямо на земле костяным ножом. Хворост не собирали, хотя на взгляд Елены вполне можно было срубить несколько близлежащих деревьев. В качестве топлива использовали нечто, похожее на желтоватый слоистый уголь пополам со слюдой. Наверное, какой-то горючий сланец, целый мешок такого обнаружился в телеге, под мешками.

Скоро дымок потянулся вверх, на огне вскипятили котелок воды. Котел был керамическим, с ушками внутри, так что его подвесили на обычной веревочке, не опасаясь, что та перегорит. Колдун щедро сыпанул в котел каких-то травок.

Не зная, куда себя деть, Лена присела у тележного колеса. Безумно хотелось вымыться. Хороший теплый душ, а лучше ванну с пеной. Много пены! Отлежаться в горячей воде с часик, слушая саксофон Кэнди Далфер. А поверх немного Клэптона...

Из телеги тем временем вытащили раненого, который как провалился в забытье после утреннего сеанса дезинфекции, так и не вышел из него по сию пору. Не чинясь, сменили ему мокрые штаны. Нравы в банде, похоже, были простыми и лишенными всяких условностей.