Озарение

— Я был уверен, что ты согласишься, — услышала она его ответ.

— Почему? — удивилась Дана.

Болтнев ответил не сразу, видимо, подыскивал слова.

— Мне трудно объяснить, но у меня часто по отношению к тебе возникает уверенность, что ты поступишь именно так, а не иначе. И когда этого не происходит, я удивляюсь.

— Вот не знала. — Дана мысленно спросила себя — это хорошо или плохо? Но ответ у нее в голове не появился. Ладно, решила она, когда придет время, поймет. А пока это не самый важный для нее вопрос.

— Я сейчас позвоню настоятелю церкви отцу Иллариону, если он скажет, прямо сейчас приезжать, сможешь?

— Смогу.

Дане вдруг действительно сильно захотелось уехать из дома, из Москвы, здесь кроме расстройства, ее больше ничего не ждет. Поиски Юлия бесплодны, а заказы Гершовича без него она выполнить не в состоянии. Что ей тут делать? К тому же, если она займется росписью церкви, у нее будет отмазка, что она не может делать ничего другого. И от нее хотя бы ненадолго отстанут. И с Нефедовым не надо будет спать, она все больше убеждается, что он далеко не такой хороший человек, как еще недавно ей казался. И то, что она попала в зависимость от него, ее беспокоит все сильней.

Болтнев позвонил через час и сообщил, что отец Илларион ее ждет. Затем он продиктовал, как найти эту деревню. Дана тут же стала собираться. И через полчаса вышла из дома.

До деревни надо было ехать час на электричке. Дана оказалась единственной, кто сошел на этой станции. Зато искать церковь не пришлось, ее купол был виден с перрона.

Дана почему-то представляла отца Иллариона согбенным старцем, а ее встретил красавец-мужчина — статный, высокий, с классическими чертами лица, окаймленного большой, но очень аккуратной и ухоженной бородой. Он был молод, не больше тридцати пяти лет, оценила она.

Дане сразу даже понравилось в нем все, даже то, что не нравилось в других. Бород у мужчин она терпеть не могла, но в данном случае была готова с ней мириться, эта густая лопатка волос его совсем не портила.

Дана почувствовала напряжение внизу живота — вестник грядущего желания. И испугалась, как бы священник не догадался о том, что с ней происходит. Вот будет вселенский позор!

Отец Илларион тоже внимательно ее изучал. Затем покачал головой.

— Не предполагал, что вы такая молодая, — вынес он свой вердикт.

— Это плохо?

— Молодость — это всегда хорошо. Вот только хватит ли у вас мудрости, дабы выполнить работу.

— А разве для нее требуется мудрость? А думала — талант художника.

— Талант не всегда приносит нужный результат, — покачал головой отец Илларион. — Лучше я вам покажу то, что сделал ваш предшественник. Очень жаль, что он заболел. Но так захотел Господь.

Священник включил свет и повел Дану по церкви. Она была небольшой, но очень гармоничной.

— Церковь семнадцатого века, еще два года была наполовину разрушена, — рассказывал отец Илларион. — Есть фотографии, могу потом показать. Местная община решила ее восстановить. Помогли спонсоры. И за довольно короткий срок удалось это сделать. Но от прежней росписи остались маленькие фрагменты, все остальное воссоздано вновь. Посмотрите, как это сделал художник. Чтобы вам не мешать, ненадолго оставлю вас одну. А пока схожу домой. Он тут, совсем рядом.

Дана осталась одна. Она стала рассматривать роспись. Краски были очень сочные и яркие, а изображения хотя и стилизированы под старину, в тоже время скорей выполнены в современном стиле. Живописец мастерски владел кистью — это Дана определила моментально, и этим бравировал. Ей даже показалось, что в этой росписи присутствует определенное самолюбование. Впрочем, даже если так оно и было, то оно не мешало воспринимать сюжеты картин, как большое и поучительное повествование.

Дана засомневалась — удастся ли ей подстроиться под этот стиль, ведь так она еще никогда не писала. В любом случае это будет не просто. Интересно узнать, кто этот мастер и что с ним случилось, если он внезапно бросил работу, которую столь успешно выполнял?

Дана подумала, что в последнее время судьба постоянно ставит перед ней все новые и новые задачи, при чем каждая не похожа на предыдущую. Ничего подобного в жизни с ней раньше не случалось. И ей становится все трудней добиваться успеха.

Вернулся настоятель церкви. Первым делом он окинул Дану внимательным взглядом.

— Посмотрели роспись? — осведомился он.

— Да.

— Замечательно. Сейчас пойдемте ко мне в дом, жена приготовила обед. Поедите, а заодно и познакомитесь с моим семейством. И все обсудим.

Обед был более чем, кстати, Дана испытывала немалый голод, так как утром позавтракала очень скромно. Да и познакомиться с домочадцами такого красавца ей сильно хотелось. Особенно с попадьей, то есть, с женой. По аналогии она должна быть тоже красавицей.

Дом находился сразу за церковью. Совсем простой, даже аскетичный, почти без всяких украшений, деревянный, не маленький, но и не большой. Как убедилась Дана чуть поздней, обставлен он так же был очень скромно.

Они вошли в довольно просторную комнату, которая, судя по всему, выполняла роль столовой. За столом сидела молодая женщина, рядом с ней трое детей — два мальчика и девочка.

Но дети Дану мало интересовали, зато супруга священника интересовала очень сильно.

Дана сразу же была поражена ее непривлекательностью. Невысокая, даже не худая, а плоская, с невыразительным лицом, на котором даже тень красоты не ночевала. Как такой представительный мужчина мог жениться на такой женщине? Дана пребыла в полном недоумении.

Супруга отца Иллариона поднялась, подошла к Дане и улыбнулась.

— Зоя Васильевна, можно просто Зоя, — представилась она, протягивая руку.

— Дана. — Они обменялись рукопожатием, рука у Зои была шершавая, как у человека, который много занимается физическим трудом.

— Садитесь с нами обедать, — пригласила женщина.

Перед обедом вся семья прочла молитву. Дана впервые в жизни присутствовала при подобном ритуале. Ей стало неловко от того, что она даже не знает слов, которые нужно произносить.

Обед оказался вкусным и сытным, Дана, забыв про все свои мысли, целиком отдалась радости чревоугодия. Поесть она любила, вот только редко приходилась это делать с удовольствием, сама она готовить не умела. Да и желания учиться не было. Еще ее удивила послушность детей, во время разговора взрослых за столом они ни разу не подали свой голос.

А разговор получился весьма интенсивным. Супруги расспрашивали Дану о ней, и она поняла, что это неспроста — они хотят понять, можно ли доверить ей роспись храма. Поэтому Дана отвечала на вопросы подробно, но при этом тщательно обходила стороной все темы, которые могли бы бросить на нее какую-нибудь тень. Она то и дело ловила на себе пристальный взгляд священника, и он всякий раз бросал ее в жар. Она отводила глаза, она опасалась того, что Зоя заметит эту реакцию на ее мужа. А она лишь усиливалась с каждой минутой. Вот только что с ней делать?